Открытым текстом

– Лейтенанта в деревне застукали с кралей. Мне Санушкин сказал...

– Брехня...

Но вот радиорота вздрогнула, напряглась, застыла.

– Дорогие мои! Вот и пробил час, которого мы так долго ждали. Фашист бежит, и недалек тот день, когда наши доблестные войска освободят многострадальную Украину и Белоруссию, - замполит на шаг приблизился к строю.
– В грядущей победе есть и наш с вами вклад. Так давайте и впредь оправдывать доверие командования!

На последнем слове замполит махнул рукой и обернулся к ротному. Старший лейтенант качнул головой, развернул бумаги, бесшумно пошевелил губами.

И тут Наташа опешила, как опешил весь личный состав РУКа, да и вся радиорота. По команде ротного вышла на пять шагов вперед Зинка.

Ротный ткнул пальцем:

– Дезертир!

Зинка стояла навытяжку, странно выпятив живот, и бледные губы ее с усмешкой повторяли каждое обжигающее слово командира:

– За аморальное поведение...

Наталья Петровна отступила в сторону. Мимо нее, пыхтя, прошла женщина, прижав к груди связку бананов.

Опять эта чертова Зинка Коржина в голову лезет. А за Зинкой, как обычно, потянется маленькая Верочка, и лейтенант Ремезов, и Настя, и все остальные... Они будут в каком-то особом порядке выплывать из глубины времени и подолгу стоять перед глазами, то неподвижные, как монументы, то, наоборот, почти неуловимые, с едва различимыми лицами, как на любительских фотографиях той поры, - а фотографии эти лежат в шкафу вместе с облигациями между письмами и поздравительными открытками...

Раньше как-то вспоминалось редко и безболезненно, а сейчас каждый раз словно к оголенному проводу неосторожно прикасаешься... И все зять виноват... Появился четыре года назад... Федю как раз к операции готовили - назавтра после свадьбы лег в больницу, чтобы под ножом умереть... Говорят - сердце не выдержало... У них всегда, как наломают дров, - обязательно или сердце, или поздно вмешались... Накануне операции у Феди аж губы посинели, а он все об одном... Сомневаюсь насчет зятя, шепчет... Вдруг непутевый или, чего хуже, себе на уме... Останешься на старости лет ни с чем... Похоронили Федю, а жизнь как-то быстро вошла в колею, и зять как само собой разумеющееся принял и дачу, и машину... В гараже пропадал вечерами, на даче старался все делать сам... Ближе к зиме стали иногда собираться втроем у телевизора... Ольга вязала или шила, зять просматривал газеты... Но вот Ольгу в роддом увезли... Зять переживал, дергался, метался... А в тот день ввалился с шоколадным тортом на кухню, прислонился к стене.

– Надо ж, сын родился... Три двести...

Потом они долго пили чай, обсуждали, какую брать коляску, и вдруг зять сменил тему.

– Теща, мне про вас Ольга до свадьбы все уши прожужжала... Так вот я и думаю: если у меня теща - героический человек, то ей есть чем поделиться с представителями нынешнего инфантильного поколения... Только, пожалуйста, не отделывайтесь куцыми отговорками... Дайте мне почувствовать цвет, запах, вкус тех дней... Побольше деталей - они, как правило, истинны и правдивы, хотя кажутся часто случайными и несущественными... А коляску возьмем непременно импортную... Не каждый день сыновья рождаются...

Мимо прошла еще одна женщина с бананами. Наталья Петровна сняла джемпер, повесила на руку. При этом она легонько коснулась ближней спины.

– Нельзя ли поаккуратней?
– к Наталье Петровне обернулись квадратные зеркальные очки в пол-лица, и она увидела в самой глубине свое отражение, как будто в колодец заглянула.

Всегда начинает вспоминаться с Зинки Коржиной - ведь это она в первую военную зиму сманила на курсы, сорвала из дому... Кто знает, как бы сложилась их жизнь? Может, было бы все гораздо проще или наоборот... Да сейчас-то чего гадать?.. Поздно...

Наташа подхватила в сенях ведро, сбежала, запахиваясь на ходу, с крыльца и, толкнув калитку, налетела на Зинку. Та выскочила из-за угла и теперь, отдуваясь, не пускала к колодцу.

– Ошалела, что ли?

– Наток, собирайся!.. Поедем до городу... С райкома товарищ агитирует в школу радиотелеграфистов!

– Какую еще школу?

– Ра-дио-телеграфистов!

– А с чем их едят?
– Наташа попыталась вырвать ведро из рук Зинки, но та крепко держалась за дужку.

– Хочешь под немца попасть, дура? Вон как прет... Или с голодухи загнуться... А там и оденут, и обуют, и накормят...

– Мама не отпустит, - Наташа еще сильней потянула ведро на себя.

– Еще как отпустит...

Вдеро гулко ударилось о дорогу, подпрыгнуло на смерзшейся земле, стуча дужкой...

На следующий день в райкоме комсомола им выдали путевки и вечером посадили в переполненный вагон, а через сутки они прибыли на курсы и среди одинаковых унылых бараков за покосившимся забором смешались с оравой таких же девчонок.

Наталья Петровна расстегнула сумочку, достала платок.

Из-за угла появился паренек в жокейке. Рядом с ним семенил мальчишка в пестрой майке.

– Можно Витьке тоже встать в очередь?
– паренек ткнул мальчишку в живот кулаком.

– Вел бы сразу всю банду, - особа в черных очках надвинулась на паренька.
– Места хватит...

– Витька так Витька, - Наталья Петровна спрятала платок, расстегнула на блузке верхнюю пуговицу.

– Тогда мы пока на фонтан слетаем?

– Смотрите не опоздайте, - Наталья Петровна посмотрела вглубь черных очков - особа, дрогнув, отвернулась.

Что же нам выдали после бани? Длинные черные шинели, огромные солдатские ботинки с обмотками и пилотки... Нет, конечно, не пилотки, а буденовки... Точно, буденовки с пришитыми матерчатыми звездами... А ведь зятю сказала про пилотки...

Наташа в строю шагала сразу за Зинкой, то и дело наступая ей на пятки. Зинка почти выскакивала из ботинок, поминутно оборачивалась, но молчала.

Миновали бараки, и за голыми деревьями мелькнула крыша столовой.

– Запевай!
– старшина остановился.

Но в ответ ему - лишь сопение да топот.

– Запевай...
– старшина длинно выматерился.
– Запевай!

Вот уже близко крыльцо столовой. На гвозде сбоку белеет полотенце.

– ... кругом!

Теперь впереди бараки - холодные коридоры, кособокие двери, классы с узкими столами, а на каждом столе прибит телеграфный ключ.

– Запевай!

И тут Зинка, набрав побольше воздуха, начала:

– А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!..

Остальные покорно подхватили...

А вечером опять приказ старшины, и опять сопение и топот, и опять лишний круг, и опять песня, надоевшая хуже ночных подъемов...

Наталья Петровна сделала шаг и еще полшага за особой в черных очках, которая больше не оборачивалась - тонкое платье на ее спине шло мокрыми пятнами.

Старушки, намаявшись у стены, притащили откуда-то пустые ящики, присели поближе к очереди.

Наверное, им тоже есть что вспомнить? Или они уже миновали тот рубеж, когда оглядываться назад уже нет никакого смысла?.. А эта, в очках, небось и не подозревает, что когда-нибудь наступит пора для подведения итогов... Впрочем, кажется, многие вполне обходятся без этого... Гораздо спокойнее и надежнее смотреть вперед, если даже там и ничего нет... Когда зять состарится, пусть судьба пошлет ему человека, не ведающего жалости, пусть натычет его, как котенка, в прошлое...

Не раздеваясь, только стянув шапку, прошел зять на кухню, бухнул на стол пакет с апельсинами и пустые банки.