Откуда берутся дети?

Понедельник стал чёрным и тяжёлым днём, самым тяжёлым. Говоров ненавидел себя и винил во всех грехах и ошибках. Звонил Ксении ещё несколько раз, но телефон был выключен. Она не желала с ним говорить. И сменила номер. В какой-то момент он не выдержал и набрал её домашний. Подошла Надежда Александровна, но услышав его голос, после короткой заминки молча положила трубку. Это повергло Андрея сначала в бешенство, а потом в уныние. Ксения жгла за ними мосты… она даже с родителями поговорила, и ещё неизвестно, что рассказала. Раз Надежда Санна даже слова ему сказать не захотела.

В вечер понедельника он почти всё решил. Был настолько разбит и так хотел всё исправить, что пришёл к решению о необходимости разговора со Светой. Как и что он будет ей говорить, какие слова подберёт, в голову не приходило, было лишь огромное желание всё решить. О последствиях не задумывался, на тот момент даже гнев отца казался не слишком страшной карой. Намного мучительнее было принять то, что он трус и предатель. Одиночество и гложущее чувство вины переносить было гораздо тяжелее. Да и объяснять Свете, почему он не приехал к ней вчера вечером, как обещал, всё равно бы пришлось. Света звонила ему не один раз, а он не хотел с ней говорить, и в итоге просто включил автоответчик.

Света звонила ему, он Ксении, а та пряталась ото всех…

Сейчас, спустя несколько дней, Андрей уже относился к своему тогдашнему состоянию с иронией. И презрением к самому себе, снова обвиняя себя в трусости. Он страдал, мучился, придумывал предлоги и оправдания… но к Ксении не поехал. Почему? Ведь тогда всё решил. Но смелости на один поступок так и не хватило. А ведь это было бы самое лёгкое и верное решение, просто встретиться с ней и поговорить. Но он не поехал, потому что знал, если увидит её — обратного пути не будет, придётся всё менять.

Протянул ночь, а наутро, продолжая лелеять в себе "созревшее" решение, отправился к Свете. Собирался ли поговорить с ней на самом деле? Андрей не знал. Скорее надеялся на то, что невеста затеет разборку, обиженная его откровенным пренебрежением, и он, в пылу ссоры, всё ей скажет, всё закончит… Да, он на самом деле надеялся именно на такой исход, но ничего не вышло. Света даже не вспомнила о его проступке. Когда Андрей приехал, в квартире Коротаевой было уже полно народа. Какая-то суета, сутолока, у каждого было какое-то своё, чрезвычайно важное дело, а на его приход вначале даже внимания не обратили. Говоров остановился посреди гостиной и принялся оглядываться. Мимо него прошла какая-то женщина с чемоданчиком странной формы и лишь коротко кивнула Андрею в знак приветствия. Он кивнул в ответ.

Спустя несколько минут к нему всё-таки подошла мать, снова пощупала его лоб.

— Андрюша, как ты себя чувствуешь? Тебе лучше?

Он вздохнул.

— Кажется, да.

Людмила Алексеевна улыбнулась.

— Это хорошо. Я беспокоилась за тебя.

Беспокоилась и ни разу не позвонила, подумал Андрей. Наверное, боялась узнать, что он при смерти и свадьбу придётся отложить.

— Мам, а где Света?

— А зачем она тебе?

Андрей лишь руками развёл.

— Вообще-то, она моя невеста. У кого мне спросить разрешения, чтобы поговорить с ней?

Мать похлопала его по руке, пытаясь тем самым немного успокоить.

— Ни у кого. Но ты должен понять, ей сейчас некогда. До свадьбы осталось два дня, а дел ещё очень много.

— А кто все эти люди?

— Они занимаются организацией… Андрюш, к чему тебе всё это знать? Это женские дела.

Говоров невесело хмыкнул.

— Понятно… А может, вы и в пятницу без меня обойдётесь? Уверен, вы найдёте, кем меня заменить.

Мать неодобрительно посмотрела. На Андрея налетела жена старшего брата, и расцеловала.

— Андрей. Давно тебя не видела. Почему ты хмурый? Ты должен светиться от счастья! — она ущипнула его за щёку, как маленького.

Говоров отшатнулся.

— Прекрати!

— Ох, какие мы грозные!

Он отвернулся, а Людмила Алексеевна сказала, обращаясь к снохе:

— Он не в духе, заболел.

— На собственную свадьбу?

— Если мне нечего делать, может, я пойду?

— Куда ты пойдёшь? — удивилась мать. — Вам со Светой скоро в аэропорт ехать.

— В какой аэропорт? То есть, зачем?

— Андрей, тебе на электронную почту выслали список дел, ты его читал?

Он покачал головой, а Людмила Алексеевна расстроилась. Отвела его чуть в сторону и заговорила тише:

— Андрей, это же твоя свадьба, почему ты так себя ведёшь? Это неправильно.

— А как я должен себя вести, мама? Выглядеть счастливым?

— Хотя бы постараться.

— Не получается у меня. Ни выглядеть, ни стараться. Зачем нужно ехать в аэропорт?

— Сегодня прилетает Алёна с мужем.

— А мы всех гостей будем встречать лично?

— Не язви, пожалуйста! От мужа Алёны многое зависит.

Андрей недовольно поджал губы, засунул руки в карманы брюк и пару раз качнулся на пятках.

— У меня такое чувство, что свадьба затеяна ради их приезда. Может, стоило ограничиться банкетом?

Мать серьёзно посмотрела на него.

— Знаешь что, милый мой… Веди себя прилично. Если ты не хотел жениться, тебе стоило сказать об этом раньше. А поступать так, как поступаешь ты сейчас, просто низко. Я долго пыталась тебя понять — все твои страхи и сомнения, но всему есть предел, Андрей. Хватит быть эгоистом. Если ты сейчас всё испортишь…

Он посмотрел на мать.

— То что?

— Я больше никогда с тобой разговаривать не буду, запомни. Не хочется думать, что мы с твоим отцом вырастили бездушного эгоиста, который заботится только о собственном удобстве. И прекрати изображать из себя страдальца, которого готовят к публичной казни! Или ты думаешь, Свете легко? Она же всё прекрасно видит и понимает. Но она тебя любит. И она заслужила хотя бы немного твоего уважения и благодарности. Подумай об этом!

Мать ушла, продолжая пылать праведным гневом, а Андрей ещё довольно долго стоял и бессмысленно пялился на стену. В квартире было шумно и душно, и на него никто не обращал внимания. Все занимались приготовлениями к знаменательному событию, а до Говорова по-прежнему дела никакого никому не было. Он стоял и обдумывал то, что сказала ему мать.

Мама всё говорила правильно — и про эмоции, и про казнь, и про благодарность. Вот только в последнее время Андрей перестал верить в то, что семью можно построить лишь на уважении и благодарности. Что-то в голове не складывалось.