Отречение

Раздался презрительный смех, и нижний дух прыгнул вперед.

«Очень хорошо, — подумал Громф, — как хочешь».

И вонзил себе в живот кривое лезвие ритуального ножа.

Существо на одно мгновение согнулось от боли. Архимаг выдернул атаме из своего тела прежде, чем нож пронзил его желудок.

Предупреждая стремительный выпад демона, Громф произнес наизусть магическую формулу и выбросил вперед руку. Воздух зазвенел колокольчиками, и небольшая красная огненная сфера сорвалась с его пальцев. Она ударил в создание, и… и ничего не произошло. Шаровая молния, мигнув на прощание, погасла.

Существо уже добралось к краю магических знаков. Барьер из лазурного огня возник и исчез под жалобный вой демона, налетевшего на него. Дух тут же наклонил голову и ударил Громфа рогами в грудь.

Облачение и другие защитные средства спасли Архимага, но удар оказался таким сильным, что маг перелетел через всю комнату. В воздухе он успел вызвать силы левитации, заключенные в эмблеме его Дома, и, не сломав ни одной кости, плавно, как легкий шелковый лоскуток, опустился на пол.

Быстро поднявшись и выхватив полированную деревянную палочку из кармана, он направил ее в сторону врага и пробормотал заветное слово. На конце палочки образовался пузырь с едкой, резко пахнущей кислотой, а затем стремительно понесся к демону. Нижний дух не обратил на это никакого внимания и сам бросился в атаку. Громф остался на месте и стоял так до тех пор, пока его противник не оказался почти над самой его головой, тогда он произнес одно только слово и моментально оказался на другой стороне круглой комнаты, за спиной нападавшего.

Дух не смог остановиться сразу, и Громф выиграл пару секунд. Он отбросил палочку с кислотой и схватил с подставки, на которой хранились его магические инструменты, полированный сердоликовый жезл с резьбой в виде змеек, поднял его над головой и начал нараспев произносить заклинание. Жезл обладал особыми свойствами против существ из других реальностей. Оставалось надеяться, что ему, наконец, удастся пробить защиту противника.

Нижний дух услышал голос мага, развернулся и метнулся к нему. На этот раз он нападал, даже не шевеля конечностями, просто с ужасающей скоростью преодолевал разделявшее их расстояние. Сохраняя всю гармонию, ритм и интонацию речитатива, Громф стал быстрее произносить заклинание, на что способен только настоящий Мастер. Ему очень хотелось закончить чтение раньше, чем тварь вновь приблизится к нему.

В самый последний момент это удалось. Демон был уже на расстоянии вытянутой руки, когда копье ослепительно яркого света вонзилось в глаз нижнего духа.

Мерзкая тварь свалилась на пол, ее материя распалась на бесформенные куски. Громф улыбнулся, а дюжина оживших змеек на его жезле вытянулись перед ним, готовые служить ему, как змеи на плетке его сестры, — будь она проклята!

Маг схватил светящийся жезл обеими руками, как когда-то, столетия назад, учили Мастера Мили-Магтира каждого студента-мага, обязанного шесть месяцев провести в воинской школе, и острым концом пронзил то, что казалось сердцем еще корчившихся останков К'рарза'ку. Нижний дух разлетелся тяжелыми каплями черно-серой слизи.

То, что он победил демона, принесло ему удовлетворение, но победа была неполной, так как ему не удалось убить самого ненавистного врага. Громфу пришлось признаться в своем бессилии. Он не мог понять, что является источником силы Квентл.

Что это за белая палочка? Откуда она взялась и как действовала? Она ли разрушила его контроль над нижним духом? Или лишь передала управление демоном в руки жрицы?

Придется отступить. Пока маг не разузнает об этом все, было бы глупо продолжать наступление на противника, оказавшегося способным повернуть его оружие против него самого.

И внезапно с сильным беспокойством Громф подумал: «Надеюсь, моя сестра не догадывается, кто устроил ей такие опасные испытания».

ГЛАВА 17

У всех посетителей маленького грязного погребка округлились глаза, когда Фарон и Рилд решительно вошли внутрь. Маг не сомневался, что здесь никогда не видели таких элегантных фигур, как его собственная, таких изящных манер, изысканных украшений и одежд…

В зале находились обыкновенные гоблины, орки и кто-то еще — одним словом, те, кто вряд ли мог оценить его художественный вкус по достоинству. Они, нахохлившись, хмуро перешептывались, пристально и сердито разглядывали новых посетителей и показывали пальцем на их оружие всякий раз, когда думали, что темные эльфы не смотрят на них. Душную комнату с низким потолком наполняли страх и ненависть. Принимая во внимание происшедшую накануне вечером в Браэрине охоту, нетрудно было догадаться об атмосфере в пивной.

Интересно, как они отреагировали бы, узнав, что виновниками всего были именно эти двое дроу.

Зная, что Рилд за его спиной зорко наблюдает за окружающими, Мастер Магики неторопливо прошел к бару и бросил горсть монет на стойку. Это были кружки, квадраты, треугольники, восьмиугольники, монеты в форме колец и пауков — половина из них чеканилась дюжиной благородных Домов, а остальные — ввезены из других стран Подземья или даже из Верхнего Мира, но имели обращение в Мензоберранзане. Вряд ли эта грязная яма видела больