Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира
Шрифт:
Однажды утром в конце зимы 1858 года четырнадцатилетняя девочка покинула грязный, полный трущоб город, где жила, и пошла вдоль быстрой бурной реки, которая называется Гав-де-По. Хотя девочка была больна хронической астмой, она прошла 10 миль мимо покрытых илом известняковых пещер, мимо водяных мельниц и часовен, мимо маленькой деревни, которую построила колония каго, и кузницы, в которой ковал гвозди кузнец из Сен-Пе. В конце концов она подошла к поросшему плющом мосту. За мостом стояла просторная серая церковь и был лес, а в нем – постоянная ярмарка. Там люди в шумной праздничной толпе покупали булочки и четки, пели песни, разглядывали грубые яркие изображения Пресвятой Девы, злых евреев и римских солдат и вполуха слушали жестикулирующих священников, которые обращались к ним с речами на беарнском
Девочка надеялась на чудо так же, как тысячи других богомольцев, которые каждый год стекались в Бетаррам. Многие из них, как она, приходили пешком и были одеты в лохмотья. Но были и люди в роскошной одежде, приезжавшие в каретах. Отец девочки работал на мельнице и лишился глаза, когда обрабатывал долотом жернов, а потом новый хозяин выгнал их семью с мельницы. За год до того, как Бернадетта пошла в Бетаррам, ее отца обвинили в том, что он украл два мешка муки. Семья должна была переехать из округа, где когда-то жили каго, в здание средневековой тюрьмы, которое теперь использовалось как жилой дом для неимущих. Они мерзли, голодали и были в отчаянии. Были и другие церкви, гораздо ближе к их дому, но Богородица из Бетаррама считалась самой сильной и плодовитой на чудеса.
Пещеры Бетаррама были святым местом еще задолго до того, как в Средние века в Пиренеях начали почитать статуи Девы Марии. А на всю страну Бетаррам прославился в начале XVI века, когда два пастуха увидели свет среди кустов и нашли на этом месте крошечную статую женщины. За первые двадцать два года статуя совершала больше двадцати чудес в год. Название Бет-арам означает «прекрасная ветвь» и напоминает о ветке, которая чудесным образом появилась перед пастушкой, упавшей в реку. Бернадетта Субиру, девочка, которая в тот февральский день пришла в Бетаррам, тоже была пастушкой и потому вполне логично ожидала, что Богородица проявит к ней особую милость.
Через несколько дней Бернадетта, ее сестра и их подруга собирали дрова и кости возле реки, между лесом и городком. В этом месте вода создала сеть пещер и странных сталактитов. Народные поверья связывали эти пещеры с прорицателями и демонами; там были найдены камни с резьбой, наконечники стрел и даже человеческие кости. Но они привлекали и туристов, желавших посмотреть на чудеса природы. В 1825 году Жорж Санд побывала в этих пещерах и написала: «Вход в эти гроты восхитителен. Я пошла вперед наугад и пришла в восторг, оказавшись в великолепном зале, которому служат опорами огромные массивные скалы, похожие на готические столбы».
Живописные гроты были ценным ресурсом для неопрятного маленького городка Лурд, который стоял на дороге паломников в Бетаррам и на дороге туристов к курортам. Лурдского аптекаря со времен Наполеона упоминали в путеводителях как человека, у которого можно приобрести вкуснейшие сиропы и шоколадные кон феты. Но кроме него единственной достопримечательностью Лурда была старая крепость. В Лурде не было целебных вод, которые могли бы привлечь больных богачей, и административным центром своего края Лурд тоже не смог стать – сражение за это выиграл соперничавший с ним Аржель.
Три девочки дошли до той части реки, где в нее впадала маленькая канава, и оказались у входа в пещеру, которая называется Массабьель, что значит «Старая скала». Это была общая земля, где бедняки собирали дрова и куда свинопасы приводили свиней. Снимая чулки, чтобы перейти канаву, Бернадетта вдруг почувствовала, как из пещеры вырвался порыв ветра. Она взглянула вверх и на высоте нескольких футов над входом увидела маленькую фигурку, ростом не выше ее самой (ее рост был 4 фута 7 дюймов). Фигурка была одета в синее покрывало, и на каждой ступне у нее было по желтой розе. Позже Бернадетта описала ее как «uo p'etito damis`ela» – «маленькую девушку» (по-французски было бы «une petite demoiselle»). Фигура напомнила ей знакомую двенадцатилетнюю девочку, которая часто надевала белое платье.
Как обычно бывает, когда Богородица является людям, во всем краю началось большое
волнение. В течение шести следующих недель Бернадетта видела «девушку» еще семнадцать раз. За юной пастушкой к месту видения следовала толпа, которая с каждым разом становилась все больше. «Девушка» открыла Бернадетте, что в полу пещеры есть родник, и сказала ей, что на этом месте надо построить часовню. Во время шестнадцатой встречи Бернадетту убедили спросить фигуру, кто она такая. Та ответила девочке на местном диалекте: «Que soy era immaculada councepciou» [18] . Бернадетта не знала, что означают эти загадочные слова, хотя слышала их, когда учила катехизис. (Это произошло в 1858 году. Догмат о непорочном зачатии был провозглашен в 1854 году папой Пием IX, а в Лурде об этом объявили в 1855-м.)18
Та, чье зачатие было непорочным. (Примеч. пер.)
Некоторые люди решили: они знают лучше самой девочки, что именно она видела. В местной газете видение назвали словом «дама», и кое-кто предположил, что на маленькую девочку произвела сильное впечатление элегантная туристка или одна из местных красавиц – возможно, невеста редактора газеты или жена аптекаря, которая имела прозвище Прекрасная шоколадница, потому что покупала себе одежду в Париже. Но Берна детта имела в виду совсем другое существо. Позже она всерьез рассердилась, когда художники и скульпторы стали изображать крошечное, похожее на ребенка видение как высокую полную даму в корсете и кринолине, уже давно расставшуюся с детством, которая уютнее чувствовала бы себя в парижской гостиной, чем в сырой провинциальной пещере.
Для Бернадетты и ее земляков слово damis`ela («девушка») имело еще одно, особое значение. Словом demoiselles («девушки») называли лесных фей, которые одевались в белое и исчезали, если кто-нибудь подходил к ним слишком близко. Цветы вырастали под их ногами, они могли мгновенно вызвать ветер и так же быстро прекратить его. Они жили в пещерах и гротах и были связаны с родниками и текучей водой. Также было известно, что они заступаются за бедняков и могут быть очень жестокими в своей ярости, если происходит что-то несправедливое. Лесной кодекс 1827 года ограничил количество еды и дров, которые человек мог собрать с общей когда-то земли. И тогда в соседних с этой местностью областях Пиренеев появились белые призрачные фигуры, которые стали терроризировать угольщиков, работавших на промышленность, и лесников: поджигать их дома и угрожать, что искалечат их самих. Пик этой «войны фей» пришелся на начало 1830-х годов, но ее вспышки происходили время от времени до 1870-х. Бойцами этого сельского движения сопротивления оказались местные мужчины, которые наряжались как феи, но они подражали сверхъестественным духам, в существование которых люди верили даже в не слишком давние 1850-е годы.
Позже лурдские события стали водоразделом между скептиками и теми, кто уверовал в них. Но власти и простой народ разделило гораздо более древнее и глубокое различие. Крестьянский ум отлично чувствовал себя среди загадок и противоречий. Видение было одновременно Девой Марией и языческим духом. В сказках многих местностей Франции Пресвятая Дева и местная фея были взаимозаменяемыми образами. На четыре столетия раньше Жанна д’Арк и дети из ее деревни танцевали вокруг Дерева фей и плели венки для статуи Богородицы. Главным была не метафизическая природа существа, а его (вернее, ее) поступки и симпатии.
Как лесные феи и как большинство других пиренейских Богородиц, Дева Мария из Лурда явилась людям на общей земле. Она была добра к беднякам, но вполне способна унизить сомневающихся, и ее нужно было умиротворять подарками. В конечном счете она не была созданием католической церкви. Церковные власти, как обычно в таких случаях, отнеслись к ней скептически. Они так же, как местный префект, беспокоились, нет ли тут угрозы закону и порядку. С их точки зрения, Бернадетта была простодушной крестьянкой, а 20 тысяч людей, которые ставили в пещере свечи и оставляли пожертвования, были для них неприятностью и угрозой для здоровья народа.