Отечественная война 1812 года. Школьная хрестоматия

В удушливую эпоху «Священного Союза» все с особым вниманием следили за событиями, разворачивавшимися на полуостровах южной Европы: на Иберийском — за португальским и испанским восстаниями, за движением карбонариев на Аппенинском, за греческим восстанием на Балканском полуострове. Эти события являлись как бы отголосками бурной эпохи Великой Французской революции и наполеоновских войн. В России это время — время освобождения от иллюзий по поводу либеральных настроений Александра I, эпоха аракчеевщины, но и время создания тайных обществ, которые выведут гвардию на Сенатскую площадь.

Общественное мнение (даже в таком виде как в России) не могло остаться в стороне от этих событий, а объяснения им искали как раз во влиянии недавних событий во Франции. Литераторы, мыслители, политики постоянно обращались и к фигуре императора французов, с тем, чтобы найти решение вставших пред ними проблем. Именно в это время он становится легендой, притом мысль уже не скована рамками сугубо политической целесообразности, впрочем, как и от представлений о персональных качествах Бонапарта. Он становится как бы воплощением эпохи, а его имя — нарицательным не только в качестве примера огромного честолюбия, но и как определенное социально-философское понятие. Так или иначе, интерес современников к деятельности Наполеона и его личности был потому столь высок, что, говоря словами одного из них, «его характер становился политической системой Европы».

Не мог остаться неизменным и взгляд Пушкина на Наполеона и его свершения. В знаменитой оде «Вольность» есть слова:

Восходит к смерти Людовик

В виду безмолвного потомства,

Главой развенчанной приник

К кровавой плахе Вероломства.

Молчит Закон — народ молчит,

Падет преступная секира...

И се — злодейская порфира

На галлах скованных лежит.

Здесь он также выступает против революционных преобразований, осуждая казнь Людовика XVI, следствием которой явилась тирания Наполеона (последние две строчки приведенного отрывка). Но главное здесь то, что Пушкин в данном произведении выступает уже не как защитник принципов монархизма, но как сторонник «Законов мощных сочетанья», он говорит здесь о благе гражданского общества, основанного именно на законе, а не на воле одного, пусть законного, монарха. И хотя имя Наполеона здесь прямо не упоминается, но строчки о «злодейской порфире» — служат подтверждением наших слов о влиянии образа Наполеона на идейную жизнь современной ему России и о той роли, которую этому образу отводили мыслители уже после того, как Наполеон ушел с политической арены.

Но, несмотря на все потоки крови, на порабощенную Францию и Европу, несмотря на то, что Наполеона «пленяло самовластье разочарованной красой», его имя Пушкин все же связывает со свободой. В этой связи хочется остановиться на строках, которыми поэт завершает стихотворение «Наполеон»:

Да будет омрачен позором

Тот малодушный, кто в сей день

Безумным возмутит укором

Его развенчанную тень!

Хвала!.. Он русскому народу

Высокий жребий указал

И миру вечную свободу

Из мрака ссылки завещал.

Хочется высказать предположение о том, что в это время Пушкин воздавал хвалу Наполеону, имея в виду не только то, что с его падением Европа избавилась от тирана. В тот период Пушкин видел в нем и некоторый политический символ, противопоставляя его современному состоянию России.

На юге, в 1824 году Пушкин написал еще одно стихотворение, в котором вновь касается наполеоновской темы — «Недвижный страж дремал на царственном пороге».

В этом стихотворении, с поистине гениальной краткостью он дает наиболее емкую характеристику Наполеону: «Мятежной вольности наследник и убийца».

Здесь уже виден Пушкин-историк, он, пожалуй, первым сформулировал в этой фразе смысл той концепции, которой будут придерживаться позже многие историки, изучающие данный период — Наполеон пришел к власти благодаря революции, но его правление положило конец этой революции. Напомним, что в то время господствовала иная концепция — Наполеон — это и есть революция. Эту тенденцию видеть в императоре французов порождение революции Ф.В. Ростопчин, с присущим ему остроумием, выразил в словах, сказанных в 1804 г. (год казни герцога Энгиенского): «Революция — пожар, французы — головешки, а Бонапарт — кочерга».

Это разделение двух эпох, хотя и связанных между собой, находит у Пушкина выражение в небольшом стихотворении, написанном в 1824 году. Тема его та же, что в стихотворении «Наполеон» — история французской революции и Наполеона:

Вещали книжники, тревожились цари,

Толпа пред ними волновалась,

Разоблаченные пустели алтари,

Свободы буря подымалась.

И вдруг нагрянула... Упали в прах и в кровь,

Разбились ветхие скрижали,

Явился муж судеб, рабы затихли вновь,

Мечи да цепи зазвучали.

И горд и наг пришел Разврат,

И перед ним сердца застыли,

За власть отечество забыли,

За злато продал брата брат.

Рекли безумцы: нет Свободы,

И им поверили народы.

И безразлично в их речах,

Добро и зло, все стало тенью —

Все было предано презренью,

Как ветру предан дольный прах.

Те же мотивы выражены здесь с большей емкостью и отчетливостью. Наполеон похитил «новорожденную свободу», основав, как скажут позднее историки, «буржуазную империю» с неизбежным культом выгоды, утилитаризма и т.д. Здесь впрочем, Пушкин не первый. Об этом писали и французские литераторы времен империи, враждебно к ней настроенные: Ж. де Сталь, Б.Констан, Р.Шатобриан, книги которых Пушкин, безусловно, читал и изучал.

Впрочем, такие мысли посещали Пушкина еще до смерти Наполеона. В его записных книжках 1820—1822 гг.

Имеется запись на французском языке: «Революция в Испании, революция в Италии, революция в Португалии, конституции там и здесь... Господа государи, вы поступили глупо, свергнув Наполеона».

И все таки мы не можем сказать, что Пушкин сформировал единое и окончательное мнение о Наполеоне, о его роли в истории. После стихотворения. Уже после всех стихотворений, в которых поэт оправдывает в какой-то степени преступления Бонапарта, признает за ним немалые исторические заслуги, он не перестает задавать вопрос: