Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

«Стой Божией, а не стой человеческой создаётся Церковь Христова. Стой Божией, а не силой человеческой она торжествует. Нее торжество вовсе не похоже на торжество этого мира.

Когда императоры и властители века сего хотели показать свою силу и славу, они проходили перед народами со знамёнами и войсками, показывая всем, что мир лежит у их ног. А где же сила и торжество Церкви?

…Были времена, когда Церковь торжествовала внешне. Когда строилось множество монастырей, соборов, когда совершались пышные богослужения. Но это не значило, что правда Божия торжествовала. Господь отнял у нас все это для того, чтобы мы знали, что не в земной силе и славе истинная сила и слава Церкви.

…Когда первые христиане стали проповедовать слово Божие, они говорили: “Пойди и посмотри на Нашего Господа! (Ин 1.46) Посмотри на Него, висящего на древе крестном, посмотри на Его учение, которое даёт тебе спасение”. И христианство стало распространяться по земле, потому что их пример привлёк других людей.

Как думали римляне, язычники о верующих? Ведь они видели, что христиан гонят, распинают, сжигают. И все-таки христиане могли сказать римлянам–язычникам: “Пойдите и посмотрите!” Они шли и смотрели на любовь, которая была между христианами, на их светлые лица, на их жизнь, которая у всех вызывала восхищение. Один язычник говорил: “Какие женщины у этих христиан!” С завистью говорил, такие были замечательные подвижницы. А скольких обратила стойкость мучеников! Мы до сих пор с вами вспоминаем и прославляем: великомученика Пантелеймона, великомученицу Варвару, Георгия Победоносца и сонмы других, имена которых известны и неизвестны. Они–mo и были торжеством Православия, торжеством Церкви.

Распятые, сожжённые, казнённые и замученные, они свидетельствовали о той великой любви, которую дал нам Господь. А потом появились Учителя Церкви. И могли говорить о них христиане: “Пойди и посмотри на наших мудрецов, которые знают правду, которым Господь открыл истинный путь человеческой жизни”. А далее, когда многие подвижники удалились в пустыню, мир христианский мог сказать: “Пойди и посмотри на наших святых, которые молятся за мир в пустыне. Пойди и посмотри на наших святителей, которые простирают свой омофор, отстаивая правду Церковную от лжеучений. Пойди и посмотри на благоверных, благочестивых князей и нищих, всех, кто пошёл за Христом ”.

Именно это и завоевало некогда Рим и другие страны, и нашу страну, где мы с вами живём. И когда князь Владимир задумывался над тем, какую веру ему принять, что его привлекло в вере Христовой? Видно что-то нашёл он в ней прекрасное, и видел он христиан, которые жили у него перед глазами.

Значит, киевские первые христиане, которые поселились в этом городе, могли сказать так же, как и самые первые члены Церкви Христовой: “Пойди и посмотри на нашу веру, на нашу надежду и на нашу любовь ”.

И мы с вами в этот день торжества Церкви, торжества духовного, спросим себя: “Господи, Ты из 12 человек создал Церковь Свою святую, и мы сегодня её представляем во всём мире, всюду, где мы живём”. Но можем ли мы сказать так же, как и некогда говорили: “Пойди и посмотри”? …Разве эти слова не есть призыв к нам? Каждый из нас, уходя домой, должен унести с собой эту мысль: “Как я свидетельствую о вере своей? Так ли, что люди эту веру начинают уважать и чтить? Или напротив, я её своим образом жизни предаю поношению, топчу и унижаю ?”

Торжество веры, торжество Православия — это и мы с вами, если мы будем достойны призвавшего нас Господа, Который даёт нам истину, даёт нам спасение и даёт нам Свою бесконечную любовь и силу».

В проповедях отец Александр подчёркивал, что христиане в повседневной жизни обязаны уметь отличать важное от второстепенного, вечное от временного. Только человек, который прилепился сердцем к Великому, Божьему, может быть счастлив. Даже болезнь, беда или огорчение, считал батюшка, не так его уязвляют — он оказывается защищённым. Напротив, человек, у которого на первом месте мелкое тщеславие, суетность, мысли заняты ничтожными вещами, сразу впадает в уныние, огорчение, даже отчаяние, если ему что-то не удаётся.

Уныние, по мысли отца Александра, бывает симптомом того, что мы во что бы то ни стало хотим настоять на своём, может оно возникнуть и как результат ложно понятого смирения, от ощущения собственной ничтожности. Однако батюшка считал, что мы не должны чувствовать себя униженными. Наше смирение должно корениться в чувстве зависимого положения от Бога, а не от мира. Христиане помнят о божественном усыновлении и стараются быть достойными его; у них есть сила благодати, через них входит новая Божественная власть, наступает новый эон.

Однако это не означает, что они имеют право на кого-то давить и принуждать идти за собой. Один из современных подвижников, отец Софронйй, ученик старца Силуана Афонского, писал: «Подлинно по–христиански спасти можно только любовью… никакому насилию нет места» [165] . Значит, истинное христианство по самой сущности таково, что не может быть агрессивным. Агрессивной бывает только пропаганда. А отец Александр считал, что христианская проповедь не должна иметь ничего общего с пропагандой, ибо приобщить кого-то к спасающей любви Христовой можно только любовью.

165

Софроний (иеромонах). Жизнь и учения старца Силуана. — В кн.: «Старец Силуан», М., 1994, с. 105.

Христианская проповедь отличается от пропаганды тем, что она обращается к личности.Для пропаганды же нет отдельного человека, она манипулирует сознанием масс. А христианская проповедь обязана быть пронизана абсолютным уважением к человеку.

Когда служители алтаря смыкались с государственной властью в едином стремлении подавить всякое разномыслие, когда они превращались в орудие идеологической пропаганды, они становились самыми опасными врагами Христа.

Батюшка говорил: «…все агитаторы всех времён дышали одним — полным и окончательным презрением к человеку». Эти слова надо рассматривать как предостережение современным проповедникам Слова.

В годы Советской власти подобные предупреждения казались странными: какая, казалось, могла быть церковная пропаганда в условиях государственного атеизма? Но слова отца Александра оказались пророческими. Как только Церковь в России получила свободу, её проповедники, воспитанные в «традициях» тотального презрения к человеку, стали повторять ту модель общения, к которой были приучены с детства.

«Сегодня дай нам волю, — говорил батюшка о церковнослужителях, — мы такого наговорим, хоть святых выноси». Таким образом, отсутствие возможности вести церковную пропаганду при Советской власти было не так уж плохо… В служении самого отца Александра не было и намёка на авторитарный стиль; ему это было органически чуждо.

4

Конечно, проповедуя в атеистической стране, невозможно было не говорить о корнях атеизма, о причинах гонений на Церковь. Отец Александр считал, что «за торжество язычества в России несут ответственность сами верующие» (эту мысль высказывал и духовник отца Александра протоиерей Николай Голубцов).

В одной из проповедей батюшка вспоминал, что на русских знамёнах в период первой мировой войны было написано: «Вновь водрузим крест на Святой Софии!» (в Константинополе). Но водрузить его не удалось; напротив, Россия вскоре потеряла много собственных храмов. «Кто виноват в том, что храм Святой Софии был отнят у христиан? — спрашивал батюшка. — Неужели сарацины, которые пришли и превратили её в свой дом молитвы?»