Отпуск военного режима

— Боже, — закатила я театрально глаза, — у этой инфузории еще и мозги есть.

— Так он есть или нет? — мужчины с интересом наблюдали за моей мимикой.

— Нет, — отмахнулась я, — это сказки, у отца детей быть не может, единственная наследница — это я. Ближе родственников первых очередей просто нет, так что я наследница прямой очереди.

— Интересно получается, — оба задумались.

— Вас только это волнует? — Глеб сгреб меня под бок.

— Ну, а вам не интересно, откуда мы это знаем? — Эндрю вопросительно на нас посмотрел.

— Вообще ни капли, — помотала я головой, — мне до этой блондинки коцаной и ее отпрыска вообще никакого дела.

— Пока у нас четверть акций, — Глеб чмокнул меня в макушку, — нам вообще все равно, какие козни там против нашего шефа строят, мы заблокируем любое решение.

— Эта фирма, — я тонко улыбнулась, — детище не только моего отца, это наше общее, все пятеро пахали как лошади и днем, и ночью, чтобы сейчас мы могли разговаривать с вами на равных. И вам требовалось найти к нам подход, а не на оборот, как было три года назад.

— Вы правы, — мужчина улыбнулся, — сейчас именно мы ищем вашего расположения. Мне уже сообщили, что больше десяти компаний претендуют на завтрашний обед и ужин с вами. Увы, ваш завтрак мы им не отдадим, нам лишняя конкуренция не нужна.

— Я так понимаю, — иронично усмехнулась, — пока Москва и Крефельд ведут переговоры по поводу нашего контракта, вы решили нас напоить и, по самым идеальным для вас обстоятельствам, в чувство мы должны прийти только завтра к глубокому обеду?

— Боже, — улыбнулся Виктор, — были бы вы немкой, я бы уже сделал вам предложение. Быть такой умной и проницательной — просто незаконно.

— Благодарю, — улыбнулась, — мне льстит ваша похвала.

— Вы просто сногсшибательны, леди, — признался мне старший из мужчин, — любая на вашем месте уже бледнела бы, краснела и менялась в лице, а вы почти не изменяетесь в эмоциях и мимике, я за такие нервы готов дорого заплатить.

— Всего лишь врожденный дефект, — пожала плечами, — если и испытываю эмоции, то только очень сильные, остальные просто проходят фоном.

— Тяжело вам? — учтиво уточнил Виктор.

— Это как с дальтонизмом, — пожала плечами, — я просто не знаю, как может быть по-другому.

— Ясно, — кивнули все трое.

— Еще? — немец указал на опустевшие бокалы.

— Можно, — кивнул Глеб, и немец махнул бармену.

— Вы правда думаете, — я указала на стаканы, — что это поможет?

— Если это поможет, — усмехнулся седовласый, — то я сильно в вас разочаруюсь, дорогие.

— Очередная проверка? — отхлебнув из бокала, усмехнулся Глеб.

— Конечно, — так же весело ответил Эндрю, — куда без этого.

— И как, — я приподняла бровь, — довольны?

— Еще как, — ответил в тон мне Виктор, — иначе мы бы здесь уже не сидели.

Окончание вечера я уже помнила смутно. Началась музыка и танцы. Разговоры стали откровеннее и почти на грани приличия, мы шутили, смеялись и просто развлекались. В то же время экономические и юридические отделы готовили договора и соглашения, готовые в любой момент, по одному сигналу свернуть все и забыть, как страшный сон.

В отель возвращались уже на рассвете на одной машине. Виктор вис на мне и пытался поцеловать, на что я только отфыркивалась и извивалась, отстраняясь от окончательно захмелевшего мужчины.

Глеб и Эндрю только весело ржали, наблюдая за нашей живописной композицией. Мужчины не спешили спасать меня из лап маньяка, который наутро даже не вспомнит о своем поведении.

Плюнув на все приличия, просто вырубила парня и сдала его на руки расхохотавшемуся на весь холл начальнику. Мы же с Глебом предпочли по-быстрому удалиться.

На лифте поднимались в полной тишине, в предрассветный час каждый думал о своем, не спеша вмешиваться в ход чужих мыслей. Сейчас такой миг был необходим как воздух, он позволял пережить тяжесть и груз, свалившийся на плечи.

Уже рассветало, когда мы переступили порог гостиничного номера. Нежные розовые лучи окрашивали светлое пространство, разрисовывая его в рассветные тона.

— Предлагаю хоть немного поспать, — стягивая футболку, пробормотал Глеб.

— Поставь будильник на одиннадцать, — я последовала его примеру.

— Зачем? — удивился мой сосед по кровати.

— Кровь из носа, — прошептала я, — но на завтрашней выставке мы должны быть.

— Зачем? — ложась рядом со мной, уточнил парень.

— Самые крупные игроки подойдут завтра, и кто именно это будет, я не знаю, — честно ответила я на его непростой вопрос.

— Хорошо, — Глеб отложил телефон, — а теперь спать.

Меня нежно притянули к горячему телу, укрыли простынью и засопели в макушку. Я же не смогла так быстро поймать этот сладкий миг забытья. Еще минут пятнадцать я ворочалась по всей постели, переваривая события сегодняшнего сумасшедшего дня.

И только когда на горизонте появился красный диск солнца, а Глеб перевернулся на другой бок, я смогла погрузиться в зыбкую дремоту, уткнувшись лбом в широкую спину. Хоть на мгновение забыть обо всем и просто позволить мозгу расслабиться.

Глава 6

Утренний будильник я была готова не просто возненавидеть, я его была готова в океане утопить, лишь бы он замолк. Голова была будто чугунная и раскалывалась на части. "Да чтоб этим двум сосискам немецкого производства пусто было!" — в сердцах подумала я, стараясь разлепить хотя бы один глаз.

Глеб оказался прочнее меня: он медленно сполз с противоположной стороны кровати и побрел в ванную. Спустя минут двадцать он вышел уже бодрым и свеженьким. Протянутую бутылку с минералкой выпила, кажется, за один глоток. Сразу стало легче думать.

Понимая, что провокация не должна сработать, волевым усилием подняла свою тушку с кровати. Оказывается, пара кружек пива куда опасней, нежели привычный бокал вина. Отец покупал мне только красное и сухое. Изредка выбираясь с Инночкой хоть куда-то, я ограничивалась стаканом сидра.

В голове все еще шумело, но умереть, не сходя с этого места, уже не хотелось. После контрастного душа стало совсем хорошо, и я даже смогла собраться за двадцать минут. Из комнаты я уже выходила с идеальным пучком и легким макияжем.