Открой свое сердце
Шрифт:
— Вы думаете, он не будет сердиться?
— Нет, что вы, я думаю, он будет рад! — Глаза Петра просияли, и в них появился озорной мальчишеский блеск.
Целый день Кристина провела в тревожном ожидании. Она обошла все комнаты, рассмотрела все фотографии, которые попадались ей на глаза. Сердце ее то уходило в пятки, то начинало колотиться с неимоверной силой, то обрывалось и падало в пустоту. Она прислушивалась к звукам за входной дверью, потом вынула из сумочки таблетку успокоительного и, запив ее водой из чайника, опустилась в кресло.
Она готова была уже отказаться от своей глупой затеи. Ну что она сейчас скажет ему. Что муж ее обманывает? Что у него есть другая? Что
Кристина содрогнулась от мысли, что вот-вот откроется дверь, и на пороге появится Николай Иванович с женщиной. Она представила себе глаза этой женщины. И его глаза! В первую очередь его глаза! Ни один мужчина уже давным-давно не волновал ее так сильно, как этот незнакомый русский.
Надо идти, решила Кристина и взялась за дверную ручку.
Она вышла за порог и захлопнула дверь, как учил ее Петр Петрович. Дверь захлопнулась с легким щелчком. Кристина подергала ручку, чтобы удостовериться, что дверь действительно закрыта, и только тут обнаружила, что оставила там, в квартире, сумочку. А в ней все — и ключи от собственной квартиры, и документы, и деньги. Что же ей делать?
Кристина в бессилии опустила руки. Двери лифта внезапно раскрылись, и прямо перед ней возник Николай Иванович.
— Господин Седых? — спросила она.
— Здравствуйте, — произнес он и замер как вкопанный перед красивой, стройной и почему-то испуганной женщиной.
— Здравствуйте, я попала в глупое положение. — В глазах ее стояли слезы, и Николай Иванович почувствовал, как по телу его растекается волна нежности. Он смотрел на стоящую перед ним женщину в светло-синем костюме и белой блузке, на ее аккуратно уложенные волосы, на красивые глаза в обрамлении густых ресниц и не знал, как поступить дальше.
Телефонный звонок внутри квартиры вывел их из оцепенения. Николай Иванович улыбнулся и подошел к двери. Он открыл замок и широко распахнул перед Кристиной двери.
— Входите, для начала я подниму трубочку, а потом вы мне расскажете о своем дурацком положении. Алло. Да. Да… Я не уверен, что это именно то, что нам нужно, но надеюсь на ваше благоразумие. Все, остальное завтра… Благодарю вас, — он говорил это, а сам смотрел на Кристину. У нее были высокие скулы, и этим, пожалуй, она отличалась от Маши. Но родинки, ах, эти родинки! Они приковывали взгляд, тревожили и не давали сосредоточиться на деле, о котором ему говорил его заместитель. — Давайте завтра, ей-Богу, сейчас у меня совершенно нет сил обсуждать эту проблему.
Он повесил трубку и снова обратился к Кристине:
— Я тоже попал в ужасно глупое положение.
Каждый звук, произносимый им, отдавался в Кристине болью и отчаянием. «Боже мой, — подумала она, — как же мне выбраться из этой ситуации?» Выглядела она совершенно потерянной и очень бледной.
Они стояли друг против друга и смотрели друг другу в глаза. Время шло. Легкий шелест кондиционера мягко звучал в полумраке квартиры. Тишина не давила на их плечи, им было легко вот так, в полумраке, в тишине, слушать дыхание друг друга, и казалось, что это может длиться вечность. Кристина вздохнула и первой решилась нарушить
тишину:— Простите меня, я не знаю, что делаю в вашем доме. На самом деле я шла сюда с определенными намерениями, но… Я не могу их реализовать, потому что… — она хотела сказать, что он ей нравится, а то, с чем она шла сюда, не очень порядочно и не совсем красиво. И вообще недостойно даже мысли об осуществлении. — Вы, возможно, не поймете меня, господин Седых, да и… собственно… я передумала. — Она грациозно протянула ему руку для пожатия. Голос ее был тверд, она наконец-то взяла себя в руки и ей удалось стать внешне совершенно спокойной. Он поцеловал ее руку, нежно задержав губы на теплой бархатистой коже.
— И вы уйдете? — Николай Иванович поднял на нее глаза. — Вы даже не осмотрите мой дом? Не выпьете чашечку кофе? Как жаль…
— Я осмотрела ваш дом за время вашего отсутствия. Я столько всего передумала, пока дожидалась вас, что теперь понимаю — все, с чем я шла к вам, такая безделица. А о деле мы с вами поговорим завтра, — почти сухо произнесла она и, когда Николай Иванович сделал движение к выходу, она повернулась к нему лицом:
— Прошу вас, не стоит беспокоиться, я доберусь сама. Благодарю.
Когда Кристина вышла из здания, вместо теплого июльского вечера на дворе уже стояла ночь. Николай Иванович, потоптавшись в нерешительности, все же ринулся вниз по лестнице и догнал ее. Он остановил такси и, заплатив за нее деньги, попросил доставить «фрау» по адресу, который она сама назовет.
— И смотри, чтобы все было в порядке, — сказал он шоферу. — Позвоните мне, ладно? — попросил он Кристину. — Обязательно позвоните! Первое, что вы сделаете после того, как войдете в квартиру, это хорошенечко запретесь, а потом наберете номер моего телефона. — Он сунул ей в руки визитку, печально улыбнулся и закрыл дверцу. В глазах его затаились глубокая усталость и грусть. Как много он хотел сказать ей! А жаль, что ему так и не довелось купить букет цветов, они сейчас были бы кстати. И еще он подумал о Кароле, как он может отпускать свою жену в такое позднее время? Собственно, они же должны быть в Кельне. Значит, он уехал, она осталась. При других обстоятельствах Николай Иванович не стал бы задумываться над всем этим, но сейчас он чувствовал необъяснимую тревогу за Кристину. Ее смятение, смущенность, растерянность — все это отражалось на лице и не давало ему покоя. Ее что-то волнует. Она не просто так приходила к нему в дом и целый день ждала его возвращения. А он, как сумасшедший, носился по Москве и ни о чем другом, кроме нее, не мог думать. Ошеломленный, неуверенный в себе, он чувствовал на себе ее пронзительный взгляд.
Она позвонила и произнесла всего лишь несколько фраз:
— Я приехала, господин Седых. Благодарю вас за участие. Я понимаю, насколько это… э… нелепо.
— Что вы! Я был рад видеть вас.
— Спасибо, — сказала она усталым голосом. — И все же… Спокойной ночи, Николай.
— Спокойной ночи, — он запнулся и неуверенно добавил: — Кристина.
Он сел в кресло, улыбнулся и стал думать. Сон накатывал медленно. Глаза закрылись свинцовой тяжестью, руки отяжелели и стали вялыми.
— Спокойной ночи, — рассеянно пробормотал сам себе Николай Иванович и, улыбнувшись, провалился в приятную всепоглощающую страну Морфея. Он чувствовал себя обессилевшим, голова немного кружилась, но все же было уютно и хорошо.
Позднее возвращение накануне, суетный день и короткая ночь давали о себе знать. Ночь промелькнула, как один миг. Еще в полудреме, когда пришло время вставать, но организм все еще цеплялся за последние секундочки сна, Николай Иванович услышал пронзительный звонок.