Отпусти браткам грехи
Шрифт:
Ему она налила сразу, а сама решила повременить. Приготовила сначала завтрак, яичницу с ветчиной и салат из огурцов-помидоров. И Гарика решила накормить. Поставила перед ним тарелку и обнаружила, что его рюмка полная. А сам он как будто с удивлением рассматривал себя, озадаченно теребил пальцами подол своей футболки.
– Чего не пьешь? – насмешливо спросила она.
– Вчера перебрал... Ничего не помню. Откуда на мне эта рвань?
– Откуда?
– Без понятия.
– Оттуда же. Откуда ты сам...
– Откуда я?
– А ты не знаешь?
– Знаю.
– И
– Я опустился?
– Ну не я же.
– Ты замужем? – спросил он.
– Нет.
– А я женат...
– Значит, это я опустилась, а не ты? – хмыкнула она.
– Я этого не говорил... У меня, между прочим, дочь вчера родилась! – ликующе улыбнулся он.
– Между прочим?
– Почему между прочим? Мы ее долго ждали. Очень-очень ждали...
– Нищету плодишь?
– Почему нищету, нет... Думаешь, я алкаш?
– Глядя на тебя, что еще можно подумать?
– Да? Может быть...
Похоже, его не очень расстраивало пренебрежительное к себе отношение. И на виски он смотрел уже с вдохновением.
– Вчера на радостях задал жару. Не помню, где меня черт носил...
– Черт или белая горячка?
– Черт... Только черт меня к тебе мог занести... Хотя нет, я давно собирался, да все никак... Ты вроде ничего живешь...
– Не жалуюсь.
– Максим как?
– С родителями, на даче... Летом с ними, на учебный год со мной...
– Это правильно. У ребенка мать должна быть.
– И отец.
– Ну, мы же оба знаем, чей это ребенок, – нахмурился Гарик.
– А я про тебя и не говорю... Какой ты отец?
– Не знаю... Пока плохой... Дочь только-только родилась, а я уже в загуле... Но это же поправимо, да?
– Вот я и говорю, что поправимо. Можешь поправить свое здоровье...
У него было налито, Ларисе осталось наполнить только свою рюмку.
– Ну, за встречу?
– За это да, за это можно выпить, – кивнул Гарик.
И, чокнувшись с ней, одним махом опрокинул в себя содержимое рюмки, как будто там была дешевая паленка, а не дорогое виски... Впрочем, «Джонни Уокер» благородством вкуса не отличался. Лариса поморщилась, бросила в рот кусок жареной ветчины. Самогон самогоном.
– Живешь где? – спросила она.
– В Москве.
– Работаешь?
– Ну а как же.
– Кем?
– Да так, по транспорту... Ну ты же знаешь, я водитель неплохой...
– Зарплата какая?
– Вот это бы нам надо обсудить...
Гарик подобрался, стал серьезным, сосредоточенным.
– Что нам с тобой обсуждать?
– Максим хоть и не моя кровь, но все же на меня записан... Я знаю, ты на алименты не подавала, но у меня же совесть есть... Может, она меня вчера к тебе и привела...
– И что с тебя можно взять? Эту футболку?
– М-да, футболка действительно дерьмо. Даже не знаю, откуда она взялась. И этот мазут... Вспомнил, я же машину вчера чинил. Кому, не помню... Смутно-смутно в голове... Да, кажется, тот мужик меня к тебе и привез... Мне бы душ принять?
Не дожидаясь разрешения,
Гарик поднялся, стянул с себя футболку, обнажив могучий торс. Широкие плечи, налитые мышцы. Похоже, он занимался своим телом, следил за собой. И не скажешь, что алкаш... Лариса присмотрелась к джинсам. Вроде бы ничего особенного – ни заклепок, ни лейблов и пошив обычный. Но это явно не дешевка с китайских рядов Черкизовского рынка. Возможно, очень дорогая вещь...– Белье я тебе еще вчера подала, – сказала она, глядя, как он открывает дверь в ванную. – И полотенце там...
Лариса в раздумье пожала плечами. Может, действительно мужик работает и деньги неплохие получает. Жена у него, ребенок родился, ну, выпил на радостях, а она его в конченые алкаши записала. А ведь она и сама не прочь выпить.
К тому времени, как Гарик вышел из ванной, она успела привести себя в порядок, попутно пропустив по-тихому четыре стопки. И смотрела на него с разогретой чувственностью в глазах.
– Совесть, говоришь, тебя привела? – игриво спросила она.
– Ну, может быть, – кивнул он.
– А может, что-то другое?... Жена в роддоме, да?
– В роддоме.
– А я здесь. Красивая и желанная...
– Это ты о чем? – нахмурился он.
– Я тебе нравлюсь?
– Послушай, у тебя майки никакой нет?
– Зачем тебе майка? Не одеваться, раздеваться надо...
Она поднялась, подошла к нему, руками обвила его шею. Запах мужчины заглушал аромат мыльной пены, пьянил кровь, кружил голову. Лариса чувствовала, как пульсирует ее плоть.
– Мне надо позвонить.
Он отстранился, вышел в холл. Лариса за ним не последовала. И напрасно. Он действительно кому-то позвонил, но к ней уже не вернулся. Вышел из дома и был таков.
А спустя пару часов к ней пожаловал Артем. С похмелья, небритый и голодный...
– Ты одна?
Он по-хозяйски обошел квартиру, заглянул в спальню. Обнаружив на кухне виски, сам налил себе и залпом выпил.
– Классная у тебя хата.
– Не жалуюсь, – усмехнулась Лариса.
Самый престижный район, квартира прекрасная, если евроремонт сделать, за два миллиона долларов запросто можно продать.
– Я тоже на свою хату не жалуюсь. Но у тебя покруче будет... Твоя хата?
– И моя, и родителей.
– Батя у тебя кто?
– Генерал. В отставке.
– Генерал?! Круто. А ты, значит, генеральская дочь...
– Значит, да.
– Раньше, поди, в шелках купалась.
– Ну, не купалась.
– Да, но жила не хило... Мы все в дерьме бултыхались, а ты в шоколаде...
– Что было, то было...
Это была болезненная для Ларисы тема. Раньше она считалась представительницей советской аристократии, а такие, как Артем, действительно в дерьме ковырялись – совковый люмпен-пролетариат, неофициально, но реально – низший класс. Но теперь такие, как она, вынуждены своим горбом добывать хлеб насущный, а такие, как он, – новые хозяева жизни. И все почему? Потому что нахрапом чужое брали – рэкет, криминальный бизнес, стрельба, кровь, трупы...