Отец подруги и я

— Обзывал, ну и предлагал всякое… сделать за деньги.

— Имя козла, — говорит сквозь зубы.

— Не надо, Ростислав…

— Имя! — рычит он. Мне становится жутко, и я говорю, как зовут рыжика.

— Он того не стоит, — качаю головой.

— Я сам разберусь, кто стоит, а кто нет.

Какой грозный — просто жесть!

— Да он просто придурок.

— Значит, поставлю ему мозги на место. Но сначала их вышибу.

Кошусь на него со смесью страха и подозрений, как смотрят на серийных убийц.

— Не люблю, когда трогают моё, — объясняет.

Ну, теперь понятно — собственник. Кому понравится, когда твою игрушку обижают?

Выезжаем из города, оставив позади себя перечеркнутую табличку с названием населенного пункта.

— Куда мы едем? — спрашиваю.

— На дачу.

— У вас есть дача?

— У меня есть все, — отвечает раздраженно, и я замолкаю.

— С ночевкой? — через три минуты снова начинаю бомбардировать его вопросами.

— А что? — передразнивает. — Мама будет волноваться?

— Просто интересно, к чему готовиться.

— Готовься к худшему, — советует он.

— 33-

Дача Тепляковых представляла собой двухэтажный деревянный дом. Ха, а в моем провинциальном представлении, дача — это огромный огород с посадками и сараюшка-дом. Именно такой дачей владела наша семья. Каждое лето приходилось вкалывать на картошке. Как вспомню, так вздрогну: под палящим солнцем собирать противных колорадских жуков, полоть, поливать, потом выкапывать! Я не понимала, зачем делать все эти телодвижения, когда можно просто пойти на рынок и купить мешок этой же самой картошки.

Ростислав заводит меня в дом, который внутри выглядит, как охотничий. На стене висит голова настоящего оленя.

— И зачем убивать животных? — комментирую.

— Я никого не убивал, — отвечает сердито. — Купил дом вместе с ним.

Достает из пакета вино, сыр, фрукты.

— О, винишко! — радуюсь.

— Это для меня, — отбривает. — Ты будешь пить сок. С этого дня — никакого алкоголя.

— Так же неинтересно.

— Кто сказал? Ксения, ты очень плохо себя вела в последнее время.

Говорит так, что у меня кровь стынет в жилах.

— Поэтому раздевайся.

— Что-о?

***

— Раздевайся, сказал.

Она недоверчиво смотрит на меня своими дымчато-голубыми глазами.

— Я не шучу, Ксения.

Откупориваю бутылку с вином и наливаю в бокал рубиновую жидкость. Отпиваю глоток, смакуя, и выжидающе смотрю на нее. Она мнется.

— Здесь холодно, — отнекивается девчонка.

— Я включил камин. Он электрический, быстро станет тепло. Десять раз повторять не буду.

Вздыхает так, будто я только что приговорил ее к эшафоту. Снимает свою красную кофточку и стоит передо мной в одном лифчике.

— Довольны?

— Нет пока, — сажусь в кресло, закидываю ногу на ногу и отпиваю глоток вина. — Дальше.

— Это стриптиз шоу? — носик вздернут, глаза негодующе горят. — Хоть бы музыку включили.

— Обойдешься. Снимай штанишки и иди сюда, — шлепаю раскрытой ладонью по коленке.

— Капец! Реально чувствую себя стрипухой. Щас еще придется на коленки сесть к Вам, как к клиенту.

— Откуда у тебя такие познания? — хмыкаю.

— Фильмы смотрела.

Ксения наклоняется и стаскивает с себя белые брючки.

— Повернись задом, хочу посмотреть.

Краснеет и поворачивается. Сзади ягодицы разделены тонкой полоской, считай, что голые. Отлично подходит для того, что я задумал.

— Хорошо, а теперь иди сюда, — демонстративно снимаю перстень с руки и кладу на стол.

Идет медленно, с опаской, и когда приближается на расстояние вытянутой руки, хватаю ее и закидываю поперек своих коленей. Кладу ладонь на голую ягодицу и постукиваю по ней пальцами.

— Сейчас тебя буду учить уму разуму, — объявляю.

— Отшлепаете?

Вместо ответа делаю замах, и моя ладонь со звуком впечатывается в ее бразильскую попку.

— Ай-яй! Ой. Больно же! — возникает Ксения и пытается соскочить с колен.

Держу крепко, ей ни за что не вырваться.

— В следующий раз, когда у тебя появится желание пойти в какой-нибудь гадюшник и напиться до беспамятства, для начала вспомни этот вечерок. И сделай правильные выводы.

Замахиваюсь и бью по второй ягодице. Не сильно, контролирую себя, конечно. Для того и снял перстень, чтобы не повредить нежную девичью кожу. Но попка все равно краснеет.

— Ой-ёй!

Еще немного мучаю ее аппетитные полушария под ее писк и пыхтение и велю:

— Теперь можешь встать передо мной на колени.

— Ростислав Андреевич, я все осознала…

— Еще нет.

Применяю немного грубой силы, и она стоит передо мной, упираюсь коленками в мягкий ворс ковра.

— Догадываешься, что сейчас произойдет? — спрашиваю, следя за ее реакцией.

Молчит. Значит, есть предположения. И они ей явно не по вкусу. А никто не обещал, что будет легко. Ксения нервно сглатывает слюну и буравит меня напуганным взглядом.

— Расстегивай штаны и доставай член, — велю ей.

Лезет пальчиками в мою ширинку, забыв для начала расстегнуть ремень. Помогаю ей, и брюки летят вниз, к щиколоткам.

— Дальше, — командую. — Спускай трусы.

Тянет за резинку трусов и смотрит огромными глазами на покачивающийся у ее лица орган.

— Что делать дальше знаешь?

— Да, — отвечает полупридушенно.

— Приступай.

Закидываю руки за голову и прикрываю веки. Ксения берет член у основания и тянет его себе в ротик. Пухлые губы плотно сжимают орган кольцом. Сосет головку, лижет ее, проводит языком по уздечке. Работает по наитию, и мне нравится. Двигаю бедрами ей навстречу.

Поперхнулась. Слезы брызнули из глаз. Но не останавливаюсь, потому что эта жестокая игра — элемент воспитания. Наматываю ее длинные волосы себе на руку и управляю ими как поводьями. Слюна течет рекой, капает на подбородок. Я чересчур возбужден. Отшлепывание ни на шутку завело.

— Я больше не мог… гммгггг.

— Никто не обещал, что будет легко. Ксения. Глубже, еще глубже! Вот так.

Ее серо-голубые глаза с ненавистью смотрят на меня. Супер эффект. Именно этого я и добивался. Грубо трахаю ее рот, забыв обо всем на свете.