Отец для двоих

– Мне нужны ее контакты. Не дашь – сам узнаю.

– На вот.

Стас ткнул мне свой телефон. Небольшая статья с фотографией Оли. Писательница Оливьена Браун рассказала, что выходит замуж.

– Не стоит тебе ее искать. Ты ничего ей предложить не можешь. Она тебя никогда не простит и ребенка твоего воспитывать не будет. Она вообще детей ненавидит. Чайлдфри. У них там так принято, популярное течение.

Сомнений в том, что ее заставили смолчать, не остается. Врать до последнего, лишь бы я не узнал и не воспитывал своего сына, лишь бы ничего не говорил. Ее отец знал, что я женился, и брат, конечно же, тоже. И про сына узнали, конечно. Ей ничего не сказали, иначе бы она спросила. При первой же встрече спросила, а она не знала. Хотел ей все рассказать. Спустя годы понимаю, что поступил неправильно. Стоило сказать правду, признаться в том, что сделал. После того, что я узнал, становится не по себе. У меня, оказывается, еще один сын растет. Ровесник Степана. Растет без моего участия.

Не замечаю, как автомобиль паркуется у детского садика. Я выхожу, быстро иду за Степаном. Снежана Юрьевна тут же выходит следом. Улыбается.

– Наконец-то вы приехали. Степа про вас спрашивал. Соскучился.

Я беру сына за руку и веду к шкафчику. Достаю одежду и жду, пока Степа оденется.

– Вы что решили? – спрашивает. – Степан идет в школу в этом году или еще нет?

– Не решил.

– У нас при садике замечательная школа имеется. И психологи. Они помогут вам понять, готов ли Степа к занятиям. Что скажете?

– Попрошу вас не лезть, Снежана. Я сказал – не решил. Как только приму решение – обязательно вам сообщу.

Она замолкает, улыбается уже не так широко, а затем прощается со Степой. Мы выходим на улицу.

– Что будем сегодня делать? – спрашивает.

Я понятия не имею. Не успел придумать. Все мысли были об Оле и о том, что у меня есть еще один ребенок. Тоже сын. Такого же возраста. Интересно, какой он? Пойдет ли в школу в этом году? Есть ли у него успехи в саду? Что он знает обо мне? И знает ли…

– Пап…

– Не знаю. Посмотрим мультфильм?

– Да. Ты нашел интересный?

– Найду.

* * *

Утром по пути в сад перезванивает Егор.

– Слушаю.

– Я там информацию кое-какую собрал. Что смог. Номер телефона достал, сегодня позвонил – рабочий, трубку взяла Ольга.

– Хорошо.

Открываю файл. Информации немного, но достаточно, чтобы понять, что она еще не замужем. И сын точно мой. Дата рождения ровно через девять месяцев после нашего расставания.

В самом низу номер телефона и адрес. Не американские. Российские. Егор ошибся? Перезваниваю ему.

– Ошибки нет. Она переехала сюда месяц назад. Вместе с сыном. Как я понял – не временно. Дом в США выставлен на продажу.

Я сглатываю и нажимаю на отбой. Веду Степана в сад, а затем возвращаюсь в автомобиль и несколько минут буравлю взглядом адрес и номер. Позвонить? И что я ей скажу? Что узнал о сыне? Она, может, замуж вышла и счастлива теперь. Однако все равно называю Лёше адрес. Прошу припарковаться и сижу в машине, не зная, чего жду.

Оля появляется спустя минут десять ожидания. За руку с мальчиком, улыбается, идет, что-то ему рассказывает. Я наблюдаю со стороны и чувствую, как сжимается все внутри. Хочу подойти к ним, хочу поздороваться с сыном, но понимаю, что не имею права вот так врываться в их жизнь. Сейчас я могу только наблюдать со стороны. И жалеть, что ничего ей не сказал.

Они подходят к машине, у которой их ждет высокий мужчина. Лица не вижу, но он ее обнимает. Кладет руку на талию, прижимает к себе. Помогает ребенку залезть в машину, открывает переднюю дверцу для Оли, обходит машину и садится рядом.

– Поедем следом? – спрашивает Леша.

– Нет. В клинику давай. Потом за Ирой.

Мне нужно подумать, что делать дальше. И думать нужно быстро, потому что вчерашнее интервью должно выйти на днях. Оля может его увидеть. И сын тоже. Он мальчик взрослый, все поймет. Не хочу, чтобы ему было больно, и он узнавал о существовании родного отца вот так – через репортеров.

Глава 3

Оля

– Я не хочу к зубному, – канючит Тимофей, пока я застегиваю ему куртку. – Там будет больно.

– Не будет, – обещаю ему.

Прежде чем записывать сына, я трижды переспросила, смогут ли они обеспечить максимальную безболезненность и не напугать ребенка. Меня заверили, что да. У них есть телевизор с мультиками, а кабинет раскрашен специально для детей. В крайнем случае, как мне сказали, можно сделать седацию. Один укол – и Тимофей уснет, а доктор сможет спокойно полечить зубик.

Буду надеяться, что до седации не дойдет.

– Будет, – нервничает.

Вижу, как в уголках его глаз скапливаются слезки.

– Не будет, – приседаю, чтобы не смотреть на него сверху вниз, чтобы быть словно на равных. – Я говорила с доктором, он пообещал, что тебе ни капельки больно не будет. Если будет, мы уйдем из этой клиники, хорошо?

Немного подумав, сын кивает.

Я бросаю взгляд на наручные часы и отмечаю, что Динар ждет нас внизу уже минут десять. Я обещала, что спустимся за пару минут, но в последний момент опрокинула на себя чай, и пришлось переодеваться.

С Динаром мы познакомились после моего возвращения. Он оказался моим соседом по лестничной клетке, а кроме того, с золотыми руками. Тревожить брата, который живет со мной в одном городе, не хотелось, поэтому, когда Динар предложил помочь со сборкой кроватки для Тимофея, я согласилась. Пыталась, правда, ему заплатить, но он напрочь отказался брать деньги.

Как-то незаметно мы начали общаться. Он забегал ко мне за солью, я неловко обращалась к нему, когда нужна была крепкая мужская сила. Вчера он пригласил меня на свидание и предложил отвезти нас с сыном к зубному, и я не стала отказывать.

На улице я почему-то оглядываюсь. Ощущение, что за мной кто-то наблюдает, но я отгоняю эту мысль. Некому. Мы в полной безопасности. Я вернулась на родину, потому что больше не смогла писать книги, которыми зарабатывала на жизнь все это время. Жить в другой стране недешево, просить денег у брата я была не намерена и решила вернуться. Здесь моих сбережений хватит на безбедную жизнь на двадцать лет, а все это время я не собираюсь сидеть сложа руки.

Освою новую профессию, устроюсь на работу и буду зарабатывать на еще двадцать лет, да и часть гонораров от продажи уже напечатанных книг мне по-прежнему будут перечислять.

Писать я перестала резко. Полгода назад я с трудом дописывала книгу, а еще встреча с Макаром меня немного подкосила, и, как итог, я закончила роман не так, как хотели издатели и мой агент. Переписывать концовку, как они требовали, я напрочь отказалась и разорвала договоры, решив закончить с писательством. Вышла в последний эфир к читателям, извинилась, сказала, что обязательно сообщу, если вдруг решусь писать, но… чувствовала, что этого не случится. Моя последняя книга так и не увидит свет.