Отец сводной сестры

— Хорошо. Я попробую узнать, - убираю руки, прячу их под столом, зажав между коленями. – Но ты понимаешь, что это дело не одного дня. Ты надолго приехала?

— Навсегда. Я уволилась и вернулась. Мне Рома важнее, чем Франция. Чтобы его вернуть, я пойду на многое. Ты мне, правда, поможешь? – Лика убивает меня своей надеждой, я не сразу согласна киваю головой. Я чувствую себя предательницей. Я не знаю, как буду делать выбор и в пользу кого, потому что каждый по отдельности мне дорог, а вместе никак.

— Я постараюсь, - встаю из-за стола. Мне нужно подумать. Нужно разложить все по полочкам, понять, что происходит и как мне действовать дальше.

— Дина, а ты собственно куда? – Лика скрещивает руки на груди, смотрит на меня непонимающе. Я держу в руках пальто, разглядываю воротник. – Ты где-то в другом месте живешь?

— Я живу с Полинкой. Ее родители уехали, вот решили вместе пожить. Ей страшно оставаться одной в квартире. Завтра перееду обратно, скажу, что... – заставляю себя взглянуть на Лику. – Скажу, что мама против того, чтобы я ночевала не дома, - губы застывают в изломленной улыбке.

— Чепуха! Оставайся, сколько нужно. Вы уже взрослые девки, наверное, и парни у вас бывают. Может сырников дать?

— Нет, - от ее заботы меня начинает тошнить, хочется поскорее оказаться на улице. Быстро одеваюсь, молча прощаюсь с мачехой и вылетаю из квартиры. Бегу по лестнице так быстро, как могу, но чтобы не споткнуться и не свалиться, переломив шею. Распахиваю подъездную дверь, жадно хватаю ртом воздух. Он раздирает мои легкие, а слезы обжигают мои щеки.

Что же мне делать?

39 глава

Бывают дни, когда все валится из рук. И работа не клеится. И мысли разные лезут в голову, а ты не можешь на чем-то одном задуматься. Именно сегодня такой день с самого утра. Я перекладываю с места на места бумажки, ручки, что-то делаю, потом вновь это делаю. Анна Родионовна ничего не говорит, замечаний не делает, но странно на меня поглядывает. Я делаю вид, что не вижу этих удивленных взглядов.

— Дин, сходи вместо меня на собрание, а я пока спокойно поработаю. А то отвлекаешь своей суетой. Глядишь Роман Андреевич прочистит мозги и работать начнешь.

— Собрание? Роман Андреевич? – попугаем повторяю, непонимающе смотря на начальницу.

— Возьми блокнот и ручку, посиди вместо меня. Все равно ничего интересного там не будет. Зал для совещаний, - взглядом приказывает мне пошевеливаться, а я не хочу никуда идти. Не хочу сейчас видеться с Ромой, не хочу с ним объясняться, потому что придется про Лику рассказать, про свои мысли и сомнения. Но выбора у меня нет. Подхватываю со стола свой блокнот, ручку и, чувствуя задумчивый взгляд Анны Родионовны, покидаю наш кабинет.

Нужно было позвонить Роме, когда вчера вернулась из дома. Ответить на его звонок. У меня было десять пропущенных звонков от него. Зная, что он может примчаться на квартиру и потом, не обнаружив меня, рванет ко мне домой, я ответила ему сообщением. Он явно обиделся, потому что доброй ночи не пожелал, утром не позвонил. А я всю ночь не спала, вертелась на кровати, никак не могла выбросить из головы мысли о Лике, о ее прошлом с Ромой. Меня терзало чувство вины за сорванную свадьбу, за разбитый союз, за то, что полюбила чужого мужчину.

В зале для совещаний на меня удивленно посмотрели, но промолчали. Роман лишь вопросительно приподнял брови, но потом переключился на докладчика. Все совещание ни на кого не смотрела, бездумно рисовала в блокноте разные завитушки и геометрические фигуры. Вздрагиваю, когда слышу, как отодвигаются стулья, как рядом встают.

— Дина! – тихо меня окликают и хватают за локоть, но тут же его отпускают. –Нам нужно поговорить.

Я разглядываю линии на темно-синем галстуке, гадая, под цвет он глаз или нет. Я жадно, воровато вдыхаю его запах, как в последний раз. Робко поднимаю глаза выше и сглатываю. Рома сердится. Синь его глаз почти чёрная.

Когда мы остаемся одни, Рома опирается об стол, сканирует меня немигающим взглядом. Наверное, пытается понять, какие тараканы водятся в моей голове и что с ними делать: купить им новые мелки или воспользоваться более мощными способами их ликвидировать.

— Что происходит? – сухо, почти официально спрашивает, скрещивает руки на груди.

Закрывается от меня? Я опускаю глаза, терзаю нижнюю губу зубами и молчу. Что ему сказать? Что приехала Лика, и я теперь чувствую себя предателем народа?

— Ром... – стою перед ним, как школьница перед директором, тереблю в руках несчастный блокнот, а сказать все как на духу, смелости не хватает.

Он терпеливо ждет. Он всегда ко мне по-хорошему относится, проявляет понимание и снисходительность. Сейчас, наверное, за все время нашего знакомства раздражен и сильно сердит.

— Дина, - вздыхает, отталкивается от стола, стискивает мои предплечья и смотрит в глаза. – Послушай меня внимательно. Я взрослый мужчина, привык на свои вопросы получать четкие ответы. Так что давай без ясельных игр, а по-взрослому. Я задаю конкретный вопрос, ты конкретно отвечаешь. Ясно?

— Да, - еле слышно произношу, пристыженно опуская глаза на ботинки Романа, в которых можно рассмотреть свое отражение, если нагнуться.

— Почему ты вчера не отвечала на звонки? Я волновался. Я переживал, - и по голосу понимаю, что действительно переживал. Чувство вины еще сильнее стискивает мое сердце, а голову опускаю еще ниже. Стыдно то как.

— Дина! – мое молчание его злит еще сильнее.

— Я вчера ездила домой... И там... – храбро поднимаю голову, смотрю прямо в глаза. – Там была Лика.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Даже бровь не дергается. Взгляд по-прежнему строгий и жестокий. Тема Лики его нисколечко не волнует. Может я зря тут себя накручиваю? Если Роме все равно, значит и мне должно быть все равно.

— Дальше. Дальше что?

— Она вернулась. Насовсем.

— И? Не томи, Дина, - раздраженно проводит рукой по волосам, все еще удерживая меня другой рукой. Из-за моей нерешительности, из-за моих метаний нижняя губа вновь подвергается истязанию зубами. Рома смотрит темнеющим взглядом на губы, вздыхает, притягивает меня к себе. Я, как утопленник, хватаюсь за лацканы его пиджака, прижимаюсь всем телом. Утыкаюсь лицом ему в шею, чувствуя, как из глаз текут слезы.