Отдел странных явлений Часть 2 : Тайны Черной Земли

— Неб… — закрыв лицо руками, девушка опустилась на табуретку и зарыдала. — Неб… Он был на самом деле… Настоящий… Неб…

Твердая рука брата легла на ее плечо.

— Славный человек он был, сестренка, — сдерживая эмоции, произнес он, — спас всех нас. Без него все было бы иначе. И, возможно, мы бы не родились.

Яркий свет, охвативший все. Руки любимого человека, протянутые к ней. Маша пытается схватить его за запястья, чтобы утащить с собой, но… не успевает.

— Он вернулся домой. Как и мы…

— Что же с ним стало? — закрывая рот рукой, в ужасе прошептала Маша.

— Думаю, об этом ясно написано в учебнике истории или в твоей шпаргалке из Википедии, — вздохнул брат, протягивая девушке ее богатства.

С этим можно только смириться. Былое не изменишь. Его можно узнать, приоткрыть завесу над тайной. И всё. Ира и Ваня стояли перед плачущей Машей, потупив взгляд. Ее горю не получится помочь. Его можно только пережить, подождать, когда время залечит душевные раны и обесцветит яркие краски воспоминаний. Сколько после этого пройдет лет — не ясно. Молодой историк за это время не раз побывает в Луксоре, надолго останавливаясь перед мумией Тутанхамона, хранящейся под непробиваемым стеклом. Для кого-то это просто экспонат, а для Марии Дураковой — могила самого любимого на свете человека. Все эти школьные и университетские ухажеры не сравнятся с галантным улыбчивым молодым человеком из Кемета. Пусть все ученые на свете верят в нелепую смерть восемнадцатилетнего фараона: будто он упал с лестницы и сломал ногу. Только Маша знает правду. И никому ее не скажет. Потому что это тайна ее сердца. Он спас ее, брата, Иришку… и отдал за них свою жизнь. За этот день, который он никогда бы не увидел. За то, чтобы в конце двадцатого века в этом мире родилась девушка Маш-шу, пленившая его сердце. Жаль, что музей — не кладбище, и там не оставишь цветы. Но студентка решила во что бы то ни стало доучиться на египтолога, чтобы ездить на практику в Каир и каждый раз, оказываясь в музее, говорить любимому искреннее спасибо.

Счастливая улыбка украсила лицо девушки, и она заметила, что не спускает взгляда с Иры.

— Чудесница! — обнял ее за плечи Ваня.

— Что ты сделала с ней?

Семенова подернула плечами:

— Ничего!

И в этот момент Дуракову показалось, что в зеленых глазах любимой сверкнул игривый красный огонек.

Эпилог

Довольная Бастет откинулась на спинку кресла, листая глянцевый журнал.

— Мы тебя еле отмазали, Кошкина, — не переставая, бухтел молодой человек в камуфляже, перекладывая потрепанные папки в новый сейф.

— Я сдержала обещание, мяу! — мурлыкнула богиня, не обращая внимания на коллегу.

Она потянулась к стакану с молоком и, залпом осушив его, облизнулась, словно кошка.

— Довольна? — поинтересовался усевшийся напротив Себек, раскуривая большую сигару. — Анубис уничтожил всех членов экспедиции мистера Картера только потому, что ты им показалась на глаза с черновиками Ивана. И вообще, вся эта петрушка была не нужна… Сет, могущество, суета…

Богиня-кошка окинула его недовольным взглядом. Эту тему боги уже не один день активно обсуждали на собраниях, где решили не осуждать Баст за ее проказы и мудреные планы. Лучше дать страждущему реализоваться, чем тысячелетиями сидеть на бомбе, готовой в любой момент взорваться.

Люди, которые совершенно случайно увидели странные документы, неизвестным образом появившиеся в древней гробнице, поплатились за это самым дорогим, что у них было — жизнями.

Хотя бог смерти Анубис, а ныне собственник нескольких кладбищ по всему миру, безапелляционно утверждал, что одновременно изменить воспоминания такой толпы ни одно из четырехмерных существ не в силах. И только Бастет гордилась тем, что смогла уберечь мистера Картера от проклятий своего коллеги. Зато сколько пришлось внести заблуждений в современную египтологию. Жаль, что божественного вклада в науку никто, кроме четырехмерных существ, не оценит: эти выведенные из строя томографы, тайком сломанные кости мумии, фальшивые анализы ДНК… Сколько сил потребовалось, чтобы объяснить все несостыковки. Благо, люди — настолько запуганные существа, подобные вещи списывают на несуществующие проклятья древних.

