Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Отравленная страсть
Шрифт:

– Ребята, заканчиваем! Достаточно, – скомандовал я, заслоняя результаты научных исследований.

Как ни странно, итог у всех четырех человек были схожим. Это подтвердило правильность выработанного критерия. Мы быстро подсчитали средний КЖК – 36 %. Потом, когда мы провели подобные расчеты в других городах, оказалось, что это очень приличный показатель.

С тех пор, особенно после каникул, в общаге можно было услышать подобные разговоры:

– Ну, был я в ***. Экскурсовод достопримечательности показывает, а я КЖК считаю. И что! Всего шестнадцать процентов! Нет, пацаны, туда

ездить не стоит.

– А вот у меня в **** полтинник получился. Пятьдесят процентов!

– Это ты как считал?

– После дня рождения у приятеля на бульвар вывалили…

– Не-е, не пойдет! Данные некорректны! КЖК определяется только на трезвую голову.

В один из первых дней после приезда в Горький мы с Сашей Евтушенко уже провели подсчет местного КЖК. Тогда мы сидели по обеим сторонам лестницы, спускающейся от памятника Чкалову к берегу Волги. Праздно шатающаяся толпа дала результат 28 %. Вполне нормальный показатель, решили мы. Сейчас на пляже я предложил его перепроверить. Главной целью было отвлечь друга от невеселых мыслей, связанных с трупом и милицией.

Для лучшей выборки мы оставили на время наших спутниц и отправились бродить по пляжу. Со скучающим видом мы продвигались среди обнаженных тел, бросая изучающие взгляды на женские прелести.

– Ну что? – спросил я Сашку, когда мы плюхнулись на песок, обойдя почти весь пляж.

– Двадцать один из ста, – устало ответил он.

– У меня двадцать три. Итого, в среднем, двадцать два. Меньше, чем на Чкаловской лестнице.

– И заметь, молодежи здесь значительно больше.

– А результат меньше.

– Вот что с людьми делает одежда.

– Маскирует недостатки, преувеличивает достоинства.

– Да-а… А тут все на виду. Голое тело откровеннее.

– Карпова что, теперь на тебя переключилась? – поинтересовался я.

– А у тебя есть возражения?

– Нет, Сашок, никаких. Я, честно говоря, устал от ее внимания.

– Я знаю, тебе больше нравятся худышки. А она… Ты, кстати, ее в какую часть включил?

– Она же приезжая.

– А я включил. В тех самых, кого хочется. Это объективно. Я же не знаю, кто остальные. Может, здесь половина приезжих. – Он немного помолчал и пристально взглянул на меня: – А Ирину?

– Ирину? – Я не отвел взгляда. – А ты как думаешь?

– Тебя, Тихон, не поймешь. То среди ночи мчишься к малознакомой Жене, чтобы вывозить неизвестный труп, а потом рассказываешь, какая она красивая.

– Тише ты. – Я огляделся.

– То целыми днями пропадаешь с Ириной.

– Я сам себя не понимаю. – Я уткнулся лбом в колени. Ладони подхватывали песок и монотонно засыпали пальцы ног. – Женька… Это Женька. А Ирина…

– Это Ирина, – продолжил Сашка. – Гениальное объяснение.

– Да-а. – Я тяжело вздохнул. – О Жене я думаю постоянно. Она как заноза сидит во мне и напоминает хронической болью. Я не могу избавиться от мыслей о ней… Что ни делаю, обязательно она всплывает. И ты знаешь, сначала мечтать о ней приятно, а потом вдруг, как все припомню, – сразу ноющая боль. А Ирина… Что Ирина? Она же преподаватель.

– Это всего лишь ее должность. Но прежде всего она женщина. И как все женщины, она хочет любить и быть любимой.

– Звучит

банально.

– Это аксиома. А все аксиомы банальны.

– Я учу ее водить машину. И все!

– Ну и хорошо, – неожиданно согласился Сашка. Отряхнул от песка ладони и встал на скрещенных ногах, не опираясь руками. – Пора идти к ним. А то неудобняк получается.

– Любопытно, о чем они болтают без нас?

– Если предположить зеркальное отображение, то о мужиках. О чем же еще! Подсчитывают коэффициент мужской красоты!

Мы дружно рассмеялись. Придумать систему измерения качества цифрами способна только прямолинейная мужская логика. Тепло – холодно, сильно – слабо, красиво – уродливо, для женщин достаточно и этих понятий. А среди мужчин рано или поздно обязательно найдется настырный, придумает единицу измерения и обязательно назовет своим именем. Вот и появляются в учебниках Цельсии, Фаренгейты, Ньютоны, Амперы, Вольты и прочие Бойли-Мариотты. Ну хоть бы одна женская фамилия в этом ряду затесалась!

Мы с Сашкой пока скромно названием КЖК ограничились. Может, со временем потомки переименуют нашу систему измерения в коэффициент Заколова-Евтушенко?

Ирина и Ольга молча загорали животами кверху. Хоть и лежали они рядом, но по отстраненным позам казалось, что между ними пробежала черная кошка.

– Не успели соскучиться? – Я как мог старался быть веселым.

– С вами тоже не больно весело, – открыла глаза Ольга. – Хоть анекдот рассказали бы. А то шляетесь где-то, а дамы скучают.

Ирина перевернулась на живот, накрыв голову платком.

– Исправимся! – бодро крикнул я. – Анекдот вам расскажет Александр. А я протру в машине. Мы там так натоптали. Саша, весели девушек.

Я тут же удалился, не давая возможности никому опомниться.

Мне не давала покоя мысль, что в салоне автомобиля могут найти ворсинки от костюма Воробьева. Насчет зажима для галстука еще можно что-то придумать, да и изъяли его без понятых. Но если к нему добавится еще одна улика, тут уже вряд ли отвертишься.

Подходящую бутылку для воды я нашел рядом с мусорным баком. Дерматиновая обивка автомобиля протиралась хорошо. Я искренне радовался, что салон не велюровый. Открыв обе задние дверцы, я дал возможность сиденью и коврикам просохнуть.

В машину засунулась любопытная морда большой собаки, похожей на овчарку. Она несколько раз потянула влажным носом и хотела было развернуться, но я ее остановил. В голову пришла неожиданная идея.

– Что, Шавка, есть, наверное, хочешь? – Я посмотрел в грустные глаза давно нечесаной псины. – А у нас есть бутерброд. Подожди, сейчас принесу.

Собака послушно села, в глазах появился интерес.

– Охраняй! Никого не пускай! – приказал я и побежал к ребятам.

– У тебя бутерброд с колбасой есть? – наскочил я на Ирину, обдав ее струей песка.

– Да потише ты! – Глебова недовольно отряхивалась. – Есть. Там в пакете. Берите, а то испортятся.

Я выхватил бутерброд с вареной колбасой и вернулся к машине. Собака ответственно выполняла порученное задание.

– Это тебе, Шавка.

Дворняга согласилась с новым именем, приноравливаясь цапнуть колбасу.

Поделиться с друзьями: