Отец по ошибке

— Она защищает тебя, понять бы от чего, — задумчиво произносит его мать. — Ты ведь не все сказал, верно? Как обычно, держишь все в себе, взваливаешь все проблемы на свои плечи, забывая, что у тебя есть семья, которая всегда готова разделить с тобой любую ношу. Я пыталась вас помирить, Света для меня словно дочь, ты ведь знаешь, но есть ли в этом смысл? — женщина грустно улыбается и косится в мою сторону. — Когда будешь готов, Максим, расскажи мне все. Если считаешь нужным, конечно. Спасибо за угощение, но мне пора. Я вызову такси, не волнуйся, будь дома, некрасиво оставлять гостью одну.

— Мам, — останавливает ее Максим, но Раиса Анатольевна уже спешит удалиться из кухни. Похоже, она обижена его недоверием к ней. Конечно, ее можно понять, Максим для неё всегда останется ребёнком, которого нужно опекать, но и в то же время он ведь уже вырос. Его жизнь — это его жизнь. Есть вещи, которыми уже не делятся с родителями. Свои личные проблемы, которыми не хочется нагружать других, а ещё волновать уже немолодых маму и папу.

Максим выходит за Раисой Анатольевной, я же остаюсь одна, невольная свидетельница разговора между матерью и сыном, который определённо не предназначался для моих ушей. Что же там произошло такого между Максимом и его бывшей женой?

Максим уходит, я же остаюсь одна с ребенком. Тимур быстро засыпает, я рядом с ним, поэтому пропускаю появление мужчины и вздрагиваю, когда замечаю его на постели рядом. Он читает какую-то книгу и еще не видит, что я уже не сплю. Поэтому я тихо лежу, стараясь дышать как можно тише, и рассматриваю его профиль.

Максим кажется расслабленным, не обращает на меня никакого внимания, но его присутствие наполняет комнату теплом и уютом. На самом деле это ощущение очень сложно передать словами, я понимаю, что знаю его всего ничего, но даже этого времени достаточно для того, чтобы проникнуться к нему симпатией. Дмитриеву и в самом деле подходит эта квартира, он смотрится здесь уместно. Хозяином. В отличие от моего Максима, который предпочитает темные цвета и дубовую мебель.

Я настолько ухожу в свои мысли, что не сразу замечаю, что Максим уже не читает, он оторвался от книги и теперь пристально смотрит мне в глаза. Сколько я так пролежала, замечтавшись?

— Привет, — шепчу я, сглатывая застрявший в горле ком, и чувствую себя оголенной под его взглядом.

— Привет, — шепчет в ответ мужчина, боясь разбудить Тимура. — Голодна? Я привез много вкусной еды, правда не совсем полезной.

Кажется, кроме еды у нас и тем для разговора нет.

— Я могла приготовить ужин.

— Возможно, но через неделю. То, что ты идешь на поправку, не означает, что не стоит беречь себя.

— Как мама? — после молчаливой паузы спрашиваю я.

— Переживет, — хмыкает Максим, легко захлопывает книгу и поднимается с постели. — Если что-то нужно, я в гостиной.

— Хорошо, — шепчу я, хотя на самом деле хочется попросить его не уходить. Побыть со мной немножко. Просто посидеть в тишине, давая мне хоть и мнимое, но ощущение своего мужчины рядом.

Когда на улице уже стемнело, а на телефоне прозвенела очередная «напоминалка» о том, что пора вновь кормить сына, я беру его на руки и выхожу из комнаты. Делаю несколько осторожных шагов в темноте коридора и подпрыгиваю от неожиданности, когда кто-то звонит в нашу дверь.

Глава 25

Максим

После визита матери я чувствую себя странно.

Еще в машине, по дороге к дому родителей, мы договорились о том, что вопрос моей личной жизни не будет впредь подниматься и что наши дела с бывшей женой не касаются больше никого. Придет время — расскажу все как есть, а пока что мне не очень хочется будоражить почти забытое прошлое. Пусть все там и останется. Утопится и растворится.

А еще мать сказала странную вещь, которая не дает мне покоя. Что видела, как мы смотрим друг на друга с Ириной, и что мне не обязательно скрывать от нее свою симпатию к девушке. Она примет любой мой выбор.

— Даже если это не Света, — рассмеялась тогда мама, смотря на меня с заговорщицким огоньком в глазах.

И вот теперь я кручу в голове образ девушки, пытаясь понять, что ощущаю к ней. В первое наше знакомство — определенно злость и раздражение, позже — сочувствие, а сейчас?

Глупости. Нет никаких переглядываний, нет никакой нежности в моих глазах. Это все из-за пацана. Точно, все из-за ребенка. Чем старше становлюсь, тем больше мне хочется иметь семью. Настоящую, крепкую. Чтобы было кому ждать меня с работы, чтобы отсечь желание сидеть в консервной банке по девять месяцев. Пора вернуться к жизни. Реальной. С друзьями, вечеринками, семейными посиделками, выездами на рыбалку и обязательно банькой по выходным. А еще найти женщину. Красивую, умную, воспитанную, но и в то же время страстную и необузданную. Ирина, конечно, красивая, но не моя. Это всего лишь помощь. Я бы сделал это и для другой девушки, совесть не позволила бы вышвырнуть ее вместе с ребенком на мороз.

Мои мысли прерывает звонок в дверь, и я спешу открыть ее, чтобы не разбудить Тимура громкими звуками. Почему-то за несколько дней я так втянулся и привык к тому, что в квартире находится маленький ребенок, что вопреки своему комфорту стараюсь соблюдать тишину. Даже телефон часто ставлю на беззвучный режим.

Я открываю дверь, даже не смотря в глазок, и в этом моя ошибка. Потому что на пороге стоит Наташа. В длинной шубке, высоких сапогах. Красивая, соблазнительная, как и всегда. Приторный цветочный запах ее духов проникает в ноздри и заставляет скривиться. Просил же ее сменить этот аромат на что-то другое. Она набрасывается на меня прямо с порога.

— Соскучился по мне? — заглядывает в мои глаза и проводит своими острыми ноготками по моим плечам.

— Наташ, что ты здесь делаешь? — спрашиваю устало, зная, как трудно ее будет выпроводить из квартиры.

— Что такое? Ты не рад мне? — дует свои пухлые губки и хлопает длинными накладными ресницами. А потом и вовсе оплетает мою шею руками и прижимается своими губами к моим.

Я отвечаю ей, но неохотно. Зная, что в квартире не один, расслабиться не могу. Один короткий поцелуй, и пытаюсь освободиться от ее объятий. Но Наташа была бы не Наташей, если бы не поняла все по-своему.

— Я готовилась к нашей встрече. — Она медленно расстегивает крючки на шубке, обнажая себя, а я тяжело и громко вздыхаю.

Ночь могла бы быть и в самом деле прекрасной. Но где-то за стенкой, в паре метров от нас, спит другая женщина и ребенок. А еще я вдруг понимаю, что не так уж и сильно желаю свою любовницу. Раньше было по-другому, а сейчас ее помада, ее черные стрелки на глазах, ее красные ногти — все кажется мне слишком вульгарным. Даже то, как она протягивает слова и смотрит на меня, вызывает небольшое отторжение.

— Наташа, — останавливаю ее, перехватывая за кисти рук. — Я ведь говорил, что занят, и ты прекрасно знаешь, как я не люблю, когда ты появляешься без предупреждения.

— А в прошлый раз мне показалось, что ты очень даже обрадовался моему сюрпризу.

Она непробиваема. Черт, я ведь знал, что в голове у нее одни опилки и мечты выйти замуж за мужика побогаче. И чтоб молодой, и красивый, и не скупой.

— Прости, но я как раз собирался уходить, так что как-нибудь в другой раз. — Я хватаю с комода ее сумочку, вручаю ей, поправляю съехавшую с плеч шубку, прикрывая обнаженную кожу на груди, и разворачиваю опешившую девушку в сторону двери, надеясь на ее послушание и благоразумие.