— Баст, — успокаивал ее Себек, — тебе еще удалось отделаться малой кровью. О, а поделка Хонсу пришлась по душе не одному поколению ученых — столько противоречивой информации не насобирали больше ни про одного фараона.

— Мяу, — радовалась богиня. — Мир спасен. Мой любимчик — тоже, и не важно, что мумия стала занятной игрушкой для египтологов. Клонирование — замечательное изобретение людей. Шаулина Юлька заняла свое место в истории и нашла свою любовь, что еще для счастья на…

— Стой! — бога-крокодила словно током ударило. — Ты что сделала с Тутанхамоном? Хочешь сказать, что тело в четырнадцатом веке до Христова Рождества…

Но богиня веселья в ответ залилась смехом.

Запись от 18 июня 2007 года.

[e-mail].

Удалено отделом странных явлений через час после публикации.

Ребята, скажите мне, пожалуйста, что я не сумасшедший. Для меня это очень важно. Со вчерашней ночи со мной начали происходить поистине странные явления. Сначала я подумал так, ерунда. Мой друг заперся в комнате. Хотел открыть, так у меня в скважине ключ пропал. Потом Юлька начала втирать мне какую-то байду о подпространствах и фрактальных дырах. Не иначе, как после экза по функану [40] целый год отходит. Колмогоров [41] быстрее ктулху мозг захавал.

40

Функциональный анализ. Один из самых страшных экзаменов у математиков и программистов. Стоит в одном ряду с матаном (математическим анализом), сопроматом, термехом и пр.

41

Автор классического учебника по функциональному анализу.

А когда она меня домой к себе привела, я и вовсе потерял сознание. Когда очнулся — Шаулина стояла с автоматом Калашникова и твердила нечто пафосное о некой миссии в одной из этих дырок. Меня тогда переклинило, и я ляпнул ей, что она не вернется. Потом меня опять вырубило.

Но самое интересное началось утром. Когда я проснулся от звонка Юлькиного мобильника. Нравится ей 'Последний герой' от Би-2, бодрая песенка. Телефон жужжал, песенка играла, но трубку никто не брал.

Значит, продираю я глаза, а за столом сидит Юлькин брат. Не думал, что у Шаулиной есть родственники кроме отца. Она что-то рассказывала про дядьку в Израиле, но он перестал им звонить лет пятнадцать назад. Видимо, мужик решил своего отпрыска заслать в Москву по какой-то причине. Откуда у парня взялись ключи, не понимаю. Но нагл он оказался… словно шаулинская квартира — его собственность.

Из одежды на нем только драное полотенце на заднице да шлепанцы пляжные. А сидел словно важная персона, плечи расправив, и жрал вытащенные из холодильника фрукты и морских гадов. Ну, любила Юлька каракатиц в салат добавлять, да. А запивал, меня колбасит, энергетиком, налитым в десертную чашу. Псих какой-то, не иначе.

Когда он заметил, что я пришел в себя, уставился на меня своими наглыми серыми глазищами, и ждет чего-то.

— Ты кто? — спрашиваю.

А в ответ слышу:

— Владыка Обеих Земель. — Далее куча невыговариваемых слов, которые я не смогу воспроизвести даже под гипнозом. — А вы кто, почтенный?

Ну, я в шутку и ляпнул этому двинутому ролевику:

— Саурон.

Со всеми титулами, естественно. Пусть устрашится этот юный любитель фэнтези.

Но получилось как в анекдоте про пьяных назгулов: не напугал, ик. Потом я понадеялся, что найдем общий язык, а он принялся искать толкование моего имени. А то от этого чуда всякого можно ожидать. Он встал из-за стола, и я увидел, что у него на поясе висит кинжал. Причем, не бутафорский. Я принялся шарить взглядом по сторонам в поисках подходящего дрына. Для самообороны. Психи они, знаете ли, буйные.

— Где Юля, — интересуюсь, а вдруг знает.

— Господин Саурон, — положив руку на грудь, он словно клялся мне, — Юря вернула мне силу, и осталась в Уасете.

Всё. Финиш. Найти бы стену, об которую убиться. Да все завешены картинками разными и фотками.

— Хорошо, а вернуть ее можешь?

— Я? — он ткнул себя в грудь, несказанно удивляясь.

— Ну, не я же, — пожимаю плечами. — Или слабо?

Обычно такие нахалы в ролевых кругах велись на слабо и прекращали свои дурацкие игры. Но этот оказался не из маменькиных салаг. Парень, прожевав несколько виноградин, сощурившись, поинтересовался: