Отдай мне сына

Так не бывает!

Что со мной? Почему разум меня покидает рядом с этим человеком?

А потом детский плач. Он несется наверх, так быстро, что кажется, взлетает. И меня тянет туда. Бегу на этот плач. Около двери замираю. Страшно. Вдруг прогонит, но странное притяжение сильнее. Заглядываю в комнату. Вижу очень высокую женщину, сторонюсь ее. Она пугает… ее бесцветный взгляд, пропитан презрением и еще чем-то неприятным.

Но все меркнет, когда вижу маленького ангела в кроватке. Белокурый мальчик плачет, Ворон склонился над ним, его лицо в этот момент… еще не видела ничего лучше…

Отец и сын в самом великолепном воплощении… Хочется навсегда запечатлеть в своей памяти эту картину.

Не помню, как оказалась рядом, как стала петь…

Я не пела с тех пор, как мамы не стало. Не могла себя заставить… даже для Марусеньки…

Именно с уходом мамы, закончилось мое детство и начался кошмар длинною всю мою жизнь. Сменялись демоны, палачи, но я продолжала блуждать по мрачному лабиринту страданий…

И вот сейчас я пою… песня идет от души, выплескиваю все то, что хранилось в сердце. И так легко становится. Правильно. Вот так и должно быть… Сожалею только, что Марусеньки нет рядом… тогда картина была бы полной.

Ворон открывается мне с другой стороны. Кто бы мог подумать, он отец. А мать… отгоняю догадку. Скорее всего, его мать та, кого он сейчас видит во мне. Эта та горечь, которую не хочу замечать. Намеренно загоняю ее вглубь осознания. Только е сейчас, когда впервые за долгие годы я счастлива. Пусть странно, болезненно, но это мое счастье! Дайте мне насладиться им!

Отчаянный крик… немой. Он внутри меня.

Я будто приговоренная к казни, наслаждаюсь последним ужином.

Помимо запаха ворона, над нами кружит черная туча, и вопрос времени, когда она обрушится на нас ливнем из смрада.

Малыш засыпает, мы выходим из комнаты. Держимся за руки. Не знаю, что на меня находит. Чувства бушуют в сознании:

— Ворон, — мне кажется в это слово, я вкладываю все, что сейчас творится у меня в душе. Все то, что никогда не решусь ему озвучить.

— Голубка, — притягивает меня к себе.

Целует…

Нет… это больше чем поцелуй… это взрыв… мой личный апокалипсис…

И мне сейчас все равно, что он представляет другую. Что голубка для него вовсе не я, и сейчас Ворон вряд ли вспомнит мое имя.

Мне кажется, я ждала его вечность, сейчас ни за что не упущу минуты счастья, пусть и украденные у другой.

Ловить на себе его взгляд, голодный, обжигающий, черный, там пляшут красные всполохи, языки пламени увлекают нас в свой танец, смертельно опасный, и оттого еще больше желанный.

Его объятия — это другая вселенная. Тут нет ярких красок, тут властвует мрак, всепоглощающая, манящая чернота. Тут очень много боли, он весь пропитан ей, кажется состоит из страданий и чувств… к той, другой… Но сейчас я хочу быть воровкой бессовестно красть эти мгновения. Потому что никто и никогда так не посмотрит на меня…

А я не могу без него. Нуждаюсь в нем, как в воздухе… Хочу стать одним целым. Хоть и понимаю, что все нереально. Туман спадет и Ворон поймет, что целует не ту. Но сейчас я стану для него той, которую он хочет видеть. Иначе не могу… Мне никогда не побороть эту странную потребность в нем. Я уверена, потребность зародилась гораздо раньше, чем я увидела его на своем празднике. Словно, его тьма всегда жила во мне, и один лишь взгляд угольно-черных глаз, и она пробудилась. А вместе с ней и все скрытое, неизведанное… Тот мир, который так жажду познать.

Зарываюсь руками в жесткие волосы, притягиваю его к себе. Душу, не могу надышаться… запах окутывает, поднимает ввысь. Парю в невесомости, на крыльях мрака и страданий, но сейчас они дарят облегчение, иллюзию свободы, соединяют то, что вопреки всем законам логики соединить невозможно.

Так много боли, его, моей, она клубится вокруг нас, выходит наружу, даруя ощущение нереальности, полета и высвобождения. Эфемерное счастье, она кажется настолько реальным, что его можно потрогать рукой. И я трогаю, с упоением касаюсь его кожи, позволяю черному взгляду затащить меня на самое дно адской бездны, где огонь будет купать нас в боли и даровать минуты единения.

Он сплетает наши пальцы. Искрит. По телу струится энергия, ток нереальной силы, кровь превращается в раскаленную лаву и она сметает все на своем пути, уничтожая мысли и сомнения. Хочу принадлежать ему. Сейчас я в его власти. Другой судьбы не желаю.

— Я так скучал… так ждал тебя, — шепчет, целуя мне шею.

— Мой… Ворон, — еще сильнее прижимаюсь к нему.

— Больше не отпущу тебя! — отчаянно, громко, с надрывом, так что чувствую, как его голос сдавливает в тиски сердце.

— Не отпускай! — и в этот момент я так рада обманываться, что действительно не отпустит, что позволит навсегда остаться рядом с собой.

Это другая реальность. Это наш мир. И на какие-то краткие мгновенья мы позволяем себе там спрятаться от безжалостной правды.

Судьба отмерила нам три дня. Нашей странной, безумной сказки. Три счастливых дня, когда мы могли спрятаться в ином измерении. Укрыться от жестокости мира. Только, увы, прятались мы в разных иллюзорных мирах… Которым суждено было столкнуться, рассыпаться на миллионы осколков и впиться в нас, наказывая за украденные минуты счастья.

И все же я верила, что рядом с ним мне не грозит опасность, Ворон защитит. Мне казалось, моя вера подобна железобетонному забору, но она разрушилась… от одного взгляда, окунувшего меня в очаг болезненных воспоминаний.

Глава 34

Ворон подорвался посреди ночи. Ему пришло сообщение. Даже в темноте видно, как глаза красным загораются, взгляд бешеный.

— Ты куда?

— След нашли. Если все получится, скоро вернусь… — но в его голосе нет уверенности.

— А если нет? — душа разрывается от неясного предчувствия. Не хочу его отпускать. Вскакиваю с постели, прижимаюсь к Ворону, судорожно вдыхаю запах, словно это мои последние глотки воздуха… его запаха. И все равно не могу надышаться…горечь отравляет легкие.

— Не переживай, — гладит меня по голове.

В эти дни мы очень мало говорили, будто боялись словами разрушить хрупкое счастье, обрамленное иллюзиями и жестокой правдой.

— Не уходи! Не оставляй меня одну! — из горла вырывается жалобная мольба.

— Надо… голубка, — целует меня в макушку, сильно обнимает, отстраняется.

За эти дни он ни разу не назвал меня по имени… А я старалась не думать, о том, что меня ищет муж, что я не вижу дочь, о всем том, что нас разделяет… И о горьком осознании — это не мой мужчина, но я без него не могу. Он въелся мне под кожу, пустил корни в сердце… по другому уже не будет…