Отпускаю прошлое
Шрифт:
Помню, темно уже было на улице. Тихо так - и лишь собака соседская выла.
Прям до бешенства, моего бешенства, - выла и выла все, сводя с ума.
Как вдруг раздался звонок на телефон. Костя...
Он редко звонил мне, в основном - только Таня, а тут...
– Да? Слушаю.
– Инга...
Замерло сердце, чувствуя неладное.
– Он - жив?
– только и смогла я спросить, выдавить из себя в ответ на эту болезненную, многозначительную тишину.
Молчание - и наконец-то...
– Пока да. Его сейчас оперируют...
– Что случилось?
– Два огнестрельных...
***
Не
Только таблички перед глазами,... указатели в больнице. Пытаюсь расспросить у медперсонала, как добраться до нужного места, где найти - и те отвечают, а я словно глухая. Не воспринимаю слова.
А дальше Костя.
И вот мы в Колиной палате.
Спит. Куча трубок, пищит чертов аппарат, вторя биению родного сердца... и все словно из прошлого, да только - это не эхо, не очередной страшный сон о минувших днях. И не Никита теперь там.
... а мой Коленька. И это - настоящее.
А дальше снова больница. Я уже в больнице.
И все по кругу.
Зобов идет на поправку, но каждая наша встреча - подобна войне. Я дико ору, ни жалея ни его, ни себя.
Ставлю ультиматумы.
Никаких друзей. Никаких темных дел. Никаких разборок. Никаких пушек.
И уже на что-то соглашается, а на что-то еще ведет бой.
И все это вперемешку с полицией, расследованием произошедшего...
И снова я в больнице.
Круги ада наворачиваются, словно больные, затягивая удавку на шее.
Я задыхаюсь, и если не приму правильное решение, то уже меня завтра - повезут на каталке.
Билет на самолет.
Не прощаясь. Ни с кем: ни с Колей, ни с Таней, ни с Костей...
Обратно домой.
Запихнуть поглубже в уши наушники - и включить музыку на полную мощь.
Я вновь... на темном, мглистом дне... мертвая.
С чем уезжала,... с тем и вернулась. Вот только все стало еще хуже. Еще - безысходнее...
И еще сильнее... не хочется жить.
Глава 13. Будущее
***
(Т а н я)
– Адрес?
– рявкнул, разрываясь от гнева.
– А сам не знаешь?
– осмеливаюсь дерзить ему.
Нервно прожевал эмоции Зоба. Яростный взгляд в глаза, едва ли не дрожа от желания вцепиться мне в глотку.
– Не спрашивал бы, - сдержанно рычит.
Взвешиваю сомнения. Неторопливый разворот.
– Я напишу. Напишу на бумаге.
Взгляд ему в глаза, отчего тот замер, чуя неладное.
Молчит. Поморщился.
– Только ты не руби с плеча,... как увидишь ее. Дай высказаться. Объяснить все то, что ты там увидишь.
– Не понял...
– словно скрежет металла прозвучал его голос, отчего я невольно поежилась.
– Если любишь ее, если, действительно, ее любишь - то выслушаешь.
Резвый разворот и, больше не имея ни сил, ни желания играть, дразнить разъяренного зверя, пошагала в комнату... в поисках клочка бумаги и хоть одной пишущей (во сем гребанном доме) ручке.
***
(И н г а)
Много воды утекло с того момента, как мы виделись с ним последний раз. Для меня - много.
Ему надо было время...
Время прийти в себя, время узнать о моем отъезде, время ненавидеть меня всем сердцем за этот поступок...
И, как оказалось, время, принять решение - отыскать меня, чтобы... хотя бы поговорить.
Когда раздался звонок в дверь, я и помыслить не могла,
кто это мог быть. Давно уже, месяца с два, как уже не жду от него весточки. Пусть и надеялась, когда-нибудь еще хоть раз с ним свидеться, но...– Да? Кто там?
Взгляд в глазок - и замерла, не имея сил поверить в увиденное.
– Инга, открывай, - молчу. Не шевелюсь.
– Открывай, нам надо поговорить...
Болезненное за и против.
Еще миг - и щелкнул замок. Дрогнуло стальное полотно.
Тягучий болезненный ход полкруга - и наши глаза... встретились.
Но едва на его устах дрогнула несмелая улыбка, как тут же обмер, осознав целиком увиденную картину.
Еще миг - и, тяжело сглотнув ужас, проговорил сухим, тихим голосом:
– И кто отец?
Глубоких вдох.
– А ты сам посчитай... Я уже на седьмом.
Болезненная тишина.
– И уехала, них*я не сказав. Так?
– едко прыснул слова.
Немного помедлив, решаюсь:
– Да.
Ухмыльнулся. Смолчал, облокотился рукой на лутку, взгляд в напольную плитку.
(все еще не впускаю в квартиру)
– И не собиралась никогда говорить? Да?
... тяжелые рассуждения мои - за и против.
– Не знаю, - глубокий вздох - решаюсь на исповедь.
– Я узнала, что беременна ровно в тот день, когда привезли тебя в больницу с огнестрельными. Мой организм, я... этого ужаса, что с тобой тогда произошел, я, просто, не выдержала - и... не будь тогда среди врачей, еще в тот же день ... потеряла бы нашего малыша. А дальше, - слезы подступили к моим глазам - не в силах их сдерживать, - а затем постоянные наши ссоры, моя мольба, просьбы.
– Ультиматумы.
– Да! Ультиматумы, но не ради себя!... не только, ради себя.
– Как ты могла мне не сказать, что беременна?
– А смысл? Чтобы ты тоже приезжал к этому ребенку раз в полгода, сам того не особо хотя?
Резко уставился мне в глаза, вмиг побагровел от ненависти (что ткнула в самое больное) отчего я даже невольно пошатнулась. Отступила назад.
Тягучая тишина - и пытаюсь оправдаться.
– А потом... я снова загремела в больницу. И пока ты отлеживался в кровати, издалека курируя свое чертовые "мега" дела, я лежала под капельницами вновь сражаясь за жизнь нашего ребенка. И - это была последняя капля. Любя вас двоих безумно, но при этом имея возможность сохранить только одного из вас - я сделала выбор. И до сегодняшнего дня - он был... успешен. Я не хочу однажды снова стоять на похоронах своего любимого человека. И будь это - авария, или пуля в лоб - один черт, невыносимо больно и жутко. А ты... ты не хочешь меняться. Услышать меня. Тебе не нужен никто. Я - не нужна. Только твоя чертова власть и разгульная жизнь... Вот и оставайся с ними.
– Мальчик или девочка?
– Что?
– опешила я от его слов.
– Мальчик будет или девочка?
Невольно поразилась я его внезапному спокойствию и черствости.
Равнодушию, что ль... в ответ на сию мою... тираду.
– Тебе настолько, действительно, всё пох*й?
– А тебе сложно ответить?
– А есть разница?
Тягучая тишина. Пристальный взгляд.
– Нету.
Вдруг разворот - и пошагал прочь, не проронив ни слова, ни взгляда.
Сжалась, забилась я в угол - и, дрожа, сгорая от ужаса и немой боли, медленно... поползла вниз... на пол.