Отпрыск рода Орловых

Надеюсь, это не то — о чем я подумал? Нет, нет и нет, ни за какие коврижки!

Попробовал прикинуться мертвым тюленем, но как оказалось — бесполезно. Надежда Витальевна ровным счетом не обратила никакого внимания на то, что ей не ответили и протиснулась в дверь, бодро заходя в комнату и не испытывая при этом никакого смущения. В руках женщина держала тарелку с чем-то очень вкусно пахнущим.

В животе сразу заурчало, напоминая о том, что я отказался от ужина. Рот наполнился слюной, поэтому я быстро уселся на кровати. К тому же, лежать в присутствии малознакомой дамы неприлично, тем более, если эта дама смотрит на тебя хищным, оценивающим взглядом, словно на поджаренный бифштекс, проверяя его на готовность.

Стало как-то неуютно, но это не помешало мне выхватить из рук Надежды миску с тушёным мясом и отварной картошкой.

Челюсти мгновенно заработали, в желудке разлилось тепло, и я непроизвольно растянул губы в блаженной улыбке, но почти сразу опомнился и сделал серьезное лицо, косясь на оставшуюся стоять возле меня женщину.

Под пристальным взором Ивлеевой, аппетит медленно — но, верно, начал пропадать.

Ну не могу я есть, когда кто-то стоит над душой и заглядывает мне в рот.

— Бедный мальчик, — проворковала Надежда и протянув ладонь, погладила по голове.

Резко дернулся в сторону, а затем всунул в руки женщины пустую тарелку.

— Спасибо, — произнес настороженно, не зная, что предпринять в подобной ситуации.

Это в прошлой жизни зарвавшуюся девчонку можно было запросто выставить вон, и то, не всегда подобное действо проходило бесследно. Девушки, как я выяснил на собственном опыте, довольно злопамятны в своем большинстве и способны на такую изящную месть, что просто «мама не горюй».

Сейчас же рядом стояла и нагло шарила по моему телу похотливыми глазками не молодая нимфоманка, а взрослая женщина, к тому же аристократка, и не было сомнений — чего именно она хотела добиться.

Выставить Ивлееву вон, тем самым оскорбив женщину, значило заиметь себе смертельного врага. Такая не успокоится, пока не испортит жизнь своему обидчику.

Мля-я-я, как же неудачно все сложилось. Эх, Петрович, кто тебя за язык тянул?

Спать я с Надеждой не собирался ни при каких обстоятельствах и даже не потому, что она была старше (точнее это была не первостепенная причина), а потому — что прекрасно представлял дальнейшее развитие событий и последствия сего опрометчивого шага с моей стороны.

Проведи я ночь с Ивлеевой, и она вцепится в меня как клещ своими цепкими лапками. Понятно, что женить на себе не женит, но крови попьет немало, а так как путешествовать нам вместе придется еще долго, необходимо было срочно что-то придумывать.

Резерв мой все еще оставался почти на половину полон, так что я видел только два выхода из ситуации. Первый — сбежать от настойчивой «соблазнительницы», которая уже успела примоститься на край кровати и протянула ко мне свои нетерпеливые руки или же...

Первый вариант, конечно, был бы предпочтительнее, но я понимал, что постоянно бегать от решительно настроенной женщины бесполезно, все равно когда-нибудь нагонит и...

Шаловливые ручки уже свободно бегали по моей груди. Наклонившись к моему уху, Надежда начала что-то нашептывать, но я не разобрал слов, моментально отодвигаясь в сторону, а затем очень осторожно взял ладони женщины в свои и отстранил подальше. Сделав скорбное выражение лица и тяжело вздохнув, тоскливо посмотрел на Ивлееву, подумав, что внутри меня погиб великий актер.

— Надежда, — произнес тихо, а потом подумав добавил, — Наденька, не нужно. Это не поможет.

Женщина сразу напряглась. Черты лица моментально заострились, выдавая недоумение и легкое недовольство, которое пока еще не успело перерасти в полномасштабное раздражение.

— Не поможет, значит? — почти прошипела Ивлеева моментально начиная превращаться из обольстительной женщины в разъярённую фурию.

М-да, женщинам отказывать определенно нельзя. Они сразу начинают либо реветь, либо буянить. Надежда, насколько я понял, относилась к последней категории. Уверен, промедли я еще немного, и тетка антона вцепилась бы в мое лицо своими длинными когтями.

— Мне не поможет, — произнес с нотками отчаяния и даже умудрился всхлипнуть, впервые пожалев, что сейчас выгляжу совершенно иначе, нежели в момент моего переселения в тело Максима Орлова.

Был бы я прежним задохликом, Ивлеева даже не посмотрела в мою сторону. Теперь же восстановив физическую форму вкупе с моим даром инкуба я представлял собой лакомый кусочек для представителей женского сообщества. Вроде бы радоваться надо, да только не получается.

— Тебе? — недоуменно переспросила Ивлеева, все еще не понимая к чему я клоню.

— Угу. Я, понимаете... Так получилось... Травма детства. Меня лошадь... Копытом... Туда... — Начал завирать я первое, что пришло в голову, — Никто не знал, что будут такие последствия. Теперь вот абсолютно бесполезен, как мужчина.

— Врешь, — не поверила мне ни на минуту Ивлеева.

— К сожалению, нет.

— Но как же Николай Петрович? Ведь он же сказал...

— Так это он так, вас подколоть.

Ха-ха, получай дед ответку. Надежда теперь тебе долго будет припоминать.

Ивлеева прищурилась, внимательно вглядываясь мне в глаза, пытаясь отыскать ложь и что-то явно обдумывая.

Следующей произнесенной женщиной фразы, я точно не ожидал.

— Давай проверим.

— Чч-то? — переспросил заикаясь.

— Проверим, способен ты на что-нибудь или нет.

Вот тут я действительно опешил, не ожидая от женщины настолько наглого поведения, хотя, о чем это я... Ивелеева сама приперлась в мою комнату с определенными намерениями и сдаваться похоже не собиралась.

Женские руки вновь скользнули мне на грудь, ловко растягивая пуговицы на рубашке, язык высунулся изо рта, облизывая пухлые губы.

Блядь!

Надежде хоть и было за сорок, но выглядела она очень даже ничего. Так скажем — в самом соку. Мое молодое тело однозначно не могло остаться равнодушным к подобному зрелищу.

Будь на моем месте обычный мальчишка — не выдержал, но я-то им не был. Пока еще не разучился думать головой, а не нижним местом.

Ивлеева тем временем ловко перекинула через меня одну ногу, усаживаясь на колени.

Почувствовал, как дернулось естество, начиная наливаться кровью и надеясь, что Надежда ничего не заметила.