Отмеченные лазурью. (Трилогия)
Шрифт:
Камушек успел убедиться, что, хотя маги разных уровней могут жить по-всякому — в достатке или скромно, в городе или глухой деревушке, — их жилища обладают одной общей чертой: весь дом обычно превращается в одну большую мастерскую. Безделье просто не умещалось в сознании любого члена Круга. Комната татуировщика в этом смысле ничем не отличалась от других. Как и у Монеты, стены были плотно завешаны прямоугольной мозаикой разноцветных рисунков. Только у молоденького художника с Янтарного берега преобладали пейзажи, а тут мальчик увидел множество цветных узоров, зверей, растений и символов.
Уже лежа на столе магистра Татуировки, он все еще водил глазами
Ветер-на-Вершине украдкой наблюдал за молодым Ткачом иллюзий. Мальчик ему понравился — у него был сильный характер, хотя упрямства тоже немало. Неплохая Звезда бы из него получилась, но для этого он был уже слишком взрослым. Ребенок мог стать Звездой до того, как дорос до конской морды, а этот уже так вытянулся вверх, точно хотел коня перерасти. Никто не направлял парня, это бросаюсь в глаза, во всяком случае, по хайгонскому обычаю. Ну вот, Еж его только иглой кольнул (правда, неожиданно), а мальчишка уже подскочил, точно рыбка, поддетая на крючок. Никто его не учил, как прятать внутрь себя боль, как с ней справляться. Если б Ветер ему на шею «щипцы» наложил, то мальчишка только скулил бы, как щенок… а может, и нет. Одно ясно: ни освободиться бы не смог, ни даже пошевелиться. Хайг недовольно покачал головой. Какая все-таки расточительность. Парнище рослый, хоть и худой, как жердь, а его усаживают за перья и пергаменты, вместо мечей и луков. Надо же, пропадать так бессмысленно и бесцельно!
После первого укола иглы, который так неожиданно захватил Камушка врасплох, мальчик сжал зубы и решил, что не будет делать из себя посмешища. Было больно, да, но не больней, чем тогда, когда Белобрысый зашивал ему руку. Мальчик с некоторым опасением глянул на старшего магистра Иллюзии, но не заметил на его лице издевательской усмешки. Хайг смотрел на него из-под прикрытых век, а его указательный палец как бы неосознанно поглаживал узкую голубую полоску клановой татуировки, которая пролегла по скуле. О чем он думал? Может, вспоминал медные иглы кланового шамана, а может, тот день, когда сам лежал на месте Камушка, отдаваясь умелым рукам магистра Татуировки.
Татуировщик работал с помощью пучка тонких игл и чего-то похожего на миниатюрный деревянный молоточек каменщика. Удар… удар… удар… тупая боль разливается под кожей… прикосновение губки, стирающей кровь… потом мужчина втирал в мелкие ранки порошкообразный краситель, напоминавший сажу. А может, это и была сажа? А потом вся процедура повторялась снова и снова в однообразном ритме.
«Почему тот мальчик обжегся огнем, который был ненастоящий?» — Камушек, наконец, задал вопрос, который мучил его уже давно.
Ветер-на-Вершине чуть пожал плечами.
«Потому что видения не могут нас ранить или еще что-то нам сделать. Все у нас в голове, малый».
«Тот маг в Лотосовом зале пробовал пройти сквозь кусты и только оцарапался, а тебе удалось».
«Повторяю, это все только наше воображение, — ответил хайг с помощью своего неуклюжего письма. Видно было, что он не привык к такому способу общения. — Филин больно умен, слишком много рассуждал да раздумывал — вот и
разукрасил себе морду. Если б не думал, не боялся, то прошел бы сразу. Смотри».Он вдруг неизвестно откуда вытащил нож и с размаху всадил его прямо в ладонь ничего не подозревающего Камушка, прибив ее к столешнице. Мальчик сдавленно взвыл, резко дернулся и угодил головой прямо в нос склонившегося над ним татуировщика. Мужчина схватился за лицо, скорчившись от боли.
— Ветер… зараза ты… совсем сбрендил, как больной барсук! Как я могу работать в таких условиях?! — рявкнул мастер. — Да лежи, нечего мне тут вскакивать! — со злостью буркнул он мальчику, толкая его снова на стол.
Потом отнял ладонь от носа и проверил, нет ли на ней крови. Тем временем молодой Ткач иллюзий потрясенно разглядывал свою руку. Лезвие исчезло почти сразу же. Камушек недоверчиво поднес ладонь к глазам. Там, где она была «пробита», осталось уродливое красное пятно, в нем пульсировала тупая боль, отдававшаяся даже в локте. А еще через пару секунд сквозь кожу проступила мелкими капельками кровь.
«Вот, сам видишь. Нож был ненастоящий, но ты поверил, что он был, и даже теперь еще твоя голова верит, что все это произошло на самом деле», — пояснил Ветер-на-Вершине.
«Это было больно! — написал Камушек, сердито нахмурив брови. — Зачем ты это сделал?»
«Чтобы ты кое-чему научился. Теперь-то уж наверняка запомнишь», — ответил хайг с издевкой.
Камушек осторожно согнул и разогнул пальцы. Боль полегчала, кровь перестала сочиться. «Все у нас в голове…» И правда, в человеческом разуме кроются различные удивительные вещи, но он предпочел бы познавать их более мягким способом. Он глянул на хайга, который снова играл с ножом — и Камушек не знал, настоящий ли это клинок или снова только иллюзия. Ветер-на-Вершине шутливо подмигнул ему, приложив острие к своей шее.
«Перестань!» — Камушек сжал веки, боясь, что его сейчас угостят весьма реалистическим зрелищем перерезывания горла. У Ветра-на-Вершине явно в голове творилось что-то неладное, еще хуже, чем у Пожирателя Туч, который все-таки был драконом!
Между тем магистр Татуировки сменил инструмент, выкалывая более сложный узор знака профессии. Камушек пробовал приподнять голову, чтобы увидеть результат его работы, но каждый раз получал толчок в подбородок, которым ему велели лежать спокойно, так что в конце концов он оставил эти попытки. Ветер перестал баловаться с ножом, и мальчик снова принялся письменно расспрашивать его о делах, связанных с тканьем иллюзии или о Замке Ладони.
Однако вскоре татуировщик перешел к очередному этапу своей работы, который почему-то оказался гораздо более болезненным. Мальчик лежал спокойно, сильно стискивая руками края стола. Он выбрал один рисунок, висевший на стене, и постарался сосредоточиться на нем, чтобы не думать о боли. К его смущению, слезы подступали у него к глазам, и он мигал, чтобы их отогнать. Ему уже не хотелось смотреть на руки магистра Татуировки. Что бы ни делали с кусочком принадлежавшего ему тела, мальчику казалось, что с него безжалостно содрали кожу, а теперь татуировщик копается в мышцах раскаленным гвоздем. Одинокая слеза сползла по виску Камушка. Он замигал еще сильнее, сердито морщась при этом. Какой стыд! Ведь он не первый и не последний проходит через эту процедуру. Много лет назад на этом же месте лежал Белобрысый, то же самое пережили все мальчики, которых он видел весной в Замке магов, а также наверняка и сам Ветер-на-Вершине. Он украдкой посмотрел на горца, встретив ответный внимательный взгляд черных глаз.