Отдел «15-К»

— А тогда какой смысл в этих словах? — не понимал Колька.

— Огромный — назидательно произнес начальник отдела — Это — Кавказ и слово 'месть' там не просто слово. Если ты предупредил его о том, что там небезопасно — тебе можно и не мстить, ты свою часть договора выполнил. Ну, на самом деле, если бы ты был для него бесполезен, тебя бы убили и так, и эдак, но ты — полезен, а значит, тебя стоит оставить вы живых. А вот если ты просто отдашь карту и ничего не скажешь — значит, ты завлек его людей в ловушку, а такое прощать нельзя. И черт с ними, с временем и деньгами. Нет, он бизнесмен, ему, возможно, все эти дремучие традиции и будут по барабану, но его же люди такое его поведение понять не смогут, они-то недавно с гор спустились. Так что придется ему соответствовать. Осознал?

— Как все непросто — опечалился Колька, предчувствуя очередные неприятные моменты в своей жизни — Вот что ему неймется? Ведь мы хорошими делами занимаемся, чего он к нам лезет? А мы ведь и сына его спасли!

— Вопрос, я так понимаю, риторический? — улыбнулся Ровнин.

— Ну, не совсем — не стал лукавить Колька — У меня создалось впечатление, что этому упырю надо что-то такое, о чем я, сотрудник отдела, понятия не имею. А он, вражина, имеет.

— Прости, но буду говорить банальности — из голоса Ровнина ушла ирония, он был серьезен — В этом здании есть много такого, о чем тебе знать пока просто не нужно. Лишнее для тебя это знание, понимаешь? Ни к чему оно тебе пока. Но когда наступит время — ты обо всем узнаешь, дом сам тебе это покажет. Ну, или я. И не обижайся, Николай, не надо, это не от недоверия к тебе, просто — всему свое время.

И Колька не обиделся, потому что и в самом деле понял, что так надо, что то, что от него укрыто до поры до времени, оно скорее всего опасно для неподготовленного и незнающего человека. Может, месяцев семь назад и поточил бы его душу некий червячок самолюбия — а сейчас нет. Сказали — ждать, значит будем ждать.

Он сделал все как надо, передал карту Сослану, дважды повторил предупреждение и вот результат. Накануне, два дня назад, три носато — волосатых джигита вскрыли дверь, ведущую в подвал, который находился с торца здания и зашли в него, Колька сам видел запись с камеры. Собственно, на этом все и закончилось, по крайней мере для них. Обратно они не выходили и в здании не появлялись, куда делись — непонятно.

Впрочем, Кольке было непонятно именно куда они делись. А вот непосредственно их судьба у него сомнений не вызывала — Герман еще при просмотре записи сказал что-то вроде 'Йархамукаалла'. Языка этого Колька не знал, но точно понял, что лихие горцы только что отправились в свой последний путь. А вот каким именно образом — этого он и в самом деле не представлял. Да и знать не хотел.

С одной стороны — это было реально жестко. С другой — их сюда не звали, их предупреждали. О чем тут говорить?

Что примечательно — никто Кольку на следующий день не побеспокоил, хотя он был уверен, в том, что его будут первого трясти. И даже был к этому готов.

Но — нет. Зато через сутки после визита детей гор к дому, где располагался отдел, подъехала черная 'волга' с генералом — сибиряком и микроавтобус с парнями в камуфляже.

Судя по всему, Кольку в расчет Арвен вовсе не брал и отправил выяснять, что произошло с его людьми бравого служаку. Оно и понятно — его услуги скорее всего обходились ему куда дороже колькиных, и эти деньги следовало отрабатывать.

Ради правды, Колька и до этого был невысокого мнения о умственных способностях как конкретного данного генерала Илюшенкина, так и о мыслительных способностях генералитета России в целом, включая всяких там министров и их заместителей. Дерево — оно и есть дерево, из него только Буратину сделать можно, а человека — это вряд ли.

И генерал полностью оправдал эти его предположения. Он уставился на Ровнина, который вышел на крыльцо посмотреть на визитеров, поправил фуражку и, сузив глаза, без всяких прелюдий, заорал -

— У нас есть информация что вы удерживаете силой в этом здании — генерал сурово надул щеки — Точнее — строении, трех граждан России. Силой! Вы!

— Да ну? — дружелюбно спросил у него Ровнин.

— Удерживаете! — заорал генерал, на шее у него вздулись вены — По какому праву?

— Вы говорите забавные вещи — мягко произнес Ровнин — Штука в том, что мы являемся подразделением МВД, и удерживать кого-то против его воли — это наша работа. Смею вас заверить, что не один насильник, убийца или банит по доброй воле к нам идти не хотят почему-то. Сами иногда поражаемся — отчего?

— Эти сами пришли! — завопил генерал — А вы их — удерживаете.

— А зачем они пришли? — поинтересовался Ровнин — И когда? И откуда вы вообще об этом знаете?

— Что вы мне тут… Это! — генерал махнул рукой — А ну, парни, давайте-ка, занимайте здание! Все вверх дном в нем перевернуть!

— Просто из любопытства — Ровнин положил руку на плечо Кольке, сунувшегося было под мышку за пистолетом, и не до конца понимающего, что он будет с ним делать, если дойдет до того, что придется пускать его в ход. Там же хоть и военные — но все-таки люди. Сограждане. Хоть и военные — На основании чего вы подобное творите? Мы не в вашей юрисдикции.

— Армия — всему голова! — гордо заявил Илюшенкин — Мы — защита народная!

— Как хлеб прямо — заметила Вика из-за спины Германа.

Судя по всему, только один генерал не понимал абсурда и идиотизма ситуации. Колька, например, подобного даже представить себе не мог. Ну ладно еще такое где-то совсем — совсем в глубинке произойдёт, в поселке каком-нибудь, где военная часть — это фактически основное население. Н среди бела дня, и в центре Москвы? Бред!

Бред-то бред, но вот Ровнин осознавал, что если этого идиота в погонах окончательно размотает, то он сдуру и команду 'Огонь' сможет отдать. Погоны с него потом снимут, а вот сотрудников отдела не вернешь.

Собственно, за здание он не опасался, Аникушка дом в обиду не даст. А вот за людей…

— Обыскивать здание я не дам, это возможно только при наличии надлежащих санкций соответствующих структур, к которым ваше ведомство отношения не имеет. Также заявляю, что по поводу ваших незаконных действий официальный протест, поскольку более всего они напоминают попытку силового вмешательства в работу системы МВД, что является государственным преступлением. Об этом будет немедленно сообщено моему руководству — немедленно сказал Ровнин, заметив движение в рядах людей с автоматами и достал телефон. Он посмотрел на военных, которые начали переглядываться, и укоризненно произнес — Ваш генерал пьян, или безумен, а может — и то, и другое. Его, само собой, снимут, но вам-то разжалование и дисбат потом зачем? Ввек же не отмоетесь.

Илюшенкин сплюнул на асфальт, достал из кармана брюк с красной полоской по шву клетчатый платок и вытер им лицо.

— Отдай этих троих. Не юли, ты понимаешь о ком речь идет — потребовал он у Ровнина — И разойдемся по — хорошему. Может, я и перегнул сейчас палку, но и ты не прав.

— Какому 'хорошему'? — удивился Олег Георгиевич — Откуда ему взяться? Да и нет у меня никаких троих, я вообще не понимаю, о чем речь идет.

— Да ты что? — снова начал заводиться генерал, но видно слова Ровнина маленько его охолонили. И как раз тогда он отдал команду ломать дверь подвала. Ну, что-то ему все равно сделать было надо, иначе его хозяин его бы не понял.