Отражение
Шрифт:
— Ладно, пойдем на кухню. Может, удастся тебя пристроить к чему-то простому.
Вскоре выяснилось, что белоручка Рина отлично управляется с ножами. Салат она порезала быстро и тонко.
— Ну, вот, — удовлетворенно протянула госпожа Фиц. — Ты небезнадежна. Каждому можно найти применение, если подойти с умом.
Вокруг сновали подавальщицы, поварята, посудомойки. Главным на кухне был жирный повар с красной мордой, который оглядел Найрин с головы до пят, перебрал толстыми пальцами порезанный ею салат и кивнул. Он тоже был из теней, но, как и Фиц, приехал в Ночь за оплату — господа
— У нас сегодня особые гости, — сказал повар. — Так что уж постарайтесь.
Только Найрин успела подумать, как бы незаметно плюнуть в тарелку, как он добавил:
— К нам прибыла сама Наследница ночи.
Сперва стихло все, кроме котла, булькающего в очаге, а потом по кухне прокатилась волна возбужденного шепота, и все, не сговариваясь, кинулись к маленькому окошку на дверках. Найрин удалось отвоевать свои пару мгновений у мутного стеклышка, запотевшего от чужого дыхания. Она протерла оконце рукавом и во все глаза уставилась на чаросветов, сидящих у дальнего стола.
Сердце подскочило к горлу, в ушах зашумело, и Найрин прижала руку к груди. Она не помнила, кто эта девушка, но ни один человек не вызывал в ней таких сильных эмоций. Мэдерли. Найрин не сомневалась — это она. Темноволосая, белокожая, по виду — обычная тень.
Остальные чары не привлекли ее внимания. Разве что брюнет. Побрить бы его, а то щетина как у шахтера.
Ее отпихнули, и Найрин отошла к разделочному столу.
— А можно я отнесу им обед? — попросила она госпожу Фиц, но та лишь фыркнула.
— Еще чего! У тебя руки-крюки, вывалишь суп на господ чаросветов. Сиди уж тут, порежь вон капусту.
Подавать еду доверили Моне, хорошенькой девушке с огромными темными глазами и ямочками на щеках. Она справилась и никого не облила, а когда вернулась, возбужденно заговорила:
— Они идут в Ночь! Представляете? В самую Ночь! Это что же… Это значит, они идут исполнять пророчество? А наша Мэдерли так и светится! Вон тот темненький чар взял ее за руку, и бах! Она замерцала, как светлячок! А чар с золотыми кудрями даже ущипнул меня за… мягкое место.
Она захихикала, работа постепенно пошла своим чередом, а госпожа Фиц встала у дверей, чтобы никто больше не пялился на господ чаросветов. Когда прогудел сигнал, Найрин пошла в барак. Если кто и хватился ножа, то на нее не подумал.
Трой выглядел таким уставшим, будто за день постарел лет на пять. Плотная пыль забилась в поры, въелась в рыжие волосы, которые словно бы потускнели.
— У нас получилось, — хрипло сказал он. Откашлявшись, сплюнул темным. — Еще пару ходок — и оружия хватит на всех.
— Если охрана не схватится, — заметила Найрин. — Слишком много прятать нельзя.
Она принесла ему хлеб. Мэдерли не доела. Сама тоже отщипнула кусочек.
— Кто бы мог подумать, что мы разделим хлеб с королевой Ночи, правда?
Слухи уже облетели всю базу, и Найрин одолевали расспросами:
— Какая она? Как выглядит? Как себя ведет?
Найрин непринужденно пожала плечами, но ей нравилось быть в центре внимания.
— Да обычная. Темные волосы, светлая кожа.
— Она одна из нас. Она тень.
Наша.— Держится просто, — вспоминала она то, что успела увидеть. — Больше молчит.
— Не диво, — одобрительно кивали шахтеры. — Не болтушка какая, не пустомеля. Молодая девчонка, а с характером.
— Она идет в Ночь, — сказала Найрин, и бараки сотряслись от восторженных воплей.
— Свет вспыхнет во мраке! Пророчество осуществится! Птица взлетит и расправит крылья!
Трой пытался приставать к ней после отбоя, но Найрин притворилась, что спит. Он не настаивал и вырубился через минуту.
А Найрин все думала о том, что узнала о Мэдерли. И о себе. Длинное узкое лезвие ножа, украденного из кухни, холодило ладонь, и это прикосновение успокаивало.
Она умела обращаться с оружием — факт. Она была в сумеречном сопротивлении. Она сражалась за седьмой дом и за Мэдерли.
Сердце вновь подскочило, и Найрин улыбнулась. Еще один кусочек пазла под названием ее жизнь.
***
Резкий протяжный гудок означал начало рабочей смены. Барак зашумел, как разбуженный улей, готовясь к труду. Колючая форма, жесткие туфли. Ледяная вода, от которой сводило зубы. Каша, похожая на комок слизи. Найрин уже знала, как невероятно ей повезло — устроиться на кухню в первый же день. Так что свою порцию она отдала Трою. Себе найдет что-нибудь повкуснее.
На прощание она поцеловала его, вложив в нехитрую ласку побольше страсти — хоть немного приободриться.
— Действуй аккуратно. Чаросветы тоже не дураки.
Хотя в последнем она сомневалась. Королева седьмого дома, угроза существующему строю, идет в Ночь, а все делают вид, что так и надо. Будь Найрин из правящего дома, уже сто раз попыталась бы ее остановить. А лучше — уничтожить.
Ей не спалось этой ночью. Рина все примеряла на себя новое знание и в итоге нашла, как встроить его в свою личность. Ей помогли лозунги сумеречных повстанцев. Свет для каждого — ноль эмоций. Тени повсюду — ничего. Мэдерли — сердце подскакивает, чуть не разбивая грудную клетку.
Рина не особо верила в пустые слова. Зато верила в Мэди. Она видела в наследнице Ночи реальную возможность для себя самой.
Она знала — ей не место на шахтах, ей не место в тени. Она заслуживает большего, лучшего. Как минимум: красивой одежды из мягкой ткани и удобной обуви, а не этих ужасных колодок, которые сжимают ее ноги как орудия пыток. О, ради красивых удобных туфель Найрин готова была убивать! Она без раздумий пустит в ход нож, который украла из кухни.
Так что если Мэдерли может дать это все, пусть идет в Ночь и зажжет треклятый свет!
Однако на кухне выяснилось, что королева Ночи и сама рвется к цели.
— Ушла, — вздохнула госпожа Фиц. — Наскоро поела, собралась — и поминай как звали. И чаросветы, что с нею вместе. И пес. Страшилище жуткое, а соленые огурцы уважает. Сожрал ведро в одну харю, а потом, клянусь, улыбался. Клычищи — во!
— Значит, они ушли? — переспросила Найрин.
— И куда так спешить? — пожала могучими плечами госпожа Фиц. — Как будто прям припекло. Отдохнули бы, выспались. Мы такое меню на сегодня придумали — пальчики оближешь. А кого кормить придется? Эх…