Отличный парень

Роберт поднимается со стула. Анук провожает его, как образцовая супруга. Она даже берется за толстый портфель, набитый бумагами.

— Вот… Какой тяжелый! Удачного дня!

Она смеется над ним как всегда? Догадывается ли? Почувствовав себя неловко, он тянет время:

— Ты так спешишь…

— Да нет! Я в самом деле желаю тебе удачного дня…

Держа в одной руке портфель, он проверяет другой рукой, на месте ли находится его бумажник. Он нащупывает его во внутреннем кармане пиджака.

— До вечера, — произносит он не совсем уверенным голосом. — Береги себя…

— Если мне в спину воткнут нож, то передай его потом моему отцу. Ему будет чем резать бумагу.

Он чувствует горечь разочарования. Ирония Анук порой бьет наповал. Показывать перед ней излишнюю сентиментальность означало бы навсегда уронить себя в ее глазах. Простой поцелуй, например в лоб, был бы для него сейчас недопустимой ошибкой. Он опасается, что пылающие огнем губы выдадут его, и она поймет сразу, какая у него высокая температура. Ему нельзя расслабляться. Если бы он мог позволить себе поговорить с ней по душам. Но, увы! Это невозможно. Он разозлился сам на себя.

— До свидания, — говорит он.

И добавляет:

— Я вернусь. Как только смогу, а может быть, и еще раньше.

Она улыбается. Роберт, наконец, собирается с духом, чтобы переступить порог и выйти из номера. В коридоре он слышит, как за его спиной тихо захлопывается дверь. Легким звоном отзывается дверная цепочка: клик-кляк, сверху вниз…

На площадке перед отелем его окатывает волной удушливая жара. Он тут же с головы до ног покрывается липким потом.

— Такси? — спрашивает портье.

— Такси…

Что еще он может сказать?

Звучит свисток. Подъезжает такси. Роберт опускает монету в ладонь портье и садится в машину. Шофер ждет, когда он скажет, куда ехать. Роберт все еще сомневается. В аэропорт?

Его пугают расходы на ненужную поездку. «Дешевле снять номер в скромном отеле».

— На Ф-стрит, — говорит он шоферу. — Там я вам укажу дорогу. Я еще точно не знаю, куда мне ехать…

Такси срывается с места. Роберт откидывается на спинку сиденья. «Не забыть бы портфель», — думает он. Вашингтон предстает перед ним во всей своей утренней красе. Ослепительное солнце заливает светом широкие, обсаженные деревьями улицы. В этот ранний час уличное движение оказалось очень плотным. Все словно сговорились спешить на работу.

Такси делает круг, чтобы влиться в общий поток автомобилей. Роберт немного успокаивается. К чему волноваться из-за каждой мелочи? Они проехали по 14-й улице и выехали на Ф-стрит.

— Здесь где-то должен быть отель, — говорит Роберт, — я точно помню, что он находится где-то здесь, а может быть, на 11-й улице…

Такси, проехав по Ф-стрит, а затем по 13-й и 12-й улицам, выехало на 11-ю улицу.

— Отель, — объявляет таксист.

Машина уже припарковалась у отеля.

— Один доллар десять центов, — говорит водитель.

Роберт машинально подсчитывает, что вместе с чаевыми это обойдется ему в шесть французских франков.

В надежде найти себе пристанище, он входит в отель. Он уже мечтает о том, что его ждет впереди день великого отдыха. Приняв лекарства, он насладится сполна покоем и одиночеством. Вдоволь насмотрится телевизионных передач. Ему как воздух необходима передышка.

Он обращается к служащему в регистратуре:

— Мне нужен номер с телевизором.

— На какой срок?

— На день…

Немного помедлив, он добавляет, чтобы не вызвать подозрений:

— До завтрашнего утра…

— Все номера заняты, — отвечает служащий.

Он заглядывает в книгу регистрации.

— Вот завтра у нас уезжает целая группа. Сразу освободятся несколько номеров.

— Пожалуйста, посмотрите получше, — настаивает Роберт. — Я согласен на любой номер… Даже без ванной комнаты… Но только сию минуту…

— В нашем отеле все номера с ванной комнатой, но в настоящее время они заняты… Сожалею, мсье… В июне у нас всегда столпотворение…

Между тем холл постепенно заполнялся постояльцами отеля. И каждый из них источал уверенность в себе. Как же! У всех этих самодовольных розовощеких бизнесменов и членов их семей была крыша над головой. Любой из них имел право взять у портье ключ и отправиться в номер, где мог тут же завалиться в постель.

Роберт выходит из отеля на улицу. Жара кажется ему невыносимой. Влажным горячим компрессом она липнет к его телу. Дорогой костюм Роберта из чистой шерсти, не по сезону легкий для этого времени года в Европе, виснет на его плечах стопудовым грузом. Пот льется градом по спине Роберта. Промокшая насквозь подкладка пиджака оставит, без всякого сомнения, пятна на белой рубашке. В отеле «Космос» в шкафу висит на плечиках его летний костюм. В утренней спешке он совсем забыл, что надо сменить шерстяной костюм на летнюю одежду.

Он пересекает Е-стрит, выходит на 11-ю улицу, которая приводит его к Ф-стрит. Шагая наугад, он видит, что проходит мимо «Интэрнэшнл Сейфвэй», самого большого супермаркета в Вашингтоне, где можно купить любые импортные продукты: немецкое пиво, голландские и французские сыры, только что доставленные из тропических стран свежие ананасы. Роберт рад возможности зайти в магазин, чтобы побыть немного в прохладном помещении с кондиционированным воздухом. С горящими от жара глазами и мокрыми от пота волосами на голове, Роберт бродит словно потерянный среди домохозяек, размышляя о том, сможет ли он выйти из магазина без покупки.

На одной из полок он видит сырное печенье в целлофановой упаковке. После первой поездки в Америку он пристрастился к этому лакомству. Взяв с полки одну пачку, он направляется к выходу. По пути он прихватывает тележку, чтобы пройти через кассу. Положив в нее покупку, он терпеливо ждет своей очереди. Наконец Роберт подходит к кассе и расплачивается. Спустя секунду он уже снова стоит на улице.

Он чувствует себя больным и легким как перышко. Навстречу ему идет чернокожий дворник с метлой. Роберт следит глазами за мерным движением метлы справа налево. Куда же ему пойти? Он видит витрину обувного магазина… Может, купить себе ботинки? Он бредет к магазину. «Детская одежда», — читает Роберт на рекламном щите. У него нет детей. Дальше кинотеатр. А что, если просидеть весь день в кино? В утренние часы открыты лишь залы, где крутят порнуху.

Подобные фильмы вызывали его интерес лишь в ту пору, когда он только-только начал ездить по командировкам. Первый фильм потряс его воображение. Вышедший из рабочей среды, он строго придерживался нравственных норм, установленных в крупных международных фирмах. У него не было никакой возможности вести такой образ жизни, какой был ему по душе. Вынужденный постоянно держать себя в узде, Роберт мог насладиться запретным плодом лишь во время командировок. За этот период он увидел немало непристойных картин. И всякий раз после подобного просмотра спешил поскорее забыться в продажных объятиях. Он не считал зазорным время от времени позволить себе предаться некоторым излишествам. Однако в это утро его так скрутила болезнь, что он не чувствует ни малейшего желания смотреть на какие бы то ни было задницы. Даже самые соблазнительные и аппетитные.