Отличный парень

Роберт совсем не такими представлял себе богачей, а тем более девушек из высшего общества, куда он стремился попасть любой ценой. Их первая встреча рисовалась ему в романтическом ореоле. Для начала он намеревался церемонно поцеловать руку нежной и чувствительной барышни. Надежды его развеялись как дым. Грубая действительность вернула его с небес на землю. Анук крепко пожала его руку, а затем небрежно бросила:

— Дайте-ка вас получше разглядеть! Я хочу знать, на кого похож храбрец, решившийся на столь опрометчивый шаг, как женитьба на мне…

И добавила:

— Похоже, что вам не хватает острых ощущений, раз вы хотите жить со мной под одной крышей.

Мать поспешила сгладить впечатление от слов дочери:

— Не сердитесь на нее… Она так шутит. У нее странная манера говорить. Что вы хотите? Ей всего-навсего девятнадцать лет. Молодо-зелено…

Воображение рисовало ему невесту в образе тихой и застенчивой кисейной барышни. Возможно, не самой привлекательной внешности, зато не вертихвостки. Ему нужна послушная и верная жена, от которой можно ходить налево без особых угрызений совести. Буржуазия манила его своим скромным обаянием. В детстве Роберт мечтал о том, что когда-нибудь поднимется на высшую ступень социальной лестницы. Подростком он понял: высшее общество для него закрыто, и, как тогда ему казалось, навсегда…

Он полагал, что будет долго ухаживать за Анук, дарить ей каждый день букеты цветов и водить в театр «Комеди-Франсез» с согласия родителей.

— Оставляю вас наедине, — пролепетала мать. — Будьте снисходительны: у нашей дочери очень странный юмор… Она унаследовала его от своего покойного деда.

Она тихонько прикрыла за собой дверь.

Анук жестом указала ему на серебряную шкатулку с сигаретами.

— Вы курите?

— Спасибо, нет. Мне очень жаль, что у вас сложилось превратное мнение о моих намерениях… Ваш отец пожелал познакомить нас…

— И вы тут же решили, что сможете трахаться за его счет? — произнесла она ровным голосом.

Он решил, что ослышался.

Он произнес:

— Я представлял вас совсем другой… Более взрослой… А вы — совсем еще юная девушка.

— А я впервые вижу перед собой живого охотника за приданым, — отрезала она.

— Я не из тех, кто охотится за чем бы то ни было, — парировал он.

Его щеки горели от возмущения.

По какому праву она так обращается с ним?

— Я твердо стою на ногах. У меня солидное положение. Ваш отец нуждается в моих услугах. Скоро я буду работать у него. Он выразил желание, чтобы мы познакомились… Вот и все.

Он встал.

— Грубость мне всегда претит, от кого бы она ни исходила. Ваша манера говорить мне не по душе… Вы ведете себя как глупый избалованный ребенок.

— А если мы заключим с вами соглашение? Называйте его, если хотите, брачным контрактом. Вы не будете посягать на мою свободу? — спросила она.

— Вы уже свободны, мадемуазель. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся с вами!

— Нет, — произнесла она, схватив его за руку. — Пожалуйста, не уходите.

Она явно притворялась, что он нравился ей. В ее словах не было и доли правды, и это было видно невооруженным глазом. Однако он не мог не видеть, насколько девушка хороша собой. Своей неприкрытой лестью она была способна растопить любое сердце.

— Вы такой симпатичный, — вкрадчивым голосом произнесла она. — Не хотите ли вы поцеловать меня?

— И это после того, как я позарился на деньги вашего отца?

— Простите меня. Я часто говорю, не подумав. Поцелуйте меня.

«Почему? — думал Роберт. — Ну почему же она делает это?»

Она ломала перед ним комедию. Почему она вела себя с ним как профессиональная шлюха, перед которой выложили пачку денег?

— Мои родители решили выдать меня замуж. Я хочу доставить им такое удовольствие. Однако мне не стоит забывать и о себе. Когда люди собираются пожениться, они вначале занимаются любовью. Надо заранее знать, будет ли брак успешным в физическом отношении… Поцелуйте же меня…

— В другой раз, детка. Если мы увидимся еще когда-нибудь… Я вовсе в этом не уверен.

Ее папаша оказался настойчивым малым. Он твердил ему:

— Уверяю вас, вы понравились ей. У современной молодежи особенный язык… Вам надо еще раз встретиться с ней…

И несколько недель спустя:

— И вы называете это поцелуем? Поцелуйте меня всерьез, а не понарошку.

Он выполнил ее просьбу. Ему казалось, что он снимается в учебном фильме по сексуальному воспитанию. Анук отпрянула от него. Из красной сумочки крокодиловой кожи она вынула записную книжку.

— Мы сможем заняться любовью в одном маленьком загородном отеле, — она произнесла его название, — в любой день недели, кроме субботы и воскресенья. В выходные дни мы можем там наткнуться на одного из молодящихся приятелей моего отца в обнимку с какой-нибудь юной девицей…

— Вы хотите заняться любовью прямо сейчас?

Его хрустальные мечты разбивались одна за другой… Вот какие в действительности эти неприступные на вид девицы из высшего общества, которые, как ему казалось раньше, держат коленки вместе до самой свадьбы…

— Я же не сказала «сейчас», а только на следующей неделе…

Ему ни в коем случае нельзя было показаться в ее глазах ретроградом. Конечно, надо бы немного поломаться, чтобы набить себе цену. Но в тот момент он не смог придумать ничего путного.

В свою очередь, Роберт вынул из кармана записную книжку, купленную в дорогом парижском магазине. Подобная вещь для него была свидетельством продвижения наверх, для нее же была лишь банальным предметом, лежащим на дне сумочки из натуральной крокодиловой кожи, окрашенной в ярко-красный цвет.

— Договорились, — сказал он.

В душе он был по-настоящему разочарован. Ее предложение показалось ему слишком поспешным и полностью лишенным романтики.

В гостиничном номере с обоями в цветочек Анук освободилась от одежды с таким проворством, которому позавидовал бы любой врач, принимающий пациента в своем кабинете.

— Так быстро? — воскликнул он, не веря своим глазам.

— Вы хотите, чтобы я еще что-то сняла? За стриптизом вам надо идти в другое место. Вы же не мальчик. Вам уже перевалило за тридцать. Неужели вы рассчитывали увидеть банальное представление с медленным обнажением розовых ляжек?

Роберт привлек ее к себе с некоторой опаской. «Чего ждет от меня в постели эта женщина-робот? Наброситься на нее и взять силой? Пусть почувствует себя в объятиях дикаря». Он занимался с ней любовью, словно с проституткой клиент, не забывавший ни на секунду о том, что вот-вот ему придется платить за ее услуги по счету…

У нее уже был сексуальный опыт. Она предупредила Роберта: «Тебе не надо ни о чем беспокоиться. Я этим уже занималась. И не один раз!»

Настоящее чудовище! Она была полной противоположностью той скромнице, которая рисовалась Роберту в мечтах. Но самым возмутительным было то, что всем своим видом она показывала, что снисходит до него. И в то же время девушка была поистине лакомым куском. Она была намного более соблазнительной, чем придуманная им девственница, нашептывавшая ему на ухо: «Наконец-то мы в Венеции, дорогой. Ты только подумай, что именно здесь сам Мюссе…» Как бы он посмеялся и над Мюссе, и над перезрелой девицей, жалобно восклицавшей: «О, до-ро-гой… Вы мне делаете больно!» С Венецией он явно промахнулся. Мечты остались мечтами, а рядом с ним лежала Анук.