Отечественная история (до 1917 г.)

Гораздо большее развитие получила торговля. Возросло значение купечества, верхний слой которого составляли гости, имевшие право выезда за границу. Торговые люди гостиной и суконной сотен такой привилегии не имели. В это время возникают постоянно собиравшиеся ярмарки: Макарьевская близ Нижнего Новгорода, Ирбитская в Сибири, Свенская недалеко от Брянска и др.

Наряду с внутренней торговлей росла и внешняя. Осуществлялась она, в основном, через Архангельск, где находились Английский и Голландский торговые дворы. Торговали и сухим путем через Новгород, Псков, Смоленск. Из России широким потоком шел лес, пенька, поташ, а из Европы — промышленные изделия. С Азией торговля шла через Астрахань, куда привозили восточные товары. Особенностью торговли в России было то, что она требовала огромных затрат и в отличие от Запада, где преобладала морская торговля, шла по рекам или сухопутным дорогам. Это приводило к тому, что крупные торговые капиталы в России в отличие от Англии и Голландии не появлялись. Другой особенностью был достаточно жесткий государственный контроль за торговлей. Главными потребителями привозных товаров была казна и царский двор, а купцы выполняли обременительные поручения, являясь торгово-финансовыми агентами правительства.

Зато защищать своих купцов от засилья иноземцев государство не торопилось. В первой половине XVII в. торговые люди не раз выдвигали требование изгнать иностранных купцов с внутреннего рынка. Наконец, правительство пошло навстречу купцам и 25 октября 1653 г. в ответ на челобитную Строганова был издан Торговый устав. Он устанавливал единую пошлину с товара, повышая размер пошлины с иностранных купцов. Еще более протекционистский характер носил Новоторговый устав, составленный А. Л. Ордын-Нащокиным и обнародованный в 1667 г. Согласно этому уставу, иностранец, привозивший товар в Архангельск и там продающий его, должен был уплатить обычные 5 % пошлины, но если он хотел поехать с товаром в другой город, то размер пошлины удваивался, причем разрешалось вести только оптовую торговлю.

Этот краткий обзор экономического развития России показывает, что в это время капиталистический уклад в стране не зародился — она продолжала идти по пути развития государственно-крепостнического строя. Это подтверждает и сословная структура страны, и ее политическое устройство. Все эти вопросы нашли яркое отражение в Соборном Уложении 1649 г. Уложение (первый печатный памятник русского права) — явление в нашей истории уникальное — ничего подобного не возникало ни до, ни после. Судебники XV–XVI вв. представляли собой свод постановлений преимущественно процедурного, процессуального свойства Уложение же 1649 г. охватывало практически все стороны действительности того времени — экономику, формы землевладения, сословный строй, судопроизводство, материальное и процессуальное право.

Источниками Уложения стали Судебники, указные книги приказов, царские указы, думские приговоры, решения земских соборов, Стоглав, литовское и византийское законодательство. По своим масштабам и глубине содержания Уложение сопоставимо только с Литовскими статутами, но превосходит их.

По сравнению с Судебниками Уложение имеет более четкий, разработанный понятийный аппарат. Эта особенность во многом определяет и другое существенное отличие — структурное, ведь в Уложении дается довольно определенная систематика норм права по предметам, которые расположены таким образом, что легко могут быть объединены по разновидностям права — государственное, воинское, поместное и т. д. Еще одно отличие состоит в неизмеримо большем объеме Уложения в сравнении с другими памятниками и особой его роли в развитии русского права.

В этом смысле надо отметить, сколь значительно было время, когда Уложение считалось действующим правом. Уложение не только «определило характер, формы и состав законодательных актов второй половины века» (А. Г. Маньков), но и продолжало оказывать огромное воздействие и в дальнейшем. Не случайно один из разделов курса уголовного права, изданного в 1902 г., назывался «Уложение царя Алексея Михайловича как основа действующего права». Действительно, все последующее законодательство, как отмечает Н. С. Таганцев, — «постоянный ряд попыток свести в одно целое все эти разнородные законы, согласовать их с Уложением 1649 г..». Все попытки на протяжении XVIII в. созать новое Уложение закончились, как известно, неудачей. Это объясняется не «прирожденным недостатком русского юридического мышления».

Величайшее творение — Уложение, умевшее «сочетать труды дьяков и чинов земских, объединить разнохарактерные и разновековые источники и сделать из них, как сделал XVI век из лишенных видимой симметрии и гармонии куполов Василия Блаженного достойный удивления памятник русского зодчества» (Н. С. Таганцев). Причину столь долгого действия Уложения 1649 г. можно найти только в том, что в России жил и действовал тот экономический и политический строй, который был зафиксирован Уложением.

Творение правительства Алексея Михайловича в отличие от прежних законодательств «ограждает не только права лиц физических, но защищает строй, установленный государством, церковью, нравственным учением и кодексом бытовых приличий» (М. Ф. Владимирский-Буданов).

Постараемся определить, что это за строй. Начнем с самого верха — центральной власти. Она поднята в Уложении на невиданную до тех пор высоту. Глава II называется «О государьской чести и как его государьское здоровье оберегать». Глава впервые вводила в законодательство наказуемость «голого умысла», а также «скопа и заговора» против царя. Как подметил Г. Г. Тельберг, заговор направлен не против государства, а против государя и должностных лиц. В этих условиях понятия «государев» и «государственный» неизбежно должны были покрывать друг друга, и измена государству, юридические признаки которой были разработаны в главе, была одновременно и изменой государю. По мысли И. Д. Беляева, такого рода глава нигде не встречалась в прежних законодательных памятниках и была вызвана смутами, начавшимися после смерти царя Ивана Васильевича. Если с первым утверждением знаменитого историка можно согласиться, то со вторым вряд ли. Дело в том, что появление такого рода главы — закономерное завершение достаточно долгого процесса становления феномена политической власти, который мы традиционно и оправданно именуем российским самодержавием.

В полной мере это относится и к III главе, в которой впервые столь детально в русском законодательстве разработаны нормы, направленные на охрану порядка в царском дворе, чести двора и безопасности государя. Непосредственно с темой государственных преступлений связана и VI глава Уложения «О проезжих грамотах в иные государства», которая разрешала ездить в эти самые «иные государства» при непременном условии оформления проезжих грамот. Выезд за рубеж без проезжих грамот запрещался и приравнивался к измене.

Презумпция измены присутствует и в главе VII, которая устанавливала правовой режим службы государю и государству. Из только что сказанного следует то, что Уложение «является первым в истории русского законодательства кодексом, в котором дана если не исчерпывающая, то все же относительно полная система государственных преступлений» (Н. С. Таганцев). В Уложении были оформлены в правовом отношении понятия государственного суверенитета, государственной безопасности, подданства, воинского долга. При этом государство отождествлялось с властью и личностью царя. Уложение впервые формулировало весьма жесткие нормы поведения в связи с государственными преступлениями. Так, извет, донос о преступлениях такого рода возводился в норму закона, обязательную для всех.

К государственному праву примыкали и законы, касающиеся прерогатив и регалий царской власти. К их числу относились чеканка монеты, государственная монополия на изготовление и продажу пива, меда и вина.

Уложение 1649 г. наглядно и четко определило значение Боярской думы как органа государственной власти. Это была высшая после царя судебная и апелляционная инстанция. При этом в историографии отмечается, что в Уложении несоизмеримо больше ссылок на указы царя без приговоров Боярской думы. Характер Боярской думы в данном столетии меняется. Значительно увеличивается ее численность (с 1638 г. она выросла с 35 человек до 94) — вот почему Алексею Михайловичу пришлось создавать при ней специальную государеву комнату, а Федору Алексеевичу — Расправную палату — учреждение из узкого круга лиц, которое обсуждало вопросы перед вынесением их на заседание. В Думе повышается удельный вес думных дворян и дьяков, которые попадали туда благодаря личным способностям. Это позволяет говорить о своего рода бюрократизации Думы.

Уложение дает представление и о приказной системе как одной из основных форм центрального управления. Уложение не только сохранило, но и развило дальше приказное управление страной. Приказы с этого времени начинают активно бюрократизироваться и пополняться думными дьяками.

Были приказы временные и постоянные, примером первого может служить приказ боярина Одоевского, созданный для составления Уложения. Постоянно действующие приказы делились на государственные, дворцовые и патриаршие. Очень важно отметить, что число общегосударственных приказов на протяжении столетия оставалось практически неизменным: 25 в 1626 г. и 26 — в конце века.