Отдай мне сына

Иду к двери.

— Я бы рад. Но угроза, Ник! — его голос ударяет мне в спину.

— Нет угрозы, Бодь. Битва начинается не на твоем поле. Лизке привет передай, — открываю дверь.

— Вот сам и передай. Сколько уже не звонил.

— Непременно, — киваю и закрываю дверь.

Выдыхаю. Когда зверь в бешенстве, ему противопоказано любое общение. Только одиночество… или враги…

Вылетаю из дома. Запрыгиваю на байк. Мчу по трассе… за город… прочь. Ветер в лицо, скорость… А перед глазами ее лицо… Васька…

Эх, Бодька… прав ты. Не прочь я с Каринкой забыться. Что-то в ней определенно есть. Снова у нас с братом вкусы совпадают. Он для себя слепил, а я уже заглядываюсь.

Глава 13

С моей стороны снова черная неблагодарность. Вадим сделал для меня очень много. Он реально хочет восстановить былую дружбу. Он рисковал собой, вытягивая меня. Еще есть многое, чем я ему обязан. У меня долг перед братом, не денежный, гораздо серьезней.

А я снова… на одни и те же грабли. Ради кого? Каринка? Кто она такая? Откуда взялась? Понятия не имею. Надо пробить. Зачем? Чтобы отобрать у Вадима игрушку и усложнить и без того непростую ситуацию?

Надо выкинуть ее из головы. Она не голубка. Она бледная копия.

Вадим нашел себе утешение. А я что другую не найду? От этих мыслей злость становится только сильнее. Клокочет внутри, требует выхода.

Заезжаю в лес. Ночь. Темнота. Никого. Идеальное место.

Спрыгиваю с байка, подхожу к дереву и начинаю его нещадно молотить.

Не лучший вариант… но в зал на тренировку нельзя. Никто не должен видеть меня в таком состоянии.

Зверь ранен, он зализывает раны в одиночестве.

Бью дерево со всей дури. Одно. Второе. Третье…

Руки в крови. Не чувствую боли. А так хочется физической заглушить душевную. Хоть ненадолго почувствовать себя живым человеком.

Только нечего не осталось. Нет этого человека во мне. Есть боль… она помогает мне дышать и двигаться… она движет мной и подчиняет. Без нее уже не будет меня, но и с ней не могу.

— Васька! Зараза! Отпусти меня! — кричу в пустоту. Отчаянно. Дико. С надрывом.

В ответ ощущаю, как цепи только сильнее сжимают сердце.

Она в моей крови, просочилась в каждую клетку тела, каждая минута жизни с ней, для нее, благодаря ей.

Так не бывает!

— Как ты могла умереть! Почему ты не могла просто жить! Пусть вдали от меня! Не со мной! С другим… Но жить, Васька! Жииить! — боль разрывает меня на части.

Ору. Падаю на землю. Корчусь. Вою.

Чувствую, как тело жадно гложут страдания. Доедают то, что от меня еще осталось.

Это не любовь. Проклятье. Нет избавления.

Хватаюсь скрюченными пальцами за землю. Смотрю на черное небо. Там нет звезд. Как и у меня нет шансов, научится жить без нее.

Встреча с Каринкой разбередила душу. Вызвала этот адский приступ тоски, по той, которая никогда не была моей.

Я реально надеялся. Идиот. Голубка, она же не могла просто уйти. Она что-то придумала. Выжила. После допроса Ползунова, я схватился за призрачную надежду. Погнал к брату… а там такая похожая, но абсолютно пластмассовая, бледная копия Васьки…

Но эта копия что-то знает. Она отвечала теми фразами, которые знала голубка. Не задумываясь отвечала, словно они у нее выбиты на подкорке сознания.

Следовательно — она что-то знает. И мне надо выяснить. Надо увидеть ее еще раз… возможно… несколько. Конечно, скорее всего, мой горе-папаша просто в очередной раз хочет столкнуть нас лбами с Вадимом. Чтобы мы грызлись между собой, забыли про охоту на него. Логично. Правильно. Но чутье подсказывает… есть в его замысле что-то еще.

Боль пульсирует во мне. Перегоняет кровь. Не могу пошевелиться. Смотрю на черное небо. Хочу встретить рассвет. Дождаться, когда небосклон станет голубым. Тогда лишь на миг… один краткий миг я смогу ощутить ее взгляд. Раствориться в своей больной иллюзии. Вспомнить тот первый раз, когда она на меня посмотрела.

Наверное, уже тогда я мгновенно понял — пропал. Я отдал ей себя, свою жизнь, сразу же не задумываясь. У меня не было другого выхода… голубые глаза… за них можно все отдать. За один лукавый взгляд, даже если понимаешь — это погибель. И нет, не быстрая, а долгая и мучительная агония…

Я увидел ее впервые в зале суда. Она сидела в третьем ряду и смотрела только на меня. На виновника представления. Меня распинали. Меня подставляли. И я тогда знал, что меня посадят. Надолго. Но все утратило смысл, когда я заглянул в голубую безжалостную бездну.

Очень скоро я узнаю, что это моя мачеха. Что это любовница моего брата. Что это наша общая одержимость. Василиса… жена Ползунова… Наше проклятье, наша любовь, наша единственная… Васенька…

Глава 14

Я был падок на женский пол. Всегда. Сколько себя помню. Но тут я увидел ангела. Неземную девушку. Воздушную. И все женщины вмиг утратили для меня интерес. Она словно сошла с небес. Белые волосы, забраны в высокий хвост, чувственные большие губы, высокие скулы, ровный прямой нос. И глаза… увидев раз их просто невозможно забыть… В них хочется тонуть, смотреть, непрерывно, долго, вечность… Они дарят такой спектр ощущений, что ты задыхаешься от нахлынувших эмоций, всегда разных, сочных, ярких, неповторимых. Ее глаза… я видел их днем и ночью… я не жил, существовал… гонимый одним желанием… увидеть еще раз, раствориться в бездонном голубом омуте.

Там было столько тайн, что и жизни не хватит их разгадать. Но в тот первый раз я уловил главное — интерес к моей персоне. Не как зрительницы представления, нет… чисто женский. Мужчина такое ощущает.

Только толку? Я за решеткой. Мне со дня на день вынесут приговор. Как я смогу поймать ангела? Как смогу с ней пообщаться?

Меня больше не волновал судебный процесс. Я смотрел на нее и тонул, шел на дно, и понимал, что больше не выплыву. Вот так сразу попал в капкан и одержимо жаждал прикоснуться к ангелу. Она казалась недосягаемой. Далекой и нереальной.

Не бывает такой ослепляющей красоты. Даже не внешность… это было куда больше… она светилась изнутри, изучала дурманящую энергию.

И она смотрела на меня, своими огромными глазищами, с идеально загнутыми длиннющими ресницами. Неотрывно. Губы приоткрыты… они манили поцеловать, попробовать их сладость… А поцелуй с ней — это райский нектар. В этом я уже тогда не сомневался, меня ломало на скамье подсудимых, не от подлости близких, нет… от того, что не могу ее поцеловать, обнять… вдохнуть аромат, который я уловил даже сквозь разделяющее нас расстояние.