Отец. "Тайна" смерти И.В. Сталина и неизвестные документы об известных событиях
Шрифт:
Так, в интересной работе Н. Старикова есть утверждение, с которым нельзя согласиться. Автор объясняет голод тем, что страны, поставлявшие оборудование для строительства заводов, золото к оплате не принимали, и тем самым вынуждали СССР расплачиваться только зерном.
После высылки Троцкого из СССР в 1929 г. иностранные концессии были ликвидированы, утечка золота за рубеж прекратилась. Только компания «Лена Голд филс», зарегистрированная в Лондоне, владела контрольным пакетом акций золотых приисков, добывающих не менее трети российского золота. Доля этой компании при разделе продукции составляла 93% (Н. Стариков «Кризис: Как это делается», СПб., 2009).
Ранее приводилась телеграмма из Нью-Йорка о «заключении советским правительством
С 1929 г. все доходы от добычи золота, серебра, меди и других полезных ископаемых стали поступать в бюджет страны. На эти деньги в году покупали зерно в Австралии и в Канаде. Не за зерно же? Тем более что ещё 12 ноября 1931 года СТО принял Постановление:
«Внутренняя и особенно международная обстановка СССР выдвигает золотую промышленность на одно из первых мест в народном хозяйстве и предъявляют к ним повышенные требования». В связи с этим Постановлением золотодобывающей промышленности была оказана серьёзная помощь материальными и денежными ресурсами.
Из-за того, что индустриализация страны полностью зависела от импорта, мировой финансовый кризис 1929-1933 гг. предоставлял уникальный шанс купить за границей за бесценок технологии вместе с заводами и специалистами, и выполнить поставленную задачу практически мгновенно. Этот шанс был использован Сталиным полностью. Он брал на Западе кредиты, на которые были построены объекты, составившие основу индустрии Советского Союза. Без участия капиталистических стран, без поставок новейшего оборудования, без использования имевшихся у них технологий и участия иностранных специалистов осуществить индустриализацию было невозможно.
«Сын сапожника, сидевший в Кремле, как и его соратники, был толковым практиком. А, кроме того, все они являлись марксистами. У нас за всякими там рассуждениями о всеобщем равенстве и рае на земле как-то упускается из виду, что учение Маркса - это серьезное экономическое учение, исследующее капитализм. Времени у марксистов в тюрьмах и ссылках было предостаточно, и уж что-что, а финансовую сферу капитализма эти люди понимали.
В марте 1929-го появляются первые предвозвестники скорого краха на Нью-Йоркской бирже - и летом 1929 года стартует процесс сплошной коллективизации.
Поскольку экономики разных стран были связаны между собой через систему инвестиций и кредитов, намечающийся спад обещал быть общемировым. За одним исключением: Советскому Союзу, внешние экономические связи которого была пропущены через государственные фильтры, инвестиции в экономику тоже осуществляло государство, а управление хозяйством являлось плановым, кризис ничем не грозил. А вот его последствия...
Последствием финансового обвала должно было стать - и стало катастрофическое падение цен на всю продукцию, особенно, на промышленную. Для страны, индустриальное развитие которой было жесточайшим образом завязано на импорт, кризис предоставлял уникальный шанс - провести мгновенную, «взрывную» индустриализацию. Впоследствии этот шанс СССР реализует на двести процентов, покупая за границей за бесценок все: станки, технологии, специалистов. Считается, что именно для того, чтобы расплатиться за эти товары, и понадобилась мгновенная коллективизация, дисциплинированные и управляемые колхозы. Но это только одна из причин, и далеко не самая главная. Если уж очень припрёт, взяли бы зерно и у частника, да и не было зерно основной статьей экспорта...
Проблема была в другом. Индустриальная и аграрная реформы теснейшим образом сцеплены между собой, связаны тысячами нитей экономической и кадровой политики. На выходе реформ надо было получить современное государство, без какого бы то ни было структурного несоответствия. Программа, рассчитанная, по Сталину, на десять лет, а по Бухарину и на все пятнадцать, с началом кризиса стремительно сжимала сроки, умещаясь в рамки, самое большее, одной пятилетки.
А значит, за эту пятилетку должно быть реформировано и сельское хозяйство - иначе экономику просто разорвет. Упускать такой шанс нельзя, стало быть, пришло время срывать предохранители и задействовать все ресурсы в этом генеральном сражении за будущее России....Это было только начало. В течение ближайших четырех лет кризис, одну за другой, будет охватывать всё новые и новые страны. И только одно государство, защищенное от всех мировых бурь стеной полностью национализированной плановой экономики, сумеет опереться на кризис и рванется вверх с огромной скоростью. Когда Великая депрессия закончится, это будет уже совершенно другая страна.
Но это еще только будет. А пока, сразу вслед за первыми признаками надвигающегося краха, советское правительство сорвало предохранители, задействовало все ресурсы - административные, идеологические, кадровые -и бросило их в деревню, готовить индустриализацию, пока еще есть хоть немного времени...» (Е. Прудникова. Сталин: битва за хлеб. М., 2010).
В связи с кризисом перепроизводства продажа оборудования для строящихся заводов и фабрик была дня западных стран выходом, и они с охотой шли на сотрудничество с СССР. Но, палка была о двух концах: решая задачу по спасению своего капитала, западные страны создавали мощную индустрию ненавистного им Советского Союза.
В Америке, Германии и в других странах были закуплены самые современные по тем временам фабрики и заводы по весьма доступным ценам - в условиях кризиса хозяевам было не до торга.
Как сообщал в Москву корреспондент ТАСС в Италии в конце мая 1932 года, издаваемая в Турине газета «Стампа де ла сера» опубликовала статью, посвященную Днепрострою и Сталинградскому автомобильному (так в тексте, правильно: тракторному) заводу:
«Статья пользуется этой темой для ответа на вопрос: «Удался или провалился пятилетний план?» и отмечает, что значительная часть средств на строительство получена из САСШ, Англии и Германии в виде кредитов под промышленные заказы. Без этих кредитов, считает газета, пятилетний план не мог бы даже быть начат, и заключает: «Через несколько лет, когда так называемый советский демпинг даст себя чувствовать в большей мере, чем это было до сих пор, начнутся жалобы и требования более сильной таможенной охраны против наводнения советскими продуктами и товарами и капиталисты убедятся в том, что сделки, заключённые с СССР, не были выгодны».
Обращаю внимание на то, что газета даже намёком не говорит о том, что индустриализация, хотя бы частично, была осуществлена за счёт экспорта советского зерна и, тем более, продажи антиквариата.
Этой статьёй итальянская газета не только констатировала, что основная часть промышленных предприятий строилась на западные кредиты, но и выразила общую настороженность западных стран и их беспокойство успехами Советского Союза.
А вот ещё одна цитата из той же газеты:
«САСШ с особой симпатией относятся к факту заключения договоров о ненападении между СССР и другими странами. Не маленькую роль в сближении между обеими странами сыграют и экономические отношения. САСШ не могли пройти мимо того факта, что, несмотря на экономический кризис СССР всё же предоставляют огромный рынок сбыта, в то время как американский экспорт в другие страны в 1929-1930 гг. упал от 30 до 50%, экспорт в СССР за это время возрос с 81 до 111 миллионов долларов». (Стиль и орфография оригинала).
На упомянутой конференции стран-экспортёров пшеницы в Лондоне советская делегация сделала заявление о возможности покупки «при соответствующих кредитных и экспортных предпосылках сверх импортных планов товаров на 1 миллиард долларов». Предложение СССР вызвало живой отклик в капиталистических странах.
Одним из таких откликов явилась резолюция американо-российской палаты, настаивающей «на признании СССР с тем, чтобы предоставить САСШ равные по сравнению с европейскими конкурентами возможности на советском рынке.