Отец по ошибке

Присутствие Максима заставляет меня нервничать. Он то ходит туда-сюда, заглядывая в коляску, то подолгу смотрит на меня. Я напряжена, его слова не выходят из головы. О чем он хочет поговорить? Что-то случилось? К чему эти цветы? Я тайком смотрю на мужчину, в который раз не в силах оторвать взгляд от его лица. Господи, ему так идёт эта короткая бородка. Красив как бог. Если он сегодня поцелует меня, если все зайдёт дальше допустимого, в этот раз я не буду сопротивляться. Он нравится мне, я заслуживаю хотя бы кусочек счастья. Пусть и временного.

Я заканчиваю с работой, курьер, как обычно, приезжает минута в минуту, отдаю ему заказы, закрываю на ключ помещение и вместе с Максимом иду в сторону парадной двери дома. На улице уже тепло, я в легком пальто. Тёплый ветерок раздувает мои волосы в разные стороны, кругом зеленеет трава, поют птички. Все вокруг кажется спокойным и умиротворенным, но плохое предчувствие не покидает меня. Словно вот-вот надвинется грозовая туча, в один миг испортив этот прекрасный день. Это из-за предстоящего разговора? Или же я просто слишком себя накручиваю?

Тимур начинает плакать, поэтому мне приходится взять его на руки, Макс же толкает пустую коляску рядом. Жмёт на кнопку вызова лифта. Ждём, не отрывая взглядов друг от друга. Дышать становится тяжело. Воздух электризуется. Щелчок. Звук створок. Выдох. Медленно поворачиваюсь в сторону лифта, чтобы сделать шаг, и застываю, не в силах пошевелиться.

Во все глаза смотрю на мужчину напротив. Как и он на меня. Удивление. Шок. Растерянность. Неверие. Я моргаю несколько раз, считая, что это просто мираж, что человек как две капли похож на другого, но это не так. Это он. Чернов. Отец моего ребёнка. Настоящий. В одном доме со мной, на расстоянии вытянутой руки.

Этого просто не может быть.

Невозможно.

Кислорода в легких не хватает. Коленки подкашиваются. Я неверяще смотрю на мужчину. Он на меня. Потом переводит взгляд на Тимура, я же прижимаю к себе ребенка в защитном жесте. Его глаза расширяются. Моргает несколько раз.

— Что-то не так? Тебе плохо? Почему ты не заходишь в лифт? — спрашивает Дмитриев, который не видит, что в лифте есть ещё кто-то. Я наконец-то отмираю. Растерянно поворачиваю голову в его сторону. Одной рукой он держит коляску, второй прижимает к себе мои розы. Выглядит взволнованным и таким неповторимым. Я чувствую, что, возможно, между нами уже ничего не будет как прежде. Не после этой встречи с моим прошлым.

— Ира? Господи, где ты была? Я чуть с ума не сошел! А это… это наш сын? — доносится голос из лифта, и Максим делает шаг вперед. Останавливается так близко от меня, что я могу почувствовать аромат его парфюма, который возвращает в прошлое, накрывая меня ностальгией.

— М-максим? — все, что могу выдавить из себя. Краем глаза замечаю изумление на лице Дмитриева.

— Ирочка, милая моя, я же думал, с тобой что-то случилось. Искал везде…

— Ты, я так понимаю, тот самый сбежавший женишок? — хмыкает сбоку мужчина, не давая Чернову договорить.

— А ты кто еще такой? — зло бросает тот, внимательно рассматривая его в ответ.

— Никто. Ира, идем, — подталкивает меня к лифту Максим.

— Э-э-э, мужик, стоп-стоп. Это моя невеста и мой сын. Так что это ты здесь никто. Спасибо, что помог с коляской, а теперь можешь идти. Мы сами разберёмся.

Они смотрят друг на друга с яростью в глазах, и клянусь, еще минута — и устроят драку.

— Вы оба — замолчите! — не выдерживаю я. — Никто никуда не пойдет, пока мы не выясним, какого черта ты, Максим, отправил меня в чужую квартиру?! И где пропадал все это время?

— Пойдем домой, я не собираюсь объясняться при чужих. Это во-первых. А во-вторых — это ты куда пропала? Цветочный твой закрыт, все страницы в социальных сетях удалены, я даже друзей твоих найти не смог, чтобы спросить, все ли с тобой хорошо. В полицию ходил, надумал себе кучу всего, а ты, оказывается, за время моего отсутствия мужиком успела обзавестись.

— Слова подбирай, пострадавший, — делает шаг ко мне Дмитриев.

— Куда я пропала? — начинаю заводиться я. Волнения прошлых месяцев, обида, слезы — я вспоминаю все. И теперь это нарастало внутри меня, норовя превратиться в настоящий ураган. — Ты отправил меня в чужую квартиру! Писал раз в месяц! Не интересовался ни мной, ни ребенком, а теперь упрекаешь меня в том, что рядом со мной мужчина, который поддерживал меня в то время, когда ты был неизвестно где?

— Какая еще, к черту, чужая квартира? Ты головой ударилась? Я передал тебе ключи от своей квартиры, пришёл с рейса, а там ни тебя, ни ребёнка!

— Ты отправил меня по неправильному адресу! — выкрикиваю я так громко, что Тимур просыпается.

— Еще раз говорю: я передал тебе ключи от своей квартиры. Что за чушь ты несешь? А позвонить не мог, потому что три месяца назад во время шторма мой телефон смыло за борт! Новый удалось раздобыть только через месяц, ни одного номера не сохранилось, в том числе и твоего. Восстановить СИМ-карту было негде.

— Нет… ты врешь…

— Зачем мне врать? Что вообще произошло, Ира? — требовательно спрашивает он.

— Вот же, ты написал мне, — дрожащими руками достаю из сумочки телефон, глотая слезы, листаю сообщения, чтобы найти то самое. — Гаванная семь, квартира двести семнадцать.

— Триста семнадцать, — уже спокойным голосом исправляет меня Максим.

— Двести семнадцать, — настаиваю на своем и поворачиваю телефон экраном к нему. Выражение его лица быстро меняется. Гнев исчезает, он хмурится. Переводит взгляд на меня.

— Черт, детка, прости меня, пожалуйста, видно, палец соскользнул и я не заметил, что дал тебе неправильный номер квартиры. Почему ты мне ничего не написала, если попала по неправильному адресу?

— Это… это долгий разговор, — шепчу я, чувствуя себя полной дурой. Господи, ну как можно было попасть в такую ситуацию? Все похоже на дурной сон, а самое главное — я не понимаю, рада появлению Чернова или нет. — Мне нужно… побыть одной. Я пойду к себе, поговорим позже, Максим.

— С кем именно из нас? — слышу раздраженный голос Дмитриева.

— С обоими.

— Ну нет, солнце, я наконец-то нашёл вас, я сына впервые в жизни вижу, никуда я вас не отпущу, — радостно произносит мужчина, обнимает меня и легко целует в лоб. Я задыхаюсь в этих объятиях, чувствую себя неудобно перед Дмитриевым, не знаю, что делать. Ещё пять минут назад я была рада, жила почти беззаботно, а сейчас снова на перекрёстке.

Я настолько выбита из колеи, шокирована открытием, поражена встречей с Максимом, что даже не сопротивляюсь, когда он затягивает меня в лифт, потом закатывает коляску и жмёт на кнопку «18». Последнее, что вижу, — холодный взгляд Дмитриева, когда створки лифта закрываются передо мной. И, кажется, внутри этих глаз горечь, боль, злость и разочарование.