Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга вторая. Некоторые проблемы истории и теории жанра

Звучит действительно странновато, но не в этом дело. Эта оптимистическая картина всемирного сосуществования многоразличных направлений и жанров не вызвала бы возражения, если бы Стругацкие тут же не противопоставили фантастике научной свою «реалистическую», а попросту говоря, условно-поэтическую. Ибо, по их словам, эта последняя «пребудет вовеки», тогда как, короткая жизнь научной фантастики якобы предопределена отрезком исторического времени, в течение которого «развитие естественных наук достигнет стадии насыщения и интересы общества переместятся в другую область». [343]

343

А.Стругацкий, Б.Стругацкий - Давайте думать о будущем.

Гипотеза насчет «насыщения естествознанием» существует. Возможно, чисто технологической фантастике в самом деле суждено когда-нибудь зачахнуть. Но наступит ли год или столетие, когда человечество настолько пресытится знанием самого себя, что художественному человековедению ничего не останется, как погрузиться в свои «вечные» приемы? И как тут быть с мнением классиков — от Тургенева до Чехова и Горького, — что поэтика (приемы!), например, литературного пейзажа уже претерпевает изменение под воздействием научного мироотношения?

Оставим, однако, прогнозы и вернемся к нынешнему состоянию литературы. Стругацкие ничего не говорят о социальной научной фантастике, словно ее не существует. Ей они просто не нашли места в своей «всеобъемлющей» системе направлений и жанров. А между тем именно для нее обоснованность допущений имеет в наше время исключительное значение. Как справедливо пишет социолог З.Файнбург, мера достоверности, мера научности фантастических гипотез есть мера прогрессивности социально-фантастического произведения. [344] Истина старая — еще А.Беляев подчеркивал, что «социальная часть советских научно-фантастических произведений должна иметь такое же научное основание, как и часть научно-техническая». [345]

344

З.Файнбург - Современное общество и НФ. // Вопросы философии, 1967, № 6. с.35.

345

А.Беляев - Создадим советскую НФ. // Дет. литература, 1938, №15/16. с.6.

Ясно, разумеется, что художественному «человековедению» противопоказана логическая жесткость научного прогноза, ясно, что при художественном прогнозировании внеличное, научно-объективное допущение сочетается с неизбежным для искусства, с его субъективностью, условно-поэтическим. Но не странно ли, когда первое вообще вытесняют вторым, когда сам метод фантастики низводят до простого условно-поэтического приема? Не странно ли, что для иных современных сторонников фантастической литературы даже научная фантастика — лишь прием, позволяющий поставить героев, в необычные обстоятельства, позволяющие глубже раскрыть мир героев, [346] тогда как уже для братьев Гонкур, заставших первые, младенческие шаги научно-фантастической литературы, было очевидно, что она предполагает принципиально новую методологическую систему? Они безо всякой иронии полагали плодотворным для будущего искусства «поверить алгеброй гармонию». Во внеличном начале фантастической литературы нового времени они гениально угадали возможности обогащения реализма. В их несколько полемичном противопоставлении — разума чувству, вещи человеку — заложена была вера в созданную этим разумом «вторую природу» (выражение М. Горького). И, с другой стороны, сколь удивительное для нашего века недоверие к плодам этого разума, какое стихийное отчуждение от него угадывается в современных противопоставлениях обратного толка!

346

Л.Яйленко - Не противопоставлять. // Лит. газета, 1973, 25 июля.

Не будем, однако, торопиться с выводами. Эмоциональное противопоставление человека как высшей цели искусства «машине» как символу научно-технического прогресса — это слишком распространенная сегодня позиция, чтобы ее можно было объяснить одной только консервативностью суждений. Вернемся в этой связи к дискуссии в «Литературной газете», о которой мы упоминали в начале. Тему ее прояснил первый же отклик на диалог Ю.Кагарлицкого с Е.Парновым, который назывался: «Болезни роста — не кризис». [347] О каких болезнях, о каком кризисе шла речь? Участники дискуссии ссылались на два ряда симптомов — внешний и внутренний. Посмотрим сначала на первый. «Сейчас, — говорил Ю.Кагарлицкий, — на Западе много пишут о кризисе научно-фантастического жанра: упали тиражи журналов, занимающихся фантастикой, резко сократилось число самых этих журналов. Читатель, наверно, устал от массового „чтива”, которое ему преподносится под видом новинок». [348]

347

Ю.Кагарлицкий, Е.Парнов - Фантастика вчера, сегодня, завтра. // Лит. газета, 197З, 23 мая.

348

Там же.

Возможно. Однако примерно в то же самое время конкуренция и монополизация печати съели куда более мощные издания общего типа вроде «Лайфа». А с другой стороны, наша отечественная фантастика даже в пору, по общему признанию, ее расцвета, в 60-е годы, и вовсе обошлась без специального журнала. Плохо, конечно, что его не было и нет до сих пор. Тем не менее, как видим, судить о состоянии жанра по одной только издательской активности было бы опрометчиво. Участники диалога, правда, ею не ограничиваются. Но коль скоро о ней зашла речь, напомним, что у нас в Советском Союзе, например, популярный периодический сборник «Фантастика», выпускаемый издательством «Молодая гвардия», вышел в 1965 году тремя выпусками, в 1966-м году — двумя, а в 1967-1973 годах только по одному.

Правда, если посмотреть на отечественную издательскую практику в более широких пределах, то, вероятно, знаменательно, что тем самым летом 1973 года, когда «Литературная газета» заговорила о кризисе, любители получили последний, 25-й том «Библиотеки современной фантастики», первоначально замышлявшейся в 1965 году издательством «Молодая гвардия» всего в 15-ти томах. То, что за истекшие восемь лет выявилась нужда почти удвоить «Библиотеку», представляется более существенным, чем некоторое сокращение текущих публикаций последнего времени. В 1954-1957гг. Гослитиздат выпустил 12-томное собрание сочинений Ж.Верна (кстати сказать, первое на русском языке комментированное, приближающееся к научному). В 1964-м «Огонек» дал в приложении тщательно подготовленное 15-томное собрание сочинений Г.Уэллса, а «Молодая гвардия» в том же году осуществила 8-томное — впервые столь полное собрание сочинений А.Беляева. В 60-х годах издательство «Мир» в серии «Зарубежная фантастика» познакомило советского читателя с сотнями книг новейших мастеров этой литературы.

То есть в Советском Союзе наряду с некоторым сокращением так называемого массового потока за последние годы вырисовалась определенная стабилизация интереса к наиболее крупным именам и явлениям. Это подтверждается и ростом в 70-е годы числа серьезных исследований фантастики, которые вообще впервые появились у нас 60-е годы. Примечателен и сам тип такого массового (свыше двухсот тысяч экземпляров) издания, как «Библиотека современной фантастики». В отличие от широко известной с довоенных времен серии Детгиза «Библиотека приключений и научной фантастики» или от выпущенных издательством «Детская литература» в 50-х и 60-х годах двух вариантов «Библиотеки приключений» издание «Молодой гвардии» не смешивает фантастику со смежными жанрами и ориентирует читателя на вполне «взрослые», социально-психологические ее разновидности. Той же задаче служат и обширные предисловия, которые в отличие от практиковавшихся в облегченных изданиях для юношества комментируют не только те или иные фантастические гипотезы, но дают разностороннюю литературоведческую оценку произведениям и авторам. Словом, перед нами издание, рассчитанное отнюдь не на потребителя занимательного чтива. Отбор имен и произведений, тип комментария — все в лучших современных советских изданиях рассчитано на читателя, подготовленного воспринимать эту литературу как значительное явление современного искусства и общественной мысли.

Читатель несомненно будет признателен составителям «Библиотеки» за широту взгляда. Он найдет здесь целый спектр жанров и разновидностей — от советской коммунистической утопии типа «Туманности Андромеды» и «Возвращения» до зарубежного романа-предостережения С.Лема, К.Саймака, К. Абэ и других, от традиционной научной фантастики А.Кларка до неукладывающейся ни в какие старые или новые каноны поэтичной фантазии Р.Брэдбери, от психологических рассказов Р.Шекли до пародийных новелл И.Варшавского. В кратком перечне невозможно упомянуть даже самые характерные из охваченных «Библиотекой» имен, направлений и разновидностей. Конечно, для вполне представительной картины современной фантастики выпущенные 25 томов следовало бы, пожалуй, удвоить, а то и утроить. Но задачей этого издания, представляется нам, было дать лучшее и типичное, и эта цель в общем достигнута.

При всем многообразии критериев отбора знаток и ценитель наверняка отметит, понравится ему это или нет, определенное пристрастие составителей: «Библиотека» ориентирует читателя прежде всего на ту фантастику, которая опирается на научно обоснованное предвидение и прогрессивную общественно-политическую мысль. И надо сказать, что вопрос о мере научности и мере прогрессивности фантастических представлений, затрагиваемый в литературно-критическом комментарии почти к каждому тому, имеет прямое отношение к «кризису» жанра, о котором зашел разговор на страницах «Литературной газеты».

Участники дискуссии в «Литературной газете» тем или иным образом определяют свое отношение к наметившемуся в фантастике нарушению равновесия между художественными и научными представлениями. О частных случаях этого нарушения писалось неоднократно. Диалог Ю.Кагарлицкого с Е.Парновым своевременно обращает внимание на общий смысл этого явления. К сожалению, дискуссия оставила его в стороне. А ведь гармония образно-фантастического и научно-логического мышлений составляет едва ли не главную поэтическую привлекательность классиков научной фантастики.