Открытые мысли

Слезы навернулись на глаза. Я сказала себе, что это только из-за того, что он так сильно сжал меня в своих объятиях. — Кира, я так рад, что ты дома, — его голос был грубым.

Мы долгое время держали друг друга в объятиях.

Затем я влезла в его мысли, чтобы задать вопрос, который не хотела, чтобы слышали все. «Ты не злишься на меня?»

«Кира, я никогда не злился на тебя. Волновался. Но не злился».

Я отстранилась. «Что насчет флота? Они, должно быть, злятся на тебя, что ты не привез меня. Что я рассказала общественности, и это должно как-то отразиться на тебе…»

— Я уволился с работы, Кира, — сказал он вслух.

— Что? — спросила я в ужасе. Наконец, я заметила, что он в гражданской одежде. — Они уволили тебя? Из-за того что я сделала?

— Нет. Все не так, — сказал он. — Я уволился сам. Когда я узнал, что они делают в больнице. Я знал, что это плохо, Кира, но не знал… — он выглядел огорченным. — Мне жаль, что я не уволился раньше.

Я влезла в его голову. «Ты не был частью группы Кестреля, пап. Это не твоя вина».

«Нет, но я не помешал ему», — подумал он. «Не так, как это сделала моя сильная дочь».

Мое лицо покраснело. Я не остановила Кестреля. Во всяком случае, я, возможно, просто толкнула его в подземку.

Мой отец улыбнулся. — В любом случае, на меня теперь никто не окажет давления. И мне, во всяком случае, нужна работа. Будет довольно трудно найти ее со всемирно известной дочерью.

— Мне так жаль…

— Не надо. Так лучше. Правительство не сможет контролировать джекеров как раньше, когда нас становится все больше и больше.

Мои плечи опустились. — Лучше? Я не уверена. Что насчет джекеров в лагере? Ты знаешь, что с ними случилось?

— Нет, — его лицо стало жестким. — Я пытался выяснить больше до того, как уволился, но федералы тщательно охраняют сведения о лагере. Они, должно быть, перевезли изменившихся куда-то еще. И если они отпустили их, то это будет доказательством того, что они их держали и в первом месте, — он взял мои руки в свои. — Ты сделала все, что могла, Кира, и я горжусь тобой,

Его слова вызвали тошноту. — Я не сделала все, что могла, пап, — прошептала я. Он все еще держал меня за руки, но мне было трудно встретиться с его вопросительным взглядом. — Когда я бежала… — я остановилась. Открытие этой тайны заставит его гордиться мной меньше. Я глубоко вздохнула. — Когда я бежала, я могла освободить их, всех их. Всех из лагеря, но я не сделала этого.

Глаза отца помрачнели, и мои глаза наполнились влагой. — Видишь, — сказала я. — Это моя вина, что они в ловушке.

— Кира, — отец сжал меня в объятиях. — Это не твоя вина. Это вина Кестреля, — он отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глаза, — он отправил их туда, а не ты. И… я.

Я моргнула. — Что? Но я думала…

— Я не имел ничего общего с отправкой туда изменившихся, — сказал он быстро. — Но там было несколько плохих парней, которых я помогал поймать. Они были опасными джекерами. Не было другого места, куда их можно было бы отправить. Так что я знал, сколько монстров там, Кира. Вот почему я так отчаянно пытался найти способ вытащить тебя оттуда, — он понизил голос. — Когда-нибудь тебе придется рассказать мне, как тебе это удалось.

Я выдохнула, не зная, что задержала дыхание.

— Я просто рад, что ты, наконец, дома, — сказал он.

Я сглотнула. — Точно. Насчет этого. Я не уверена, что должна остаться.

На лице отца было написано то же недоумение, что и у мамы. — Сейчас все безопасно. Агенты ушли, — он выглянул из разбитого окна, — и федералы не могут забрать тебя, не тогда, когда ты олицетворяешь их позор.

Как бы я хотела, чтобы это было правдой. — Это не так просто, пап.

Его плечи опустились. Он потер подбородок, как делал, когда хотел найти решение. Конечно, он не будет помнить наш разговор о том, что я была для Кестреля генетической связью. И он не мог знать, что Кестрель проснулся с тремя выстрелами в груди, и я виновата в этом. Но мой отец был прав: я была представителем скрывающихся джекеров. Кестрель может заставить меня исчезнуть и выставить это негативной реакцией со стороны ненавистников. И если Моллой найдет меня первым, что ж, это, вероятно, будет преступлением на почве ненависти.

— Если попадешь в неприятности, сестренка, — сказал Симус со своего места рядом с Ксандером, — мы поможем тебе выпутаться из них.

Я не хочу снова плакать.

— Как сказал Симус, — проговорил отец, — это семейные неприятности.

Я ослепительно улыбнулась, чтобы отогнать слезы и подошла, чтобы обнять Ксандера.

— Именно поэтому я здесь, Ксандер. Если с тобой все в порядке, можешь остаться здесь на некоторое время? У тебя может быть своя комната, если вытерпишь розовые кровати.

— Ксандер, можешь оставаться здесь до тех пор, пока хочешь, — сказал он. — Но это и твой дом. Это место, которому ты принадлежишь.

Я подошла и обняла его. — Я знаю, папа.

Я замолчала из-за комка в горле. Я связала свой разум с его. «Боюсь Keстрель не перестанет меня искать. Есть и некоторые другие плохие парни, которых вы должны знать».

— Позволь мне помочь тебе, Кира, — я чувствовала, как его плечи напряжены, когда он обнял меня крепче. — Я немного знаю плохих парней. И я не больше собираюсь позволять кому-либо навредить тебе.

Мои слезы жгли глаза. Мне жаль. Мой отец мог бы помочь мне. Я хотела остаться здесь, в своем доме, со своей семьей, и верить, что все будет нормально. Что Кестрель забудет обо мне. Что Моллой останется в тюрьме навсегда. Я не знала, было ли оставаться здесь хорошей идеей, но в тот момент я не могла заставить себя уйти.

Я прерывисто вздохнула. — Хорошо.

Улыбка отца была такой же сильной как и его объятия, и я не смогла дышать, когда мама и Симус обняли нас. В их мыслях было только счастье.

Я только молилась, что моя семья не будет платить за мое принятие желаемого за действительное.

* * *

После полудня пришел попрощаться Раф.

Я знала, что он придет, прежде чем он добрался до двери, прежде чем моя мама или кто-либо еще во всех этих этажах понял это. Весь день я нервно выглядывала, сканируя улицу в пределах досягаемости. Просто проверка. Чтобы убедиться, что никто не идет.

Я связалась мысленно с Рафом, прежде чем он достиг нашего дома. Я слышала, беспорядок в его голове, когда он пытался решить, что сказать мне. Как он волновался по поводу групп ненависти, и как странно было видеть себя, рассказывающую миру секреты, которые я только что сказала ему. Как он немного боялся, думая, что не будет иметь право слова, когда увидит меня.

Он тихо постучался в переднюю дверь.

«Здравствуйте миссис Мур. Кира дома?»

«Она наверху, Рафаэль».

Раф мягкими шагами поднимался по лестнице. Я вылезла из его головы, не желая, чтобы он знал, что я была там без его ведома. Я принялась переставлять кое-какие предметы на моей полупустой полке, мои руки дрожали только из-за того, что Раф был здесь.

Он появился в моем верном проеме, рука на каждой стороне дверной рамы. — Привет.