Отметить день белым камешком
Шрифт:
Они долго слушали пластинки в этом большом магазине, и постепенно мир смолк, и стало вдруг тихо, и был для этих двух - сорокалетнего Зорге и юной Исии - только веселый, озорной, мудрый Моцарт, полный свободы, любви, весны...
4 октября 1941 года они сидели в ресторанчике "Ломайер" и молчали. Потом Исии подняла за него бокал с шампанским - ему исполнилось сорок шесть лет.
Она пожелала ему счастья, здоровья и долгих лет жизни. Он усмехнулся и спросил:
– Полицейский у тебя уже был?
Она молча кивнула головой. Мацунага приехал к ней с протоколом ее допроса. Он сжег эти
Усталая улыбка тронула лицо Зорге. Он погладил ее руку. Потом, закрыв глаза, притронулся пальцами к ее щеке. И так замер на мгновение.
– Все будет хорошо, - шепнул он.
– Теперь Мацунага будет всегда защищать тебя, помни это.
Больше они не виделись: вскоре Зорге был арестован. Исии-сан арестовали только в сорок третьем году под хитрым предлогом: у нее в доме жил мальчик-студент, читавший книги запрещенного философа. Мальчика вызвали на допрос.
– Что ты знаешь об этой Исии-сан, женщине - государственном преступнике?!
Мальчик ничего про нее не знал. Его выгнали из института, а ее арестовали. В тюрьме шесть женщин сидели в десятиметровой грязной камере с клопами, вшами, блохами. Женщин вешали за ноги к потолку и так допрашивали. Мужчин пытали в коридорах на глазах женщин, - страдание было двойным - и физическим и моральным.
– Я чувствовала, что не выдержу этого ада, - рассказывает Исии-сан.
– Два следователя допрашивали меня попеременно. "Спросите обо мне начальника спецотдела Мацунага", - рискнула я. "Теперь Мацунага всегда будет защищать тебя", - помнила я слова Зорге, сказанные им в наш последний день. Зорге всегда говорил правду. Он спас меня и тогда: Мацунага подтвердил, что я ни в чем не виновата. И меня выпустили из тюрьмы. Это Зорге спас меня. Он дал мне силу, он дал мне защиту, даже когда сам был беззащитен.
– А что было потом?
– спрашиваю я.
– Потом была победа, - продолжает Исии-сан.
– Ваша победа. Победа Зорге. Победа, принесшая Японии освобождение от милитаризма... В маленьком журнале я прочитала, что Зорге был казнен. Там же я нашла фамилию адвоката, который его защищал, - Асанума Сумидзи. Я искала могилу Зорге - никто не мог мне помочь. Я хотела узнать хотя бы, когда он погиб, этого тоже никто не желал мне сказать. Я ездила по кладбищам. Дзосигай - кладбище для тех, у кого нет семьи. Смотритель долго рылся в документах. Потом он ткнул пальцем в иероглифы: "Рихард Зорге". Я спросила:
– Где его могила?
– Не знаю. Походите по кладбищу, - может, отыщете.
Женщина долго ходила среди могил. Во время войны в Японии был древесный голод. Маленькие деревянные дощечки с именами умерших пошли на дрова. Исии-сан ходила среди холмиков по мокрой траве и опавшим большим листьям. Однажды приехал американский "джип", и несколько офицеров с переводчиком Судзуки ходили по кладбищу, громко переговариваясь и похохатывая. Они тоже искали чью-то могилу, и Исии-сан подумала: "Они тоже ищут его". Она поехала в тюрьму. Она добилась, чтобы ей показали "тетрадь прошлого". Там она нашла запись: "Рихард Зорге, место
рождения - Берлин, скончался 7 ноября 1944 года в 10 часов 37 минут 10 секунд вечера".Он погиб в день своего самого любимого праздника - в день революции Ленина.
– Где он похоронен?
– спросила Исии-сан тюремного офицера.
– Это должно знать кладбище.
Она пошла к адвокату Асанума. Он взял ее дело и начал работу, но прошел год, и никто не хотел помочь ни ему, ни ей.
– Нами управляют американцы, - сказали ей в тюрьме, - мы за них не отвечаем, но они отвечают за нас...
Женщину в очках, в черном платье знали на кладбище. Однажды к ней позвонили оттуда:
– Недавно у нас было общее перехоронение. Мы хоронили тех, за кем так и не пришел никто из родных. Мы оставили одного иностранца. Можете его взять, если убедитесь, что это ваш Зорге.
– Почему вы думаете, что он был иностранцем?
– Судя по гробу, он был очень высоким...
– Я возьму, - сказала Исии-сан.
– Я сейчас приеду...
– Погодите. У вас есть могила для него?
– Нет.
– Мы не можем в таком случае отдать его вам. Нужна могила.
Она купила могилу. Она отдала все свои деньги; это очень дорого было в Японии - купить могилу. Когда все документы были оформлены, Исии-сан поехала на кладбище. Пока она сидела в кабинете управляющего, раздался звонок из тюрьмы: ей запрещали взять останки Зорге. Кладбищенский управляющий окаменел лицом. Он был честным человеком, и во время войны по ночам к нему привозили многих из тюрем...
– Он мертв, этот Зорге, - сказал он тюремщикам.
– Что изменится в этом мире, если я отдам женщине останки человека, казненного вами?
Он не послушался тюремного запрета, и женщина, адвокат и трое рабочих пошли на кладбище. Могилу раскопали быстро. Она сразу узнала его малиновые ботинки.
Рядом с его вставными зубами лежали очки в красной целлулоидной оправе. В одном из журналов Исии прочитала, что на суде он был в очках из красного целлулоида. Сошелся и перелом кости ноги. Это были останки Рихарда Зорге.
– В крематории я ждала час. Мне вынесли урну. Я написала на урне: "Рихард Зорге, пятьдесят лет". Ему тогда было сорок девять лет один месяц и три дня, но по нашим обычаям считается, что если хоть один день перевалил за твой год, ты уже принадлежишь к следующему году. Я хранила урну с его прахом у себя дома целый год. Он был со мной, а теперь он принадлежит всем честным людям Японии...
Исии-сан осторожно притронулась к бюсту Зорге и поправилась:
– Не он... Память о нем... О человеке, который воевал не против Японии, а против фашизма и который победил.
В ее лице улыбается все - и ломкая линия рта, и точеный нос, и лоб, и брови, - все, кроме глаз. Иногда она выходит из маленькой комнаты, и когда возвращается, заметно, что глаза ее чуть припухли и покраснели. Я смотрю на эту женщину с нежностью: она отплатила Зорге верностью и памятью - высшим проявлением человеческой любви. Она нашла останки человека, который принадлежит всем тем, кому ненавистны фашизм и война. Спасибо за это Исии-сан - верной и скромной, посвятившей жизнь свою служению памяти одного из самых человечных людей нашего грозного и прекрасного времени.