Отморозок 4

— Ну прямо не Энск, а какой-то Чикаго времён сухого закона получается, — задумчиво проговорил Виктор Петрович. — Тут тебе и роковая красотка, и бандитские перестрелки, и до кучи сюда каким-то боком влез обычный советский школьник Юра.

— Не обычный, Петрович, весьма не обычный, — покачал головой Степаныч и тут же добавил: — Ну и ещё, как вишенка на торт. В этом деле есть ещё труп полковника Мезенцева — руководителя московской комиссии, которая расследовала дело, прямиком ведущее к Каладзе и его покровителям во власти. Официально, Мезенцев погиб от того, что выпал из поезда, когда курил рядом с самовольно открытой дверью в тамбуре, но в этом есть большие сомнения. Скорее всего, он накопал что-то важное и его очень технично убрали.

— Да, интересную ты мне поведал историю, — задумался дед Вики. — Ты-то после всей этой информации сам как думаешь, что за парень этот Юра?

— А вот чёрт его знает, — развёл руками Степаныч. — Если здраво посмотреть, то ничего криминального за ним нет. Хорошо учился, участвовал в самодеятельности. Ну, побил он за дело местных хулиганов, так молодец — постоял за себя. Случай с избиением чьих-то зажравшихся сынков в горах, даже если это снова он, никак плохо его не характеризует. Наоборот, снова молодец, вступился за девушку и, причём очень грамотно и продуманно, так что на него никто и не подумал. Групповая драка с поножовщиной меня лично тоже не смущает. Парень умеет собрать вокруг себя единомышленников и умеет решать вопросы силовым способом. Но вот его неизвестно откуда прорезавшиеся таланты настораживают. Настораживают крупные суммы денег, которыми этот, совсем еще молодой парень, свободно оперирует. И ещё больше настораживает его появление в ситуации с этой Терентьевой и Каладзе. Хотя, по большому счёту, нас это никак не волнует, не наша это епархия, это чистый криминал, и пусть им занимается милиция. Но у неё-то как раз к нему вопросов нет. Так что если хочешь знать моё мнение, никакая это не подводка с той стороны. А просто наш советский парень с очень интересными способностями, которые прорезались у него после удара молнией. Я где-то читал, что уже были люди, которые после травмы начинали говорить на ранее незнакомых языках или проявлять какие-то другие необычные умения.

— А как же с отчётом твоего человека, который прямо написал, что Костылев обладает специфическими знаниями, которым он не мог обучиться у нас в стране?

— Да как, как, — пожал плечами Степаныч. — А никак. Точно знаю, что его не подменили, мы сверяли его почерк ещё со школы, с образцами заполненных им собственноручно анкет и тестов. Он никогда за границей не бывал и не мог быть там завербован и проходить обучение, да и то, что он умеет, за месяц-другой не освоишь, тут годы нужны. А знания… Чёрт его знает! Может, они во сне приснились ему. Или где-то вычитал, или подсмотрел, а потом смог всё восстановить по прочитанному или подсмотренному. Вдруг он гений в этом деле. Может, вообще нужно к нему получше присмотреться и привлечь к нам на службу. Нам такие кадры во как нужны!

* * *

Сегодня у нас на тренировке по самбо будут практические занятия по работе против ножа. Ведерников, после общей разминки, кинул на ковер пакет с деревянными имитаторами ножей

— Разбираем макеты по одному на пару — сказал он, и скептично оглядев наш строй внушительно добавил. — Потом, чтобы все ножи вернули обратно в пакет, а не я за вами их по всему залу собирал. Все поняли?

— Поняли — нестройно загомонили спортсмены запыхавшиеся от убойной физухи, которой Ведерников нас нагрузил под конец разминки.

— Не слышу, — издевательски приложил ладонь к уху тренер.

— Поняли! — на этот раз дружно гаркнул весь строй.

— А раз поняли, всем смотреть на меня, — довольно ухмыльнулся Василий Иванович, и поискав глазами, позвал моего обычного напарника Володю — Савельев, бери макет ножа и бегом ко мне.

Володька Савельев — двадцатипятилетний опер, быстро схватил макет ножа из пакета и подошел к тренеру. Ведерников показал нам защиту от удара ножом сверху. Володя атаковал его обратным хватом метя в подключичную впадину, а Василий Иванович заблокировав бьющую руку имитировал удар другой рукой в лицо и своего противника на узел руки. Володя поморщился от боли и сразу же захлопал тренера по корпусу, показывая, что узел удался и неплохо бы ослабить давление. Продемонстрировав исполнение этой техники несколько раз в разных вариациях Иваныч отпустил Володю и скомандовал.

— Разобрались по парам и работаем.

Мне попался в пару именно Савельев, и первым атаковал меня именно он. Я выполнял узел без особого энтузиазма, мне не особо нравилось то, что мы сейчас делаем. Данное техническое действие рассчитано на полного лопуха, который то и ножом то работать не умеет. Против опытного ножевика, такой прием не сработает. В любом боевом искусстве и боевое самбо в этом не исключение, со временем накапливается груз «мертвых техник». То есть вроде техника есть, и ты ее отрабатываешь, оттачивая все тонкости выполнения, но в настоящем бою, против опытного противника она просто не пройдет. Не даст он тебе ее выполнить.

В своей прошлой жизни, работе с ножом и против него я уделил немало внимания. Одно время в нулевых и десятых годах, эта тема была очень модной. По всей России образовалось множество школ ножевого боя, в которых, по разным методикам, энтузиасты обучались работе ножом и естественно работе против него. Из наиболее известных школ это: КОИ Кочергина, Толпар и Федерация свободного ножевого боя, объединявшая разные школы ножевого боя. А также особняком стоящая «филиппинка», в виде «панантукана» «арнис» («экскрима»). Договорившись об общих правилах проведениях соревнований, проводились даже чемпионаты России по ножевому бою, с весьма большим количеством участников. Бои проводились деревянными макетами, но по накалу страстей были весьма зрелищными, особенно в исполнении признанных фаворитов. Мои ученики, кстати, там тоже выступали и занимали неплохие места.

Из всего своего опыта работы с ножом и против ножа, я для себя вынес, что — если у тебя опытный противник у которого в руках нож, то ты попал. Опытный ножевик разделает своего противника весьма качественно и быстро. Хотя, и неопытный, но мотивированный противник с ножом, весьма опасен, даже для подготовленного рукопашника, потому что цена ошибки будет весьма высока. Самая простая и самая эффективная атака ножом — это «швейная машинка», когда противник просто налетает на вас и в ритме швейной машинки начинает наносить однообразные удары в какую то часть тела, чаще всего в живот. Такая манера часто встречается на улице и ей трудно противостоять, учитывая что нападение с ножом часто бывает внезапным. Это совсем не значит, что безоружный боец однозначно обречен при встрече с противником вооруженным ножом. Шансы всегда есть, главное знать, что и как делать в подобной ситуации, и самое главное отрабатывать, все это долго и упорно.

То что мы отрабатывали сейчас, на девяносто девять процентов не сработает в бою. Ведерников опытный и очень хороший тренер по боевому самбо. Я с ним сходился не раз в учебных поединках и выигрывал в основном он. Но вот в работе с ножом и против него, он весьма схематичен. Прямо как учебник по боевому самбо, который у меня был в юности.

А ведь даже сейчас, в благословенные 1980-е, можно нарваться на улице на человека, который вполне прилично умеет работать ножом. Это либо ребята служившие в десанте, и морской пехоте. Либо прошедшие через «тюремные университеты» «люди с непростой жизненной судьбой», как о таких будет осторожно писать пресса в 1990е года. Разница между этими стилями в том, что КНБ учит действовать связками ударов, перехватывая свободной рукой пытающуюся прикрыться от удара ножом. Умеющий в «бакланку» часто использует множественные удары в режиме «швейной машинки». При этом потерпевший либо жестко фиксируется захватом, нырком под его ударную руку с обхватом за корпус сзади, не давая вырваться, пока требуха превращается в фарш. Либо выведение из равновесия толчком вперед-и с теми же множественными скоростными ударами. Одиночные удары если наносятся, то подгребанием руки «под себя», не давая потерпевшему угадать траекторию удара. Также часто практикуются «восьмёрки», полосующую выставленную вперед руку противника.

Савельев заметил мое отношение к процессу и спросил.

— Ты чего, заболел что ли? Обычно ты всегда работаешь с удовольствием. А тут кривишься, и как из под палки все выполняешь.

— Да ерунда то, что мы сейчас делаем, — махнул рукой я. — На улице это не сработает.

— Почему это не сработает? — удивился Савельев. — Вполне нормальная техника, на мой взгляд.

— Прежде всего, потому что так никто ножом атаковать не будет, — пояснил я. — А даже если и будет, это не лучший вариант защиты от атаки ножом сверху.

— А как, по твоему, будет атаковать ножом противник на улице? — Раздался сзади ехидный голос Василия Ивановича.

Увлекшись, я не заметил как он подошел к нам и теперь насмешливо смотрел на меня. Делать было нечего, надо было как то выходить из ситуации.

— Могу показать, — улыбнулся я в ответ, поигрывая макетом ножа в руке, меняя хват с прямого на обратный и вновь на прямой.

— Хорошо, давай покажи, — кивнул Ведерников и сделал шаг назад принимая борцовскую стойку.

Я тут же выставил вперед невооруженную руку, чтобы остановить возможную атаку тренера, и сменив хват на прямой осторожно пошел вперед, постоянно меняя положение рук, чтобы запутать противника. Ведерников начал отступать, внимательно наблюдая за мной и пытаясь уловить ритм моих быстрых движений руками. Я понимал как ему сложно сейчас, я постоянно создавал угрозу порезать его выставленные вперед руки и не кидался отчаянно вперед, чего он наверное от меня ожидал, рассчитывая подловить на контратаке. Движение в зале затихло. Все спортсмены, дали нам пространство, рассевшись по краю ковра и внимательно наблюдая за интересным поединком.