Отдай моего сына

Хочу сказать «позвонить родным», но осекаюсь. У меня их нет.

— Домой…

— Поможем, — сухой и короткий ответ. По тону слышу, что не стоит с ним сейчас говорить. Может, он устал. Или же… Настроения нет? Но всё равно что-то или кто-то тянет меня за язык.

— А как вас зовут?

— Валид.

И опять исчерпывающий ответ.

Так, значит, Валид… Его звали тогда, когда я сидела в шкафу. Ясно.

Больше я не решаюсь задавать вопросы. Хотя мне очень хочется узнать, откуда он знает русский. Он ведь с виду чистокровный араб. Кожа смуглая, лицо такое… Жестокое, с острыми чертами. Нос с горбинкой, пухлые губы. А взгляд… Из-под тёмных и густых бровей буквально убивает наповал. Особенно злой.

Но он красивый. Очень. Я никогда таких мужественных и больших мужчин не видела. Спортсмен, с бугристыми и рельефными мышцами. Он не выглядит, как те, что будто с надутыми шариками. Естественный. И сильный.

Взгляд скользит на пальцы.

Длинные, мощные. Ладонь большая.

Я как представила, как он ей затрещину даст… Аж в горле от испуга пересыхает.

Я отвожу взгляд, внезапно понимая, что только что делала. Рассматривала его. Пялилась без стеснения. И какого-либо угрызения совести!

А теперь смотрю в окно и пытаюсь унять смущение.

Через полчаса мы останавливаемся у многоэтажки почти в центре города. Всё пестрит огоньками, яркими вывесками даже в спальном районе.

Мне открывают дверцу машины, помогая выйти из салона. А дальше… Валид проходит мимо меня и тихим, но твёрдым голосом говорит:

— За мной.

Глава 3

Мы оказываемся в двухкомнатной, но просторной квартире. Я бы не сказала, что здесь кто-то живёт. Вообще нет. Осматриваюсь по сторонам. Цепляюсь за каждую мелочь. Пыли нет. Вообще ничего нет. Ни привычных рамок, как у нас в общаге. Ничего нигде не лежит. Даже одеколон, которым пахнет мужчина, не попадается на глаза. Всё выглядит таким холодным, одиноким и пустынным, что создаётся ощущение…

Тут вообще никто не живёт.

— Иди в ванную. От тебя воняет этими отвратительными духами, — произносит грубо, скидывая с себя обувь. Принюхиваюсь. И правда. Слишком сладкие и провокационные. Меня готовили к ночи с тем уродом…

Скорее снимаю с себя пиджак, аккуратно опускаю его на вешалку. И опять смотрю в центр гостиной.

Быстро нахожу дверь в ванную комнату.

— А во что можно будет переодеться после ванной? — спрашиваю аккуратно. Я сама была бы не против помыться и смыть все прикосновения, которые я терпела эти дни. Да банально хочется остаться одной.

— Сейчас.

Мужчина скрывается в другой комнате. Я стою посреди зала и понимаю, что это жильё… маловато для него. Думала, такие люди живут в просторных хоромах.

А не… в этом.

Потому что мужчина буквально перекрывает собой дверной проём.

Кидает мне чёрную ткань, которую я ловлю.

— Спасибо.

В ответ — тишина.

Чтобы не надоедать ему — бегу в ванную. И всё же поражаюсь этой чистоте. Все гели и шампуни (мужские) закрыты и новые.

Напрягает.

Купаюсь я быстро, но сижу на дне душевой кабины ещё полчаса. Слишком много думаю.

Как бы я ни хотела здесь остаться — всё же поднимаюсь, обтираюсь полотенцем и накидываю чёрную безразмерную футболку на голое тело. Ткань доходит до колена, а горловина настолько широкая, что постоянно съезжает, оголяя плечо.

Поправляю её в очередной раз и выхожу из душной ванной. Покрываюсь мурашками от мощного кондиционера, съёживаюсь от прохлады и не знаю, что делать дальше. Пойти к Валиду? И что я скажу? Я искупалась?

А может, спросить, могу ли я лечь на диване?

Или…

Когда я вернусь домой?

Не хочется ему надоедать.

Но он хозяин этого дома, и я боюсь сделать что-то не так.

Поэтому останавливаюсь возле его двери, дёргаю на себя и захожу в его спальню. Пусто.

Взгляд цепляется за балкон. За мощную оголённую спину. Валид стоит обнажённый, опираясь ладонями на ограду. Смотрит вниз. Я сама немного приглядываюсь и ахаю от красоты.

Но долго посмотреть не успеваю — мужчина оборачивается, возвращается обратно в комнату и застаёт врасплох. Опускает на меня безразличный взгляд. Вижу, как втягивает воздух, и даже напрягаюсь, боясь, что не смыла тот запах.

— Теперь нормально.

От его одобрения что-то в груди ёкает.

— Я могу лечь спать на диване?

— Ложись здесь, — кивает на двуспальную кровать. Я кошусь на неё и взволнованно сглатываю. Нам придётся лечь вместе, или он пойдёт на тот кожаный диван? Он жутко неудобный с виду и… Не знаю.

— Хорошо, — соглашаюсь, боясь вообще с ним заговорить. Обхожу кровать и ложусь. Укрываюсь одеялом из-за слишком сильно работающего кондиционера. Ещё и волосы мокрые. Это сильно усугубляет ситуацию.

Валид уходит, возвращается с сигаретой. Я тут же прикрываю нос одеялом. Пахнет отвратительно.

— Курение вредит здоровью, — говорю сдавленно.

Ненавижу, когда курят. Моя подружка по общаге заядлая курильщица. Заставила перейти её на электронки, хоть не так воняют.

— Бывает, — усмехается.

Подходит к постели. Садится на неё и хватается за одеяло. Отбрасывает его в сторону так, что оно слетает и с меня. Буквально до колена. Становится неловко, потому что майка успела задраться выше.

А в следующее мгновение — страшно.

Потому что мужчина садится на кровати. Поворачивается в мою сторону. И в одну секунду накрывает своим огромным телом меня. Закрывает люстру, белый потолок. В зубах по-прежнему тлеет сигарета. Пепел вот-вот упадет на меня, и я сглатываю, но не от этого.

А от действия мужчины.

Он убирает сигарету изо рта, тушит о пепельницу, стоящую на тумбочке.

— Вы… чего?

В животе всё скручивается в тугой узел.

— Ты откуда такая взялась? Наивная и неопытная, — опять усмехается, улыбаясь. — Я тебя спас. А за спасение нужно платить. Думала, я добрый дядька, который завтра же купит билет до Москвы?

— Нет… — выдыхаю. Я правда так не думала. — Понимаю, что за всё нужно платить. Но у меня нет денег, чтобы отплатить вам за спасение.

Только…

Я сглатываю от картины, появляющейся в голове.

Только телом.

Лучше Валид, чем тот мужик. У меня от одной мысли о нём — тошнота подступала к горлу. А возле этого хищника, который сейчас заставляет сжаться от волнения, ничего подобного нет. Он хоть и рубит правду-матку, но… у меня нет к нему отвращения.

Хоть он говорит мне эти слова.