Открывая глаза

– Пока его ещё нет. Я до сих пор не нашла подходящей темы для статьи. Забросила свою основную работу, в редакции уже косо смотрят на меня. И помощи в газете мне ждать не от кого, точно все настроились против меня.

– А как же Бигелоу, ты рассказывала, что он хороший человек, уважает и помогает тебе!

– Джон не пойдет против Хендерсона, он будет мне помогать, но до поры до времени.

Пол некоторое время молчал, о чем-то размышляя. Они уже подходили к его школе, когда он, наконец, заговорил.

– Недавно мы обследовали тело одного покойника, устанавливали причину его смерти, я обмолвился о нем во время ужина, пару недель назад, помнишь? Это был старик, лет шестидесяти пяти, не пьющий, с минимумом болезней. Но он почему-то умер.

Ханна непонимающе, но очень внимательно слушала брата.

– Умер он от многочисленных ударов в область головы и туловища. Так уж получилось, что я был на похоронах этого мужчины и там услышал его имя, а потом мне совершенно случайно попалась газета, «Нью-Йорк таймс», кажется, где была написана небольшая статья и некролог об этом человеке. При жизни старик был журналистом этой газеты. И в статье говорилось, что его сбил поезд, это, я так понимаю, официальная версия. Но я тебя уверяю, что столкновение с поездом – это сущая фантастика. Поэтому всплывает вопрос – зачем кому-то нужно было писать в газете ложь о смерти работника этой самой газеты!

– Он перешел кому-то дорогу в газете?

– Или те, кто писал некролог действительно думали, что их коллегу сбил поезд.

Пол замолчал, и в ожидании ответа посмотрел на девушку. Её лицо было серьезно и задумчиво. Она ни разу не засомневалась в словах брата, задав лишь один вопрос:

– Думаешь, может всплыть что-то серьезное?

– Не могу ничего сказать, – улыбнулся в ответ Гудвин. – Но почему бы тебе не попробовать зацепиться за эту информацию. Мало ли что? Ведь это журналист, возможно, если ты что-то найдешь, твои коллеги поддержат эту новость, это ведь уже профессиональное обязательство будет.

– А у тебя есть ещё что-то по этой теме? Его родственники, друзья, с кем он работал?

– Кроме того, что на похоронах я видел родственницу этого журналиста – молодую девушку, скорее всего внучку, для дочки слишком молодая она была, больше ничего нет. Но я не знаю, даже её имени. Начни с его газеты, думаю, дальше всё пойдет, как по маслу.

– Ладно, Паш, спасибо тебе. Я подумаю над твоими словами. Ты не опаздываешь?

– Всего на десять минут. Но ради помощи сестре готов хоть целый день прогулять!

– Не надо, я справлюсь! Беги, давай, мне уже стыдно, что я тебя задержала.

– Ань, только будь аккуратнее. И пообещай мне, что если ты узнаешь что-то чересчур важное, знание чего может стать опасным для тебя, ты тут же бросишь это дело! Обещай! Я же поэтому тебе ничего не говорил всё то время, пока ты искала тему для статьи! И надеялся, что говорить не придется!

– Ты молодец, что рассказал. Это действительно может быть что-то серьезное!

– Аня!

– Паш, я обещаю тебе! Если то, что я узнаю, покажется мне опасным, я оставлю эту тему.

– С папой ещё раз попробую поговорить сегодня.

– Да, попробуй, может, ты его переубедишь. Только не забудь сказать какую-нибудь гадость про законодательно собрание или сенат! – сказав это, брат с сестрой громко засмеялись, обратив на себя внимание всех прохожих на улице.

Быстро поцеловав сестру в щеку, Пол поспешил в школу. Ханна же, немного постояв и подумав над словами брата, отправилась в редакцию газеты «Нью-Йорк таймс», которая была в получасе ходьбы от школы Пола.

– Джон, я нашла интересную тему.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовано произнес редактор, пришедший из конторы на встречу с Ханной. – Дорогая, зачем ты завела меня в эту дыру, а?! У меня работы, как всегда, по горло, поэтому – краткость – сестра таланта!

Ханна не обратила на его просьбу должного внимания. Она была уверена, что сможет занять редактора газеты своими мыслями.

– Я напишу про одного Нью-Йоркского журналиста! – с серьезным голосом сообщила девушка.

– Ууу… Наконец ты оценила мои труды и решила предать их огласке. Только не знаю, будет ли это интересно людям, – не менее серьезно ответил мужчина.

– Джон, мне не до шуток! Чем быстрее я сделаю работу, тем быстрее выйду на первую полосу. А новость эта, я уверена, привлечет должное внимание не только обычных граждан! – так эмоционально сказала Гудвин, всплеснув руками, что Бигелоу напряженно сдвинул брови.

– Женщина не должна себя вести так. Ей нужно быть скромнее, – заметил он, оглядываясь назад, чтобы проверить, не видит ли кто его в компании с этой взбалмошной девицей. Но этот район был самым последним, где могли появиться его коллеги или знакомые. Гуляя по пристани, вряд ли можно было бы встретить кого-либо, кроме бродяг, мелких торговцев, извозчиков и грузчиков, постоянно воняющих рыбой. Морской запах Ханне не нравился, а мужчины, петлявшие вокруг идущей вдоль берега пары, от которых несло потом и морепродуктами, вынуждали часто задерживать дыхание, чтобы не пускать в свои легкие отвратительный запах. Но девушка пришла в этот район с определенной целью и, решив убить сразу двух зайцев, позвала с собой Бигелоу.

Необычайно взволнованное настроение Ханны заставляло Джона непроизвольно оборачиваться. Он был воспитан в семье, где прививалась безоговорочная власть мужчины, отчего сейчас чувствовал себя неуютно. Когда только Ханна стала у них работать, он не пророчил девушке ничего серьезного, кроме серой работы секретарши, но амбициозная девушка старательно доказывала, что способна на многое, приравнивая себя к остальным журналистам и Джону в частности, хоть её труды до сих пор не были оценены по заслугам. Сколько Бигелоу потом не думал, он никак не мог понять, каким образом Ханне вообще удалось переманить его на свою сторону, а уж тем более сдружиться с ним. Возникающую в голове мысль о том, что по своей сущности Джон слабохарактерный тюфяк, которому в пору общаться с яркой и властной женской натурой, он старательно отбрасывал от себя, не желая быть собою же ущемленным.

– Вот… черт! – едва сдержался от брани Джон, наступивший в коровью лепешку, от которой ещё поднимался пар. Ханне стоило невероятных усилий не рассмеяться, и всё же она не выдержала и через несколько секунд громко расхохоталась. Джон нахмурился; он подумал, что никогда больше не будет иметь дел с подобного рода женщинами. Ханна, увидев, как коллега укоризненно смотрит на неё, чтобы отвлечь Джона от этой неприятной неожиданности, сказала: – Извини, пожалуйста, Джон. Я тебя позвала сюда не только для того, чтобы посмеяться над тобой. У меня действительно серьезный разговор.

Посмотрев на стоящие впереди двухэтажные здания, она подтвердила свои слова: – Мы почти пришли!

– Ты меня интригуешь! – придя в себя, отозвался Бигелоу. Он несколько раз останавливался, чтобы вытереть подошву туфли о бордюр.

– Джон, ты слышал про журналиста, которого сбил поезд месяц назад?

– Из «Нью-Йорк таймс»? Да, слышал что-то. Говорят, на похороны собралась изрядная компания наших коллег, так был известен этот журналист. Хотя я даже имя его не могу вспомнить, – с улыбкой заметил Джон. – А что? Ты решила некролог о нем написать? Мне кажется, это уже сделали!