Отравители из Тиссо

— С сего дня, 17 декабря 1959 года, — возгласил президент, — ни одна крупица грязи не попадет в залив! — Президент напыжился еще более и продолжал: — Хотя корпорация «Тиссо» и не причастна к печальному инциденту, случившемуся в Минамата, но, движимая заботой о здоровье народа и о своем честном имени, она установила фильтровальную установку — высшее достижение современной науки и техники. — Президент поднял голос. — Печальный инцидент закончился, забудем о нем! И рука об руку двинемся вперед, к светлому будущему!

Будущему, однако, не было суждено стать светлым. Некоторое время спустя после помпезного пуска установки кто-то из газетных репортеров, помня об эффектном жесте президента «Тиссо», хотел попить из отстойника. Служащий завода, сопровождавший репортера, не позволил сделать этого.

— Президент пил отсюда, когда установка еще не работала и в отстойнике находилась совершенно чистая вода, — сказал служащий.

Завод применял в производственном процессе ртуть вплоть до 1968 года.

Промышленный геноцид

«ВНП — превыше всего!» С таким лозунгом вступила Япония во вторую половину XX века. О валовом национальным продукте говорилось в правительственных программах и в книжках-комиксах, рассчитанных на школьников. Тема увеличения ВНП стала главной в парламентских дебатах и в болтовне гейш с клиентами в ресторанах. В 1961–1970 годах среднегодовые темпы прироста валового национального продукта составили в Японии рекордную цифру — 11 процентов.

Самые большие танкеры, самые миниатюрные компьютеры, самые (среди стран с высокой сейсмичностью) высокие здания, самые быстрые поезда. Венок чемпиона капитализма, навешенный на себя Японией, сплошь состоял из «самых поразительных в мире» показателей. Когда же пришла пора подвести итог неуправляемой и безумной экономической и технологической вакханалии, то «японцам пришлось констатировать, — как написала буржуазная газета «Иомиури», — что они многое приобрели, но не меньше потеряли. Одна из этих потерь — природа страны». Газета «Асахи» добавила: «Япония выиграла экономическую битву и достигла положения великой державы с точки зрения валового национального продукта. Однако лозунг, которому она так свято следовала, означал на деле валовое национальное загрязнение».

Фудзи поднимается над морем, Как ступеньки в небеса, Где в сини, безоблачной и ясной, Жрецы живут. Земли стремясь не видеть загрязненной.

Художник Сэссю снабдил этими стихами картину, на которой нарисовал гору Фудзи, японскую святыню, и подле нее — «источник загрязнения окружающей среды»: деревушку с домиками под тростниковой крышей и несколько рыбацких лодок на берегу залива. Сегодня, спустя 500 лет, художнику пришлось бы искать изобразительные средства, чтобы показать иные источники, загрязняющие предгория Фудзи, — зловонно дымящие заводы, стада автомашин, окутанные выхлопными газами, железные дороги, пожирающие тишину, и потоки промышленных отходов, впадающие в залив, где очень немногие рискуют теперь плавать на лодке.

Журнал «Нью-Йорк таймс мэгэзин» привел интервью с жителем города Фудзиномия, расположенного в 25 километрах от горы Фудзи. Тосихико Кода страдает астмой. Болезнью его наградил химический завод, от которого дом Кода отделен лишь забором из железной сетки и живой изгородью кустарника.

— Посмотрите на эту десятииеновую монетку. — Кода показал корреспонденту журнала бронзовый кружочек, покрытый слоем ржавой копоти. — Монетка пролежала на улице только месяц, — пояснил Кода. — Если отработанные газы заводов и фабрик легко разрушают железо и бронзу, — продолжал он, — то каково приходится человеческим легким?

Кода натужно закашлялся. Потом сказал:

— В заливе Тагоноура, в трех километрах отсюда, с 1967 года никто не отваживается купаться — вода в заливе коричнево-красная от химических отходов. Рыбаки вынуждены уходить на промысел за 50–60 километров от берега и даже там им попадаются рыбы-уроды странной, ранее неизвестной формы.

Залив Тагоноура — тот самый, что написал Сэссю на своей картине.

Я был в Фудзиномия. И видел все, о чем рассказал Тосихико Кода. И меня там мучили кашель и резь в глазах, от которой неудержимо катились слезы. А поехал я в Фудзиномия, чтобы посмотреть на чудо-речку Уруи, впадающую в Тагоноура. Фотографы газеты «Майнити» набрали в речке воды и проявили в ней фотопленку. Газета опубликовала фотографии, напечатанные с этой пленки, и сопроводила их подписью: «Чудо» на реке Уруи произошло благодаря усилиям бумажных фабрик, которые превратили воду в реке в проявитель». Я погрузил руку в реку. Рука потом долго пахла проявителем.

Внутреннее японское море, частью которого является залив Тагоноура, издавна считалось природной жемчужиной страны. Путешественники, побывавшие в конце прошлого и начале нынешнего века на берегах моря, относили его к одному из чудес света, и их трудно обвинить в преувеличении. Теперь Внутреннее японское море именуют «Мертвым морем». И на то есть все основания.

Ежедневно в море сбрасываются 1600 тонн загрязненных промышленных вод, включающих ртутные, кадмиевые, мышьяковые соединения. Содержание полихлордифенила, широко применяющегося в производстве электротрансформаторов и копировальной бумаги, достигло на дне, например, Осакского залива 86,9 ррм. Отравление живых существ начинается при концентрации полихлордифенила, равной 13 ррм. В результате сброса промышленной воды на дне Внутреннего японского моря у побережья острова Сикоку свинца сейчас в 543 раза больше, чем допускает существующий в Японии стандарт на содержание этого элемента в воде и почве. В прибрежном городе Курасики вследствие преступной небрежности из хранилища, принадлежащего концерну «Мицубиси», вытекло во Внутреннее японское море 20 тысяч тонн нефти. Чуть позже из хранилища другого концерна в море попало 42 тысячи тонн нефти. В 1975 году море загрязнялось нефтью 416 раз, в 1976 году -394, в 1977 году — 356 раз.

Губернаторы одиннадцати префектур и мэры трех городов под давлением общественности, которую глубоко беспокоит загрязнение Внутреннего японского моря и исчезновение в нем планктона и рыбы, обратились в 1977 году к правительству с петицией. В ней высказывалась просьба немедленно взять море под защиту. Управление по охране окружающей среды ответило от имени правительства, что контроль над водой во Внутреннем японском море планируется осуществлять только с конца 1979 года.

Действительно, в декабре 1979 года управление обнародовало перечень мер, которые должны, по мнению этого органа, спасти Внутреннее японское море. Меры оказались столь же «вегетарианскими», как и наказание за несоблюдение их, — 300 тысяч иен штрафа. Член правления одной из химических фирм, чьи заводы быстро и верно убивают море, по поводу мер управления высказался цинично, но точно: «Мы готовы уплачивать штрафы ежемесячно, поскольку это гораздо дешевле, чем строить очистные сооружения или менять технологию нашего производства». Делая непристойное заявление, член правления не сомневался: 300 тысяч иен фирме уплачивать не придется.

Почти одновременно с опубликованием перечня правительственных мер по охране от загрязнения Внутреннего японского моря в городе Ёккаити, расположенном на его берегу, завершился суд над химической фирмой «Исихара сайге» и двумя ее руководителями. На протяжении трех лет завод фирмы сбросил в море 3380 тонн отходов изготовления серной кислоты. Девять долгих лет длилось судебное разбирательство, а когда закончилось, то снисходительному вердикту поразились, наверное, даже сами обвиняемые: их приговорили к уплате 50 тысяч иен штрафа. Если милостивость судей они «обмывали» в ресторане токийского увеселительного района Акасака, ужин обошелся им значительно дороже.

Управление, не склонное сообщать японцам правду о масштабах уничтожения в стране природы, тем не менее признало в «Белой книге» за 1978 год, что степень загрязнения промышленными отходами 20,2 процента японских рек, 34,4 процента озер и 15,6 процента прибрежных участков моря далеко превосходит официально допустимый уровень. Как далеко превосходит, можно судить по акту патологоанатомического вскрытия утопленника, выловленного в токийской реке Сумида. Оказалось, что человек не захлебнулся, а насмерть отравился ядовитыми испарениями, когда еще держался на поверхности воды.

К несчастью для токийцев, через столицу протекает несколько рек, куда предприниматели сбрасывают гибельные для всего живого промышленные отходы. 25 сентября 1979 года могло войти в историю Японии как дата бедствия, которое по числу жертв превзошло бы знаменитое землетрясение 1923 года. Завод фирмы «Фудзии плейтинг» спустил в реку Тонэ сразу тонну цианистого раствора. Два миллиона жителей Токио, кто получает из реки Тонэ питьевую воду, спас от смерти случай: в день катастрофы и в течение трех следующих дней лил дождь, которого Япония не знала, наверное, сотню последних лет. Дождь и избавил токийцев от массовой трагедии: воды в реке Тонэ стало больше, и, следовательно, содержание в ней смертоносных частиц оказалось не столь высоким.