Отражение

Стараюсь привести в порядок лицо, понимаю, что вид у меня все равно помятый и не выспавшийся. Я не отношусь к тем девушкам, которые на утро после вечеринки так же хороши, как были перед ней. Волосы снова забираю в высокий хвост и захватываю солнечные очки. С ними, надеюсь, стану выглядеть несколько приличнее. Моя и без того слишком бледная на фоне местных кожа, сейчас вообще кажется голубоватой.

Внизу пьют кофе Ирина Алексеевна и Игорь Дмитриевич. По их неторопливому разговору, улыбкам и общей атмосфере спокойствия, понимаю, что они ничего не знают. Это хорошо, главное, чтобы это продолжалось, как можно больше. Мне не хочется, чтобы они снова испытали ту боль.

– О, ты так рано, Есения! – удивляется мама Дэна. – Неужели плохо спалось?

– Дела, – отвечаю я и словно невзначай спрашиваю.

– А где сейчас работает Дэн?

Устраиваюсь на свободный стул и наливаю себе кофе из кофейника. На миг смущаюсь, все же в чужом доме, но на мой естественный жест никто не обращает внимания. Удивительно, прошло шесть лет, а я до сих пор чувствую себя тут как дома, и относятся ко мне как к своей.

– А он не говорил? У него своя фирма.

– Это говорил. Я спрашиваю, как найти его офис или где он там работает?

– А ты к нему собралась? – спрашивает Ирина Алексеевна с излишним энтузиазмом, от которого становится неловко. Все же я встречалась с другим ее сыном. Не хотелось бы об этом забывать.

– Просто кое-что вчера у него забыла в машине. Документы…. – вру я. – А у меня встреча с риэлтором.

– Ну, так я тогда тебя отвезу, – говорит Игорь Дмитриевич.

– Не переживайте, я доберусь сама. Вы мне только адрес скажите.

– Мы работаем по соседству. Все же предприятия дочерние и офисный центр у нас в одном здании. Так что не переживай. Нам по пути.

Я, признаться, испытываю облегчение. Не уверена, что способна запомнить даже адрес. Самое сложное это улыбаться и поддерживать разговор с отцом Дэна. Я просто обескуражена и мыслями возвращаюсь в то утро, когда узнала о смерти Андрея. И это страшно. Я переживаю тот момент заново. Начинает тошнить от скопившихся где-то в глубине души слез, которые я не могу позволить себе сейчас показать. Не здесь, не в машине рядом с их отцом. Я сделаю все возможно, чтобы они не нырнули снова в ад тех дней. Жаль только не получится оградить от этого Дэна.

Я пытаюсь прогнать воспоминания, я не хочу их. Они так мучительны, что даже сейчас хочется выть, но у меня не выходит отстраниться, и я проваливаюсь в прошлое, как в бушующие волны моря.

– Господи, Есеньюшка! – Из сна меня выдергивает взволнованный голос бабушки. И я мысленно стону. Ночь была ужасной и долгой, и просыпаться я не хочу, а еще наивно предполагаю, что хуже быть уже не может. Дура.

– Что случилось, ба? – сонно интересуюсь я, не теряя надежды, что от меня отстанут, и я смогу еще немного полежать. Уснуть уже не получится, я знаю.

– Андрей… – срывающимся голосом произносит бабушка. А я, наконец, разлепляю глаза и недовольно смотрю на нее. В сердце замирает, когда я замечаю на ее загорелых щеках слезы.

– Что с Андреем? – спрашиваю я, окончательно просыпаясь и присаживаясь на кровати.

– Он… – бабушка сглатывает. Прикрывает на миг глаза и срывающимся голосом произносит. – Он… утонул, Есеньюшка…

– Что? – шепчу немеющими губами, сильнее сжимая в руке телефон, который всю ночь провалялся рядом со мной на подушке.– Он же плавает как рыба. Он не мог утонуть!

– Его… – бабушка не таясь плачет, а мои глаза сухие. Я просто не осознаю происходящее. – Его нашли сегодня утром под утесом. Тело прибило к берегу…

Я не могу ничего сказать. Телефон вибрирует в руке сначала один раз, потом еще, но я не открываю. Какое мне дело до сообщений, которые падают в него. В нем есть лишь одно важное. То, которое мне послал Андрей в три ночи, и то которое я проигнорировала.

«Ты нужна мне, Карамелька» последний прощай от моей первой, трагически закончившейся любви.

Конец ознакомительного фрагмента.