Отец-одиночка до встречи с тобой

Ирина сначала удивлённо посмотрела на меня, потом на своего сына и криво улыбнувшись, ответила:

– Я, хорошая мать! Вопреки уговорам врачей и своих родственников, я оставила этого ребёнка! Так вы возьмётесь за его воспитание?

Мда… Тяжёлый случай. Похоже, помощь нужна не ребёнку, а его маме. Дёрганая, нервная и истеричная особа, которая считает себя чуть ли не матерью-героиней, которая оставила и не убила своего ребёнка. Отвратительно и гадко...

Жаль, но такие женщины встречаются всё чаще и чаще, и не только с особыми детьми, но и самыми обычными.

Я протянула Ирине стандартные бланки, договор и список документов, которые ей нужно будет предоставить и сказала:

– Ознакомьтесь с документами. Если будут вопросы, моя помощница вам на них ответит. А я пока с вашим Ванечкой пообщаюсь в игровой. Разрешите?

Я протянула руки и забрала ребёнка у нервной матери. Неприятно мне было видеть на её лице облегчение и даже радость, когда ребёнок оказался у меня.

– Привет, - улыбнулась я двухгодовалому малышу. – Я сейчас отнесу тебя в красивую комнату, где есть очень необычные и интересные игрушки. И мы с тобой поиграем…

Именно в игре можно провести диагностику солнечного ребёнка, чем я сейчас и займусь.

– Ну вот, перестал плакать и Ванечка сразу стал красивый и такой славный малыш.

Ванечка перестал хныкать и, приоткрыв ротик, начал вслушиваться в мой спокойный и плавный голос.

Детки с таким диагнозом начинают говорить к годам 4-5, а при правильном обучении и раньше, хорошо, что Ирина обратилась к нам сейчас, а не позже. Я и другие педагоги поможем Ванечке. И я также очень надеюсь, что у нас получится помочь и его маме.

Уже только вечером, плотно поужинав, в уединении, я позволила себе поразмышлять над своим будущим… и прошлым. Я забралась на диван, укуталась в плед, хотя было и не холодно, и подтянула колени к груди…

Прикрыла глаза и вернулась к словам своей подруги Любы.

Разумом я понимала, что она права, но вот сердце не хотело ничего слышать.

Почему именно я стала мишенью для острой стрелы несчастливого рока? Смерть мужа… Смерть моего ангелочка… Господи, как же это тяжело!

Я открыла глаза и посмотрела на каминную полку, где стояли фотографии, на которых были запечатлены двое счастливых людей – я и Глеб. Смотрю на эту пару и не верю… Не верю, что его больше нет…

Прошёл год, а я иногда продолжаю прислушиваться к звукам из подъезда. Иногда я думаю, а вдруг мне всё приснилось? И именно вот эти шаги, которые я услышала – это шаги моего Глеба и он сейчас позвонит в дверь. Я с улыбкой встречу его с работы и всё у нас будет как раньше…

Мои глаза наполнились слезами. С этими жестокими и несправедливыми ударами судьбы я до сих пор не смирилась.

Сколько раз я слышала подобные слова от женщин, у которых родились особые детки. Сколько раз они задавали себе и другим вопрос «Почему именно у меня случилась эта беда? Почему у меня родился такой ребёнок?» И сколько раз я им говорила, что не нужно пугаться этого диагноза, нужно принять своего ребёнка таким, каким он родился и просто помочь ему влиться в эту жизнь, просто приложив больше усилий.

Счастье у всех одинаковое, а вот горе у всех нас разное…

Итак, подведу итог. У меня нет ни ребёнка, ни мужа. Есть только профессия, в которой я нахожу утешение.

Я устало откинулась на спинку дивана.

– Нельзя сдаваться, - произнесла я вслух.
– Надо как-то жить дальше и устраивать свою жизнь…

Отпуск, что-ли взять?

Глеб очень хотел побывать в Италии… В Портофино…

Глава 3

* * *

Богдан

Нотариус предупредил управляющего делами семьи Инги, что мы приедем за девочкой и после этого звонка, мы тот час отправились в путь.

– Вы видели ребёнка? – спросил у него, когда остановился на красном свете светофора.

Владлен Михайлович криво улыбнулся.

– Нет, Богдан Юрьевич. Я не видел девочку. Инга не показывала её никому кроме тех людей, кто работал в доме. Вы переживаете о её состоянии здоровья?

– Я не поэтому спрашивал, - ответил ему и тронулся на зелёный свет.

– Скоро вы сами её увидите, Богдан Юрьевич, - хохотнул Войнич. –Разрешите задать вопрос?

Нотариус пожевал нижнюю губу, косясь на меня.

– Спрашивайте, - произнёс я.

– Вы уж извините за то, что сейчас спрошу… Вы ничего не сказали по поводу наследства… Вы хотите сначала взглянуть на ребёнка, чтобы понять для себя, нужна вам эта обуза или нет?

Я резко свернул на обочину и включил аварийку.

Повернулся всем корпусом к нотариусу и произнёс:

– Меня волнует сам ребёнок, а не наследство.

– Тогда почему вы не подписали сразу все бумаги? – удивился он.

– Потому что я не привык верить словам и бумагам, Владлен Михайлович. Я верю только своим глазам и ощущениям.

– Не понимаю я вас… - произнёс он. – Не сердитесь за такой вопрос, я не хотел вас оскорбить или обидеть…

– Вы меня не оскорбили и не обидели, - ответил ему. – Вы просто задали гнилой вопрос незнакомому вам человеку.

Войнич открыл было рот, чтобы что-то сказать, но поймав мой суровый взгляд, захлопнул рот и отвернулся.

Я плавно вырулил автомобиль на дорогу и мы снова держали путь в сторону дома, где жила моя полуторогодовалая дочь…

* * *

Огромное состояние, сила и власть не помогли ни Инге, ни её семье.

Я равнодушно отметил, что дом излишне большой и чересчур пафосный. Меня не тронули ни настороженные и подозрительные взгляды людей, которые продолжали работать в этом доме. Не залебезивший управляющий, который мне сразу не понравился как человек. Бегающие мелкие глазки, дёрганная улыбка, маленькие и потные ладошки не всегда характеризуют человека как нехорошую и гнилую личность, но этот человек был именно таким.

– Мы ждали вас, - произнёс он наигранно радостно, но я видел, как в этих глазах застыла ярость, обида, ненависть и страх. Такой взгляд ни с чем не спутаешь. Я часто видел глаза, которые смотрят именно так, с ненавистью и одновременно, со страхом. Это взгляд скользкого и прогнившего человека – труса. Такие люди не поморщатся, подставив друга или близкого человека. Они предадут и совесть их никогда не будет мучать. Жалкие и трусливые и мне невероятно жаль, что моя дочь находится в обществе такого человека.