Отдел ППП;

— Она живет там рядом? — Юра тоже решил включиться в беседу, и правильно, сколько можно сопеть за плечом. Да и вопрос задал хороший — по здравому размышлению, делать в этом торговом центре ей нечего. Родни в городе нет, подруги тоже все из института, а живет и вовсе в другом районе.

— Нет, она где-то в центре квартиру снимает.

— А поточнее?

— Не знаю, я у неё ни разу в гостях не была… — пышечка неуверенно оглянулась на остальную группу, которая уже вовсю собирала вещи, готовая драпать в любой момент. — Может, хозяева строгие, не разрешают гостей водить. У вас всё? — она тоже нетерпеливо переступила с ноги на ногу.

— Почти. У неё есть друзья? Или молодой человек? — Я с трудом сдержалась, чтобы не лягнуть кхекнувшего стажера.

— Да она со всеми дружит, — кольценосая пожала плечами и подхватила сумку, потому как пятнадцать минут ожидания истекли. — Парень есть, но не из наших.

Дальше договорить не успела, потому что в аудиторию влетел немного запыхавшийся преподаватель, встреченный всеобщих горьким вздохом. Нам тоже досталось немного негатива, если бы не задержали вопросами, студенты вполне могли успеть сбежать.

Пока посторонние личности не заинтересовали преподавателя, мы бочком просочились в коридор.

— Вы с ней когда последний раз нормально разговаривали? — я без вопросов направилась в сторону Центрального рынка. Надо бы найти эту неуловимую, кто знает, вдруг действительно пострадала за любовь. А если и нет, очистим совесть. Я сегодня вечером даже готова дать стажеру напиться, надо же это горе обмыть, пусть пострадает всласть.

— Сегодня, — недовольно буркнул Юра. Наверное, переживал и обижался одновременно.

— Я спросила «нормально». Сегодняшний разговор не в счет.

Трудно назвать нормальным разговором, когда тебя посылают по телефону. Хорошо хоть не смс-кой, это было бы и вовсе оскорбительно.

Стажер ненадолго задумался.

— Позавчера вечером, вчера мы только переписывались несколько раз.

— А что сказал насчет того, что вы не видитесь, и ты дома не ночуешь?

Может, она заподозрила измену и решила превентивно разорвать отношения, чтобы не быть брошенной стороной.

— Что у отца неприятности, а у меня очень много работы, — он замолчал на несколько минут, пока я спокойно рулила, лавируя в хитросплетении местных переулков. Какой же эстет их так прокладывал, с пьяных глаз, что ли?

— Она никак не могла случайно услышать мой голос, когда вы разговаривали? А то вдруг решить, что ты ей врешь, а сам по бабам пошел.

— Нет, я говорил, что мой куратор женщина. Даже ваше фото показывал.

Тут он резко осекся, разве что язык не прикусил. И чего, спрашивается, опять не так?

— На мобильник, что ли, сфоткал? Дай хоть посмотреть.

Юра замялся, даже сделал попытку покраснеть, а потом полез за телефоном. Пока он копался в залежах фотографий, я, руководствуясь скудными подсказками, припарковалась во дворе стандартной хрущевки. Кирпичные стены со следами примитивных граффити, пять подъездов, несколько унылых тополей и пара кленов, под которыми раскинулась песочница.

— Вот, — стажер отлип от экрана телефона и повернул его ко мне. Хорошо, уже припарковалась, потому что при виде перекошенной гнусной рожи вполне могла тормоз с газом перепутать.

Ну, спасибо, мил человек, так меня давно не оскорбляли. Похоже, Юра чуял за собой вину, потому что покаянно вздохнул:

— Раза с пятого получилось, мне ж нужно было, чтобы она не ревновала…

Не то, чтобы это сильно утешило, но дала себе зарок хотя бы изредка краситься на работу. Нет, я и без того вполне симпатичная девушка среднего возраста, но чувство собственного достоинства требовало уделить себе время. Даже в зеркало заднего вида глянула, желая убедиться в том, что сфотографированная страхолюдина не имеет со мной ничего общего.

— Ладно, принимается, хотя мог бы и шестой раз щелкнуть, зачем же любимую девушку так жестко пугать.

Решив оставить несколько болезненную тему, я вышла из машины и окинула двор испытующим взглядом. К сожалению, ни играющей детворы, ни бдящих за ней бабок не наблюдалось, а жаль. Дополнительные сведения нам не помешали бы.

— Какой подъезд?

— Второй, двадцать седьмая квартира. А что вы собираетесь делать? — Юра встал так, чтобы его не было видно за разлапистой сиренью.

— Позвоню в дверь.

— А если она дома?

— Что-нибудь совру и со спокойной душой вернусь к тебе. Все равно она меня не узнает.

Да что там, и сама себя по фото далеко не сразу узнала, а тут ещё и через дверной глазок.

Пока юный страдалец не начал возражать, я двинулась в сторону гостеприимно приоткрытой подъездной двери. То ли тут жили люди, все ещё верящие в социализм, то ли просто забыли о существовании домофона. Во всяком случае, в «пятку» двери был засунут кусок кирпича, за что большее спасибо человеку, его подложившему.

На лестнице было прохладно и немного пахло вареной капустой, но на удивление чисто, даже пара горшков с цветами на окне между первым и вторым этажами. Дверь двадцать седьмой квартиры была обита скромным темным дерматином, но выглядела так же аккуратно, как и сам подъезд. А вот на звонок ответить никто не пожелал. Я даже пару раз пнула ногой по полотну, но и это плодов не принесло. Значит, юной прелестницы дома нет. Интересно, куда она тогда могла деваться? Если Юра не врет, а обманывать ему просто нет смысла, Людочка примерная студентка и прогуливать просто так не стала бы.

Пока я ломилась, как медведь к сове, за соседней дверью наметилось оживление — молодая женщина с трудом вытащила коляску и забряцала ключами. Между делом она с любопытством поглядывала на меня и пыталась накрыть завозившееся чадо антимоскитной сеткой.

— А вы к кому?

Я мысленно вознесла благодарственную молитву за то, что в соседях у Люды не оказалась мающаяся от безделья старушка, иначе от неё бы не отбилась и за полдня.

— К Новиковой, не знаете, где её найти?

— Понятия не имею, мы не особо общаемся, — мамочка ухватила коляску и направилась вниз, потеряв ко мне интерес.