Отомщенное сердце

Что касается маркиза, то ему она показалась не менее пленительной, чем ожидал Уоррен.

Так как Магнолия просила сохранить их договоренность в тайне, Уоррен лишь намекнул дяде, что намерен сделать ей предложение по всей форме, и попросил совета.

— Прехорошенькая она девушка, дорогой мой мальчик! — сказал маркиз. — Прехорошенькая!

Надеюсь, ей понравится идея жить в сельских краях. Иначе тебе от нее никакого проку.

— Она выросла в провинции, — кивнул Уоррен. — Ее отец владеет имением Ферриерс.

— Ты мне уже об этом говорил, — заметил маркиз, — и, по-моему, я с ним встречался. Славный он парень. Ну и его дочь, конечно, умеет ездить верхом?

— Конечно, умеет! — с восторгом подтвердил Уоррен.

В то же время он признался себе с большой неохотой, что Магнолия-амазонка не произвела на него сильного впечатления.

Он объяснял это тем, что она нервничает, хотя никогда раньше не замечал ничего подобного, возможно, боится упасть и повредить свое очаровательное лицо.

Правда, это не было таким уж большим недостатком для женщины, во всех прочих отношениях представлявшей собой абсолютное совершенство.

По обыкновению в Баквуде находилось несколько гостей.

Как только они с Магнолией приехали, тут же появился и Реймонд с тремя своими приятелями.

Они недавно прибыли из Оксфорда и без устали демонстрировали свое приподнятое настроение, устраивая разные потехи, — от съезжания с лестниц на чайных подносах, как на салазках, до розыгрышей и проделок, объектами которых становился поочередно каждый из них и, конечно же. Магнолия.

Она реагировала на все эти шутки с такой детской непосредственностью, что Уоррен не мог не восхищаться ею еще больше, чем прежде.

Вместо того чтобы держаться с подчеркнутым достоинством и преувеличенной тактичностью, как она делала в Лондоне, соревнуясь с преуспевшими в этом дамами, много старше ее самой, она заливалась смехом, всем сердцем участвуя в забавах молодых людей, заигрывавших с ней, как с прелестным котенком.

Стояли морозы.

Когда лед стал достаточно прочен, для всех, словно по волшебству, нашлись коньки.

Уоррена не удивило, что Магнолия превосходно умеет кататься.

Она, бесспорно, выглядела неотразимо, получив возможность выгодно представить все достоинства своей стройной, изящной фигуры.

Ее темные волосы и большие глаза весьма удачно оттенялись белой песцовой шапкой.

Молодые люди оспаривали друг у друга право покататься с ней; обычно ее поддерживали под руки сразу два кавалера, когда они мчались по льду со скоростью ветра.

Уоррен доброжелательно наблюдал за ними.

Он любил кататься, но не испытывал желания проделывать акробатические трюки на коньках, поэтому ближе к полудню оставил их развлекаться на озере, а сам отправился на верховую прогулку с дядей.

К старости маркиз заметно раздобрел и ко всему относился спокойно.

Проезжая на лошадях через парк, они беседовали об управлении поместьем, и дядя рассказал, какие принял меры, чтобы Реймонд смог унаследовать Баквуд в образцовом порядке.

— Мне бы хотелось, чтоб он проявлял немного больше интереса к тому, что я делаю, — сказал маркиз. — Выбери как-нибудь момент, Уоррен, и поговори с ним, постарайся убедить его, что столь крупное имение всецело зависит от личной заинтересованности владельца, от его отношения к людям, которые работают здесь по найму, чтобы обеспечить все это.

— Я уверен, Реймонд ценит ваши усилия, дядя Артур, — ответил Уоррен. — Но он пока очень молод. Когда я сегодня утром видел его с друзьями, мне показалось, что они скорее похожи на резвящихся щенков. Однако убежден: со временем он остепенится и будет таким же рачительным помещиком, как и вы.

— Хотелось бы надеяться, искренне хотелось бы, — пробормотал маркиз.

И тотчас, как бы желал переменить тему, он произнес:

— Хочу поговорить с тобой об этом нашем новом арендаторе. Мне кажется, я дал ему не совсем ту работу, к которой он пригоден. Я поручил…

Уже почти стемнело, когда они вернулись в Баквуд.

Конькобежцы в это время были поглощены какой-то шальной игрой вокруг бильярдного стола, сопровождавшейся шутками и тем, что Уоррен про себя назвал «жеребячьей возней».

Казалось, Магнолия совершенно счастлива, и он подумал, до чего же мило она выглядит с раскрасневшимися щеками и слегка растрепанными волосами.

Он хотел обнять и поцеловать ее, но, когда попытался увести от остальных, она шепотом возразила, что будет ошибкой, если они сейчас удалятся вместе.

— Я люблю тебя, дорогой, — мягко сказала она, — но мы должны быть очень, очень осторожны!

Он счел это разумным, поэтому направился, в кабинет просмотреть газеты, доставленные из Лондона.

Читая, он радовался своей несказанной удаче..

Ведь он нашел девушку, умеющую приспосабливаться к любой среде, так что из нее, несомненно, получится идеальная жена.

Спустя четыре дня, когда он вез Магнолию обратно в Лондон, произошло крушение всех его надежд — это было подобно взрыву бомбы.

Оглядываясь в прошлое, он понял, что только из-за своей тупости и слепоты не сумел раньше сообразить, что же в действительности происходит.

По вечерам в Баквуде устраивались танцы, на которые по приглашению Реймонда слетались молодые люди, живущие по соседству.

Некоторые гостили в доме, иные прибывали после обеда.

Он был весьма искусным организатором.

Наряду с более сдержанными танцами вроде вальса, когда Магнолия танцевала с Уорреном, бывали и шумные лансье, кадрили и шотландские рилы, когда девушек подбрасывали в воздух под восторженные выкрики.

Все это забавляло молодежь, но Уоррену вдруг пришло на ум, что он, пожалуй, уже староват для таких бурных развлечений.

Тем не менее сам принц Уэльский ввел в моду розыгрыши и шутки, а также «жеребячью возню» во время вечеринок, которым и Уоррен с удовольствием предавался всего несколько лет назад.

А теперь он стал отдавать предпочтение игре в бридж.

Тогда-то он и увидел, накануне их возвращения в Лондон, как Реймонд шепчет что-то Магнолии, и невольно задумался, какие у них могут быть тайны.