Отражения одиночества

— Хорошо, — Саша протиснулась мимо полок, уворачиваясь от торчащих пыльных коробок, и направилась к выходу.

На самом деле идея к ней пришла буквально минуту назад. Простая идея, которая почему-то до того на горизонте не появлялась. Еще в самом начале смены они втроем постарались максимально аккуратно расспросить местных работников о подоплеках детской легенды. Действовать приходилось осторожно, не до всех можно было дотянуться, да и, чего греха таить — сама Саша в этом почти не участвовала. Времени не было, сил — работать без напарника было непросто, да и откровенно говоря, она была не лучшим человеком для таких расспросов. По крайней мере, если они не хотели пока привлекать внимание к расследованию.

Но один информатор, с которым точно можно было поговорить, у нее был. И как она сразу об этом не подумала?

Вася сидел в беседке. Саша порадовалась, что захватила с собой печенье с сонника — насколько она могла судить, парень был постоянно голодным.

— Привет. Я думал — ты не придешь.

— Были дела. Печенье будешь?

— Давай. А что за дела?

— Секрет взрослый, — Саша на секунду улыбнулась. Потом отмахнулась. — Работа, что б ее. Работа.

— Слушай, — Вася тут же зашелестел оберткой, — я спросить хотел.

— Спрашивай.

— Ну это личное.

Саша кинула острый взгляд на парня. Еще подростковых влюбленностей ей не хватало.

— Валяй.

— Я тут давно. Много вожатых видел. И хотел вопрос задать, да никак — вот зачем это все?

— Что — все? — вопрос поставил Сашу в тупик.

— Ну ты вот зачем этим занимаешься? Платят вам мало. Как я не вижу тебя — усталая, как собака. Дети потом уедут и забудут, а тебе все равно другую работу искать, не всю же жизнь так. Вот зачем?

Потому что иначе меня лишат магических сил неизвестно насколько за глупости…

Хотя… Работала-то она раньше. И ушла не потому, что выгнали, а потому что во всем разочаровалась. Ни во всем даже — в системе. Устала. В детях она не разочаровывалась, это было попросту невозможно.

— Потому что могу.

— Что можешь?

— Смею надеяться — могу помочь ребятам из отряда прожить смену с пользой для себя. Или хотя бы без большого вреда. Передать то, что для меня важно — и об это «важно» изменятся те, кто окажутся рядом. И пойдут своей дорогой, — Саша чуть пожимает плечами. — Нам всем хочется быть нужными. Я не исключение.

— Нужными — эхом откликается Вася. С грустью.

— Увы, мы не всегда можем дать то, кому-то то, в чем он нуждается. Мир несовершенен. Мы предлагаем что имеем — но иногда этого недостаточно, — осторожно говорит Саша. Если она права насчет семьи пацана… Может, это хоть немного примирит его с реальностью. — Я просто надеюсь что то, что я могу дать, будет нужно ребятам, хоть в какой-то мере. И только.

— А тебе в этом что?

Саша поводит плечом.

— Это неважно. На самом деле неважно.

Ей — ничего. Или по крайней мере, если что-то и было — то явно недостаточно. Поэтому она и не стала работать вожатой больше, пока сюда не пришлось ехать.

— Вопрос за вопрос, — она кидает взгляд на парня, — тоже давно спросить хотела.

— Валяй, — Вася хрустел печеньем. До сих пор, пусть печенюшки было и всего две. Он всегда так ел, словно наслаждаясь каждой крошкой. Видимо, с матерью у него были ну совсем не лучшие отношения.

— Ты здесь давно живешь?

— Давненько. Мать не первый год работает.

— Значит наверняка слышал легенду о «Ночном Пионере»?

Вася едва не поперхнулся от неожиданности.

— Слышал конечно. Неужели и ты в это веришь? Это ведь детские сказки.

— Разумеется. А что такого в них, что тебя пугает?

— Да ничего. Просто россказни малышни.

— Но иногда сказки базируется на правде, знаешь ли. Вот я и хочу узнать — может, ты слышал о том, что бы здесь кто-то исчезал? Или о телах или смертях?

— Не, — Вася помотал головой для пущей убедительности. — Ничего такого. Ладно, спасибо за угощение, пойду я. Доброй ночи.

— Доброй.

И что он так напрягся? А Вася напрягся, или Саша совсем чувствительность потеряла. Ладно. Что делать — надо идти к себе.

В комнате уже ждали Катя и Коля, порядком встревоженные. Впрочем, при ее появление оба расслабились.

— Что такое? У меня рога выросли? — Саша плюхнулась на свою кровать.

— Да не, — Коля на часы показывает. — Мы думали, тебя уже сцапал кто или еще чего. Думали уже искать идти.

Прошел почти час с момента, когда она вышла из архива. Час. Какого черта? Разговор с Васей занял сколько — десять минут? Двадцать?

— Все нормально. Но, увы, ничего нового я не узнала. К сожалению.

— А у кого спрашивала-то? — Катя с интересом рассматривает ее.

— Та пацан есть один, сын поварихи. Но он говорит, что не в курсе. Но напрягся знатно и сбежал, едва пятками не сверкая, как я его спросила.

— Боится? Или что-то знает?

— Не боится, но напрягается точно, — Саша покачала головой. — А насчет «знает» — понятия не имею. Может просто не любит все эти легенды.

— Я попробую его попытать, — Катя улыбнулась. — Как выглядит?

— Рыжий такой. И худой.

— И вообще — с поварами поговорить надо обстоятельно, со всеми еще раз, — Коля бросает на стол три смятых листка, найденных в архиве. — Может они что-то знают об этой Алле Поляковой хотя бы? Если вспомнят — то точно пустышка.

— А если нет — это ничего не докажет, — со вздохом констатирует Саша. — Как древние записи о Яне Павловом и этом Арсении Костюшко. Почти двадцать лет прошло. Если их не вспомнят — это все равно ничего не доказывает.

— Увы.

— И мы опять знаем, что ничего не знаем. Ладно — пора спать, — Катя спихивает Колю с ее кровати. — иди к себе. Мне завтра работать.

— Нам всем.

— Иди давай.

— Ладно, ладно. Доброй ночи, дамы.

Глава 10

— Вы прекрасно выступили сегодня, — Саша улыбается, подбрасывая дрова в костер. — Поздравляю с заслуженной победой!

Шелест потираемых ладоней, заменяющих аплодисменты, был сегодня как никогда громким.

— Давайте споем! — Леша на сегодняшний огонек принес незнакомую никому гитару — я играть умею.