Отдел ППП;

— А как это вообще возможно? Если это врожденная особенность, то и лишить её, по идее, нельзя, — травинку он уже измочалил и теперь примерялся к следующей.

— Лишить нельзя, но можно заблокировать, — я не смогла удержаться и чуть повела плечами. Почему-то ощущение было, как от сквозняка по голой коже. — Грубо говоря, нити, которыми ведьма связана с окружающим миром, отсекают. Сила остается, но она оказывается заперта внутри. Поверь, это страшно, потому что она, не находя выхода, постепенно сжигает носителя.

— И сколько в таком состоянии можно прожить?

— По-разному. Кто пять лет, кто десять, есть те, кто этого почти не замечает. Чем сильнее ведьма и чем активнее она использовала дар, тем более ощутимым будет «откат» после блока.

Юра притих, что-то напряженно обдумывая, а мне перехотелось общаться на эту тему дальше. Не то, чтобы она была для меня такой болезненной, просто резко захотелось побыть одной.

Я уже открыла дверь в дом, когда он все-таки спросил:

— За что вас лишили силы?

Надо же, резвый какой, уже и это узнал. Интересно, кто ему рассказал и когда?

Можно было бы отказаться отвечать, но вместо этого решила, что так даже лучше. Пусть узнает правду от меня, заодно и поймет, что я не тот кандидат, который станет возиться с ним, подтирая сопли и вызволяя из неприятностей.

— «Умышленное причинение тяжкого вреда существу, не владеющему магией, осуществленное с помощью ведовства». Статья тридцать вторая, часть третья. «Доведение до самоубийства с помощью магии». Статья…

— Я помню, какая это статья.

— Молодец, неси зачетку. Это всё? — я так и продолжала стоять с занесенной над порогом ногой, ожидая, когда у одного неугомонного закончится острый приступ любопытства.

Он молча кивнул.

Вот и славненько.

Уже прикрывала дверь, когда услышала последний вопрос:

— Вы когда-нибудь сожалели?

Отвечать я не собиралась, и, скорее всего, Юра не ждал этого, поэтому с чистой совестью направилась к себе, заглянув по пути на кухню. Надо же, посуду вымыл, стол протер.

Настроения вышивать не было, а значит, не стоит и браться, иначе потом придется выпарывать неправильные крестики, поэтому я прихватила книгу и закрылась в спальне.

Жалела ли я когда-нибудь о том, что сделала?

Да, жалела.

Например, о том, что эта тварь сдохла так быстро, всего-то пара месяцев. Но душу немного грело понимание, что это время он провел в психушке.

Глава 6

Я сдавала квартиру не для того, чтобы получать жалобы, а для того, чтобы получать деньги.

к/ф «Карнавал», 1981 г.

Вот никогда бы не подумала, что это настолько приятно…

Сильные движения рук, размеренные и в то же время завораживающие.

Закушенная от сосредоточенности губа.

И взгляд какой-то затуманенный, обращенный в себя.

Сорвавшаяся тягучая капля, оставившая влажный след…

— Можно узнать, что здесь происходит?

Незнакомый мужской голос вырвал меня из состояния «дзен», а жаль. Когда ещё за таким понаблюдаешь.

— Простите, а вы кто? — спрашивала я, ещё не успев повернуться, а когда увидела говорившего, неохотно спустила ноги со скамеечки. — А, Алексей Егорович, добрый день.

Юра тут же замер, с надеждой взглянув на отца, пришлось жестом указать стажеру на незаконченную работу. Тот с обреченным вздохом ухватился за кисть покрепче и продолжил сосредоточенно размазывать краску.

Кто-то мог назвать это использованием служебного положения и даже легкой формой рабства, но я бы поспорила. Что может лучше донести до провинившегося степень его прегрешения, чем принудительный труд? Разве что тот же принудительный труд на мою пользу.

— Вы так и не ответили.

Пришлось задрать голову, рассматривая новоприбывшего.

Форма на нем смотрелась хорошо, этого не отнять. Но по такой жаре, да ещё и в плотной ткани… Бррр.

— Присаживайтесь, сейчас всё расскажу, — гостеприимно кивнула на второе плетеное кресло по другую сторону столика и даже решила быть радушной хозяйкой. — Может, чего-нибудь холодненького?

Жарило сегодня не по-детски, даже тень винограда, почти полностью заплетшего небольшую веранду, особо не спасала. Про солнцепек и думать не хотелось. В какой-то момент стало жалко Юру, он же ещё и ароматами краски дышит, но момент слабости был мимолетен. Пусть набирается опыта, который сын ошибок трудных, глядишь, в следующий раз не полезет не в своё дело.

— Вы не хотите поприветствовать меня по протоколу? — мужчина продолжал стоять над душой, чуть заметно хмуря темные брови. Неодобрительно так.

Желание принести ему попить сразу пропало.

— Нет. — Воропаев перестал хмуриться и теперь смотрел несколько удивленно. Видимо, никто до сих пор подобной степени наглость не проявлял. — Я гражданская, сейчас мой законный выходной, а ещё подрабатываю нянькой у вашего сына. Причем, на общественных началах.

— Я бы так не сказал, — он повернулся к Юре, который недовольно насупился. Ну, не нравится, так пусть не подслушивает. — Почему мой сын красит ваш забор?

Стучать на практиканта я не собиралась, поэтому неопределенно качнула головой:

— Изъявил горячее желание помочь по хозяйству. Вы против?

— Нет, ему полезно, — Воропаев все-таки уселся напротив, но китель не расстегнул даже на верхнюю пуговицу. Как только не задушился… — Ночью какие-то проблемы были?

Интересно, что он имеет в виду под проблемами?

Если нападение врагов, так они оказались не совсем идиотами, чтобы нападать на дом, которым уже несколько поколений владеют ведьмы. Чревато.

А вот сам стажер немного почудил — притащился уже под полночь ко мне под дверь, поскребся и шепотом попросил прощения. Меня в тот момент чуток пробило на смех, поэтому парень, похоже, обиделся на такую реакцию. Ну, ещё бы, не оценила благородный порыв. Зато у меня было время придумать наказание.

Можно было, конечно, и так простить, но это противоречило моей жизненной философии.

— Да нет, тишина и покой.

Пока собеседник замолчал, обдумывая какую-то мысль (судя по выражению лица, невеселую), я беззастенчиво его рассматривала.