Отпуск на халяву
Шрифт:
Вздохнув, я приступила к неприятному – пора открыть глаза богатеньким Буратино. Изложила только факты: подслушанный разговор, труп, записка. Худой англичанке стало плохо, пришлось положить ее на кровать и помахать полотенцем. Другие держались молодцом, особенно был хорош мой компаньон по плаванию, спокойно что-то чертил, сверяясь с часами. Хоть с миллионерами пообщаюсь, очень интересно поближе узнать, а то вряд ли в жизни еще представится такая возможность. Ну ни за что бы не подумала, что эта худющая английская марафонка – и миллионерка! Или вот эта – культуристка, мощная накачанная баба, кстати, как её зовут? Раньше обзывала ее солдафонкой! Предложила познакомиться поближе, и мы церемонно представились друг другу. Теперь знаю их имена: англичанка Нора, культуристка немка Кэтрин, молодая нежная девушка Сара и двое мужчин, мой знакомый пловец американец Джон и толстый пожилой дядька Эмиль. Очень интересно, кто из моих вынужденных соседей тот самый супербогач, из-за которого все мы вляпались? Наверняка не Сара – эта скорее дочь
Подошла к иллюминатору, примерилась – да, не пролезу. Здесь даже Нора не пролезет. И тут Джон положил карандаш и сказал: – Через полчаса яхта пройдет вблизи суши – большого острова. Вполне можно попробовать сбежать! Больше такого удачного момента не будет. – Откуда знаешь? – Кэтрин подошла к нему. – У меня своя яхта, я здесь каждый метр знаю в районе ста километров. И потом – смотри, – и он поднес ей к носу часы. Кэтрин восторженно зацокала. Мы столпились, рассматривая девайс. Нажатием кнопки часы легко превращались в компас, были водо-, ударо- и еще чего-то непроницаемы. Я разочарованно протянула: – Вы с таким апломбом это сказали, что я подумала, будто у Вас там компьютер, Интернет, и карта с нашим на ней изображением.
Джон заинтересованно глянул на меня: – А это идея! Подарю себе на День рождения! А установить наше местоположение очень просто, зная направление движения и скорость. Настоящий штурман легко это делает, – не преминул похвалиться. – Подождите, а как вы собираетесь выбраться на палубу? А до берега что – пешком пойдем? – Эмиль грустно посмотрел на нас. – На палубу я вас выведу, беру на себя. – обрадовала Кэтрин. – Пока бандиты думают, что мы считаем их своими, шанс есть. – Я плаваю плохо, – встряла Нора. – И я, – добавила Сара. – А я на воде могу держаться, но больше трехсот метров не проплыву, – добил Эмиль.
Но все их колебания прекратила Кэтрин одной фразой: – Мы видели их лица, разъяснить, что это значит? – и если это действительно террористы, надо использовать малейшую возможность бежать!
Джон молча встал и, не обращая на нас внимания, стал обстукивать стены. Вскоре услышали довольный возглас: – Нашел! – каким-то непонятным образом он вскрыл панель в стене, достал оттуда спасжилеты и мешок. Посчитал. – Как раз четыре спасательных комплекта и плот, на всех хватит. И, отвечая на безмолвный вопрос, повисший в воздухе, пояснил: – Мне не нужно, я вплавь. Вам на пятерых достаточно – будете по очереди в воде рядом. Такие комплекты на яхтах обычно лежат во всех каютах.
Мне план понравился, я выразила бурный восторг. Наверняка меня убьют первой – для устрашения остальных, чтобы выкачать их денежки стало проще, тут я не заблуждалась. Или пытать вздумают, что намного хуже. Все нутро моё вопило: «бежа-а-ать»!
Народ стал примерять жилеты. Кэтрин с Джоном уединились и что-то тихо обсуждали, потом подозвали меня и строго проинструктировали, как, что и за чем делать. Наконец, Джон посмотрел на часы и сказал: – Пора. Кто спасется, сообщите полиции об остальных, – все согласно кивнули.
И мы приступили, не теряя времени. Мой выход был первым – я нажала кнопку вызова персонала. Вскоре дверь приоткрылась и амбал в майке спросил, чего желаем. Я сделала самое виноватое лицо и прошептала ему интернациональное «пись-пись», показывая пальцем на себя и Кэтрин. Он выпустил нас, снова запер дверь. Пройдя метра два по узкому коридору, я «споткнулась» и растянулась, застонала натурально. Амбал склонился надо мной и вдруг обмяк, брякнувшись прям на меня. Над ним стояла Кэтрин и ухмылялась. Да-а, недаром я предполагала в ней бывшую военную, вот так голыми руками вырубить такого верзилу… Помогла мне выбраться из-под туши, после открыла нашу дверь его ключом, и мужчины затащили тушу в каюту. Кэтрин воткнула ему в рот кляп, связала его же ремнем руки, а мы стали прикручивать его к кровати с помощью хлястиков от кимоно. Немка тем временем достала пистолет и вынула патроны. – Боевые… Боевые! Значит, она права! – кивок в мою сторону. – Ждите здесь и не высовывайтесь! – приказала, засовывая оружие в карман. Это была уже не прежняя баба-культуристка, а опасная пантера, знающая, что и как делать. Они с Джоном исчезли за дверью. Меня била дрожь, но не от страха, а от восторга, адреналин так и бурлил. Повезло, что увидела вблизи работу профессионалов по-настоящему, а не в фильме, эмоции просто фонтаном, вот это жизнь! Не удержавшись, высунула голову в коридор – а там они уже тащили вторую тушу. – Жаль, убивать нельзя, – просто констатировала Кэтрин, передавая второго нам, и они вновь исчезли в коридоре. Этого мы оприходовали уже быстрее и ловчее. Через несколько минут наши командиры вернулись, но уже одни. – Дорога свободна. А ты ничего, молодец! – удостоился похвалы Джон. – Жилеты лучше надеть здесь.
Трое быстро надевали жилеты, Кэтрин протянула четвертый мне. Я взяла, но надевать не стала. –
До рассвета два часа. Ну, с богом! За мной! – скомандовала живая Никита (персонаж Петы Уилсон из «Её звали Никита), и мы, не забыв запереть каюту, осторожно, соблюдая дистанцию, покрались за ней. Завершал нашу процессию Джон с мешком. Благополучно выбрались на палубу как раз в конце катера. И тут я испугалась. Вокруг темень непроглядная, где берег то? Остальным тоже, похоже, стало не по себе. Тогда Джон показал нам на небо. Оно наполовину было скрыто облаками, но кое-какие звезды проглядывали. – Видите те звезды? Там суша. До нее от одного до пяти километров. Север там, – показал еще одно направление. – Если что – просто держитесь на воде, здесь вам Греция, а не Тихий океан! Подберут! – добил окончательно. Не уточнив, кто подберет – свои или чужие. – Что-то план наш не совсем продуманный, – думала я, летя в воду солдатиком. Вслед за мной прыгнули и остальные. Джон ловко поковырял мешок, и он за секунды превратился в маленький уютный плот. Помогли друг другу влезть на плот – да-а, две такие туши, как Эмиль и Кэтрин, заняли сразу две трети плота, на остальной его части с трудом разместились хрупкие женщины. Джон на прощание еще раз указал направление, помахал нам рукой и пошел кролем торпедировать воду. Он, пожалуй, доплывет быстрее всех. Я напрягла память – за сколько марафонцы открытой воды преодолевают пятерку? – часов за пять-шесть вроде. Накинем еще часик – через семь часов точно доплывет.Я висела с жилетом в руках возле них. Плот грузно осел в воде, и два весла не сильно его продвигали. Поболтавшись минут пять, сообразила, что таким темпом до суши мы доберемся не раньше, чем через два дня, а, скорее всего, течение вообще пронесет нас мимо острова. Нет, я так не могу. Боевики могут вернуться каждую минуту, а мы тут как сардельки на блюдечке. Им-то что, у них миллионы, а я бесполезный материал. И решилась: отдала жилет, попрощалась и поплыла вслед за американцем. Ничего, даже если не доплыву, уж сутки я спокойно продержусь на воде, авось, кто и приличный подберет.
Глава 10.
Отчетливо помню, что записку писала при ярком свете луны. А прыгали с яхты уже в темноте. И подозрительно неспокойное море вокруг. Неужели погода портится? И пока небо не затянулось окончательно, изо всех сил плыла в указанном направлении, нарушая своё первоначальное намерение плыть не спеша, распределяя грамотно силы. Как только заалела заря, переориентировалась со звезд на солнце. Только, похоже, все зря – начинался шторм, какое теперь, к черту, направление, без солнца и звёзд, посередь воды, не утонуть бы! Как в «Айболите» – а волны все выше, а волны все круче… Не пугай себя, это не шторм, а просто море волнуется, балла три-четыре… Пора и отдохнуть, а то надорвусь: часа три непрерывно работала, где-то два километра одолела, с учётом волны и течения.
В открытом море шторм не так страшен, как вблизи берега. Лежишь себе на спинке, раскинув руки, а море тебя качает – вверх-вниз, вверх-вниз. Я даже отключилась на время – все ж ночь не спала, устала, организм требовал отдыха. И опять мне привиделись дети. Первые успехи и провалы.
Через пелену времени увидела себя на родительском собрании в конце самого первого учебного года. Накануне Янка задержалась в школе – учительница попросила ее что-то рассказать по чтению (предмет такой был в первом классе), во всяком случае, она мне так объяснила. Я не придала этому значения. И вдруг на собрании учитель говорит: – Вчера, например, оставила после уроков отстающих детей, у которых по чтению выходит между двойкой и тройкой. Дала новый рассказ, велела готовить пересказ первой части. И представляете, вскоре одна девочка блестяще пересказала мне целый рассказ! Вот что значит правильно подойти к ребенку! Исправила тройку на четверку – заслужила! – и на меня смотрит. Тут до меня доходит, что это она о Янке, о моей Янке, которая бегло читает с пяти лет, которая уже прочла сотню книг, которая любое сочинение писала одной левой за пять минут! Я впала в шок. И уже не удивилась, получив на руки табель с оценками – все четверки и одна пятерка по музыке, как раз в которой она ничего и не понимала. Отличников было много, почти четверть класса, а Яна еле выбилась в хорошисты. Так закончился первый год учебы. Эта же училка была у Яны всю начальную школу, и за все время ни одной пятерки в табеле у нее больше так и не появилось. Ничего не понимала: ребенок через пару секунд после прочтения условия любой задачи выдавал правильный ответ – и имел четыре по математике! За что же тогда ставят пятерки? Но я была слишком молода и застенчива, и решилась только раз поговорить об этом с училкой. Показала контрольную, правильно решенную, спросила: – Объясните, пожалуйста, за что вы четыре поставили?
И, наконец, получила исчерпывающий ответ, после которого больше вообще не ходила на собрания: – Вы посмотрите, здесь и здесь помарки. А какой ужасный почерк! С таким почерком пятерок у девочки не будет.
И ведь то была совсем не плохая учительница, но вот чуть не закопала в землю талант, у дочери выработалось о себе мнение как о посредственности. И слава Богу, что в пятом классе пришли новые учителя, все разные. И уже с пятого класса у Яны в табеле не было ни одной четверки, хотя почерк не изменился. Кстати, она у меня левша. А после того, как математичка при всех ее похвалила, сказав, что у нее компьютер в голове, у ребенка проснулся интерес к математике, и она увлеклась сложными задачами.