Открой свое сердце

Барон Валентайн так и не появился. Улучив минутку, Зарабет поделилась с Иганом своими опасениями.

– Он обязательно объявится, – ответил Иган. – Как я успел заметить, ему гораздо лучше в одиночестве.

Он говорил беззаботным тоном, но выглядел встревоженным. Зарабет подумала, может, Валентайн затаился где-нибудь, готовясь предстать в роли «первого гостя».

Суровый барон удивленно поднял брови, когда Зарабет объяснила ему, что такое «первый гость», но согласился принять участие в забаве. Его синие глаза смотрели невозмутимо, но в мыслях он был приятно удивлен, что именно его выбрали для проведения обряда.

Зарабет попыталась выбросить тревожные мысли из головы и наслаждаться чудесным ужином. Могучий и яростный Валентайн прекрасно мог позаботиться о себе сам.

Праздник затянулся допоздна. Миссис Уильямс и рыжеволосые горничные приносили блюдо за блюдом. Из кухни доносился шум, и Зарабет догадалась, что слуги пируют тоже. Айвану и Констанцу было разрешено к ним присоединиться.

Джемма оповестила всех за столом, какой именно пирог пекла Зарабет, и все хвалили ее сноровку или подтрунивали над ней – кто как умел. Сияя, Зарабет выслушивала шутки и похвалы. Впервые за много лет она почувствовала себя как дома.

Близилась полночь, и все обитатели замка, включая слуг, столпились в холле дожидаться, когда часы пробьют полночь, и встретить «первого гостя».

Согласно уговору, барон Валентайн должен был трижды постучать в дверь после того, как стихнет последний удар часов. Иган, как хозяин дома, откроет ему и пригласит войти. Валентайн должен принести с собой полено, бутылочку виски и щепотку соли, а также «черный хлеб», который Зарабет заранее поставила ему в комнату. Странник предложит хозяевам разделить с ним пищу и дрова – тогда его встретят с особой радостью.

Огромные часы на верхней площадке лестницы торжественно отбивали часы. Все повернулись к двери. Часы умолкли, растаяло эхо последнего удара. Все разговоры стихли.

Ничего.

Иган беспокойно зашевелился. Зарабет заметила, как он переглянулся с Адамом Россом, и тот покачал головой.

Она бросилась к двери и в этот миг увидела, как поднимается щеколда. «Первый гость» должен был постучать, но Валентайн любил делать все по-своему.

Дверь распахнулась. Факелы осветили окутанный клубами тумана двор и темную призрачную фигуру на пороге.

Человек шагнул через порог и остановился, обнаружив в холле целую толпу. Высокий темноволосый и нвенгарец – да только не барон Валентайн.

Зарабет закричала.

Глава 12 Первый гость

– Отец!

Ее крик эхом разнесся по огромному холлу. Зарабет бросилась к стоящему в дверях человеку. Олаф распахнул объятия навстречу дочери. Она повисла у него на шее.

Изумленный Иган не верил собственным глазам. Слова застряли у него в глотке. Чертовы нвенгарцы умели кого угодно довести до сердечного приступа.

Зарабет то плакала, то нервно смеялась, утирая слезы.

– Добро пожаловать, папа. Ты наш первый гость.

Удивленный Олаф спросил по-английски:

– Кто?

Зарабет потащила его к остальным, чтобы познакомить:

– Это мой отец, Олаф Нвенгарский. Папа, а это… семья Игана.

Иган подошел к Олафу, испытывая смешанные чувства. Он был счастлив видеть старинного друга, но в то же время не мог забыть, что сделал с его дочерью. Страстный поцелуй в Кольце Данмарран – и еще более страстные ласки – не шли у него из головы.

Он протянул Олафу руку, и тот ответил твердым рукопожатием.

– Добро пожаловать. Или скорее мне следовало сказать – каким чертом вас сюда занесло?

Олаф улыбнулся:

– Хотел повидать дочь. И вас, друг мой.

Глаза Зарабет сверкали, словно сапфиры. Иган был поражен. Она так любила Шотландию, так ненавидела бывшего мужа и все-таки отчаянно тосковала по дому. Скучала по отцу и своей старой жизни. Теперь она не отходила от отца, не сводя с него сияющих любовью глаз.

Мэри была поражена прибытием еще одного аристократа из Нвенгарии и немедленно пригласила его за стол в парадном зале. Остальные последовали за ними, воодушевленные радостным событием и возможностью отметить его как следует.

Оставшись в холле, Иган вдруг понял, что барон Валентайн не принял участия в их шумном веселье. Он так и не появился. Дождавшись, пока холл окончательно опустеет, Иган вышел во двор.

В тихой и теплой конюшне кобыла приветствовала его, насторожив уши и фыркая, обдавая его своим теплым дыханием. Жеребенок проворно выбрался к передней загородке стойла, чтобы посмотреть, кто пришел. Он рос быстро и бегал за Иганом, Хэмишем и конюхами, словно собака.

Иган ласково потрепал кобылу и жеребенка и направился дальше, чтобы взять своего спокойного мерина. Скоро он ускакал в ночь.

Туман опустился ниже, воздух сделался сырым. К утру навалит еще больше снега. Ночь была отнюдь не тихой. В окнах арендаторских домов горел свет факелов и множества свечей, на маленькой площади в центре горел огромный костер.

Иган проехал мимо, хотя в любой другой Новый год не преминул бы присоединиться к ним. Новые огни показались вдалеке – еще одна деревня сияла огнем костров. Все отмечали хогманей!

Иган повернул коня прочь от веселых огней в холодные и мрачные горы и вскоре исчез в тумане.

– Папа, как же я по тебе соскучилась. – Несколькими часами позже Зарабет сидела, обнимая отца в комнате, которую ему спешно приготовила Мэри.

Комнатка была небольшая, на одном этаже со спальней Игана. Ангус предложил уступить Олафу просторную спальню, которую занимали они с Джеммой, но Олаф решительно отказался.

– Я прибыл совсем один, да еще так неожиданно. Буду счастлив, если для меня найдется кровать, где я смогу вы спаться.

Остальные все еще танцевали внизу, и замок наполняли звуки скрипок и барабанов. Пронзительные напевы волынок, казалось, раздаются прямо из темных углов.

Зарабет не виделась с отцом со дня свадьбы. Она всматривалась в его лицо, озаренное огнем камина. Это лицо всегда будет казаться ей прекрасным, думала она, отмечая – вот морщины, которых раньше не было, вот седые пряди в его черных волосах.

– Зачем ты приехал?

Этот вопрос мучил ее весь вечер, но их окружали горцы, и они не могли остаться наедине ни на минуту.

– Я уже сказал, – ответил Олаф. Они говорили по-нвенгарски, и Зарабет было радостно, что она может выразить чувства на родном языке. – Хотел тебя видеть.