Отечественные мореплаватели — исследователи морей и океанов

30 июня карбас «Козаков» после стоянки у зимовья, продолжавшейся 273 дня, вышел с двумя лодками в море.

В эту экспедицию отправились Пахтусов, Циволька и девять матросов. Провизии было взято на 3/4 месяца.

Из-за непогоды баркас стал на якорь у острова Митюшева, у которого стояли шесть лодей. Пахтусов ездил на остров Митюшев и здесь нашел обломки шхуны «Енисей». Он считал, что «Енисей», идя на Маточкин Шар, погиб в губе Серебрянке, которая «с устья похожа на пролив, более чем самый Шар».

9 июля Пахтусов подошел с описью к Горбовым островам и здесь напором льдов, от которых некуда было укрыться, карбас раздавило. Предвидя гибель судна, самое важное – карты, инструменты, оружие, часть провизии – вынесли заранее на лед. Погрузив что можно на две лодки, потащили их по льду на берег и устроились в палатках. К сожалению, многое из того, что было выгружено с карбаса на лед, но не поместилось на лодки, унесло в море. Провизии осталось мало и потому решили починить лодки и на них возвращаться в Маточкин Шар.

19 июля Пахтусов, производя астрономические наблюдения, неожиданно увидел идущего к нему человека. Это был кормщик Еремин, который уже приходил к зимовью Пахтусова в Маточкином Шаре. Его лодья стояла недалеко в проливе, а сам Еремин пошел на остров, чтобы посмотреть на состояние льдов к северу. Еремин предложил перевести всех участников экспедиции в Маточкин Шар, как только он закончит промысел моржей. Вскоре в пролив пришла и лодья промышленника Гвоздарева. Часть команды Пахтусова, сразу перебралась на лодью Еремина, а Пахтусов и Циволька начали производить опись близлежащих островов. Одну из гаваней между островами Личутина и Берха Пахтусов назвал гаванью Еремина. На Горбовых островах он обнаружил много остатков промысловых судов и могил.

Пахтусов пишет:

«По этим признакам бедствий можно думать, что окрестности Горбовых островов в старину разумели под названием губы Охальной, где до путешествия Лепехина в Архангельскую губернию (1772 г.) погибло несколько лодей архангельских промышленников. Лепехин говорит, что губа Охальная находится близ Горбовых островов и недалеко от мыса Доходы (т. е. мыса Желания). По нынешнему состоянию карты Новой Земли (по карте Литке.—Н. 3.) мыс сей очень не близко от Горбовых; но впоследствии мы увидим новейшие доказательства, подтверждающие эти слова Лепехина, взятые им из преданий того времени» [336] . Как мы знаем сейчас, на карте Литке северная часть Новой Земли была нанесена очень неправильно.

336

«Записки Гидрографического департамента», ч. II, 1844, стр. 74.

1 августа лодья Еремина направилась на юг, но из-за противного ветра зашла на сутки в губу Южную Сульменеву. Воспользовавшись этим, Пахтусов описал берега губы и сделал промер. 9 августа все его люди вернулись в свое зимовье.

Здесь Пахтусов нанял у промышленника Челузгина баркас и вместе с фельдшером и пятью матросами решил продолжить исследования восточного берега Новой Земли. Шхуну «Кротов» он оставил под охраной двух матросов у зимовья, а Цивольку с пятью оставшимися матросами отправил в Архангельск на лодьях Еремина и Челузгина.

Пахтусов начал свою опись 10 августа и к 23 августа прошел на север дальше Цивольки на 35 верст до острова, лежащего на 74°24'18'' с. ш. и здесь видел другие острова, впоследствии названные именем Пахтусова.

Пройти далее на север ему помешали льды. Пахтусов повернул обратно, 28 августа подошел к Маточкину Шару и вернулся к зимовью. Здесь он еще застал Цивольку – лодьи из-за неблагоприятной погоды не смогли выйти в море.

7 октября 1835 г. Пахтусов вернулся в Архангельск, пробыв в отсутствии 440 дней. Во время экспедиции умерло два человека. Крепкое здоровье самого Пахтусова пошатнулось, и 7 ноября, через месяц после возвращения, он умер всего 35 лет от роду.

Циволька на лодьях промышленников вернулся в Сумы, отпустил здесь трех вольнонаемных промышленников, а сам с четырьмя матросами, уже по зимнему пути, 27 ноября добрался до Архангельска. В январе 1836 г. Циволька приехал в Петербург и здесь закончил обработку материалов Пахтусова.

Работы Пахтусова стали широко известны на Поморье и повлекли за собой многие плавания промышленников. Так, в 1831 г. на Новой Земле промышляло только одно судно, а в 1835 – 118 судов.

Имя Пахтусова стоит в ряду крупнейших полярных исследователей. Несмотря на то, что в 20–30-х годах прошлого столетия состояние льдов в Баренцовом и Карском морях было неблагоприятным, Пахтусов сделал больше, чем кто-либо из его предшественников. В первую очередь это объясняется тем, что Пахтусов в своих плаваниях использовал вековой опыт поморов: он плавал на таких же судах и пользовался теми же приемами. По условиям быта он ставил себя наравне со своими подчиненными, по работе – он превосходил их [337] .

337

«Дневные записки, веденные подпоручиком Пахтусовым при описи восточного берега Новой Земли в 1834 и 1835 годах» были опубликованы в «Записках Гидрографического департамента», ч. II, 1844, стр. 8–81.

Заслуги Пахтусова были признаны: он прослужил офицером только 8 лет, тем не менее его семье была назначена пожизненная полная пенсия. В 1866 г. в Кронштадте, а в 1878 г. на его могиле в Архангельске на деньги, собранные его сослуживцами, были поставлены памятники.

16. Экспедиция Цивольки и Моисеева на Новую Землю (1838–1839)

В 1838–1839 гг. состоялась еще одна экспедиция на Новую Землю.

В Архангельске были построены две однотипные шхуны длиной 39 футов, шириной 11 футов и глубиной трюма 4 1/2 фута. Начальником экспедиции и командиром шхуны «Новая Земля» был назначен прапорщик корпуса флотских штурманов Август Карлович Циволька, а командиром шхуны «Шпицберген» – прапорщик Степан Андреевич Моисеев. Циволька до этого участвовал в 1834–1835 гг. в экспедиции Пахтусова на Новую Землю, а в 1837 г. командовал шхуной «Кротов» экспедиции на Новую Землю К. М. Бэра. Для участия в экспедиции было нанято несколько промышленников. Кроме того, поскольку шхуны были малы, для перевозки на Новую Землю разборного дома и других запасов была нанята промысловая лодья помора Ивана Яковлевича Гвоздарева, грузоподъемностью 7000 пудов. Всего на «Новой Земле» шло в плавание 15 человек, на «Шпицбергене» – 14 человек. Провизии было взято на 16 месяцев.

Экспедиция была хорошо снабжена инструментами. У нее было четыре хронометра, три секстана, два искусственных горизонта, теодолит, компасы, лаги, шагомеры, приборы для магнитных и метеорологических наблюдений.

Суда вышли в море 27 июня: «Шпицберген» и лодья вместе, а «Новая Земля» – на несколько часов позже.

Следует отметить, что во время плавания Горлом Белого моря Циволька использовал древний прием наших поморов, а именно становился на якорь при противном ветре или при маловетрии, а также при приливном течении и, наоборот, снимался с якоря при попутном ветре и отливном течении.

Во время пути Циволька претерпел несколько штормов и 4 августа вошел в губу Мелкую (Новая Земля), где, как было условлено, шхуна встретила «Шпицберген» и лодью, выгружавшие лесные материалы и провизию на берег.

Дальнейшие сведения о ходе экспедиции заимствованы из документа «Дневные записки, веденные прапорщиком Моисеевым при описи Новой Земли в 1838 и 1839 годах» [338] . Эти записки характеризуют не только ход экспедиции, но и дают представление об условиях промыслов на Новой Земле.

338

«Записки Гидрографического департамента», ч. III, 1845, стр. 42–121.

Сразу после выхода в море выяснилось, что лодья Гвоздарева гораздо быстроходнее «Шпицбергена», и потому Моисеев отпустил Гвоздарева вперед к Трем Островам. На расстоянии от Северной Двины до Трех Островов, несколько превышающем 100 морских миль, Гвоздарев обогнал Моисеева на целые сутки. На пути от Трех Островов Моисеев зашел в губу Городецкую. В устье открытой с севера и северо-востока губы поднявшийся крепкий северо-восточный ветер развел большую волну. Тогда Моисеев воспользовался еще одним поморским приемом: он ввел «Шпицберген» в кут – высыхающую при отливе часть губы – и здесь ошвартовался. При отливе шхуна поддерживалась на осушке поставленными с обоих бортов подпорами, а при приливе – всплывала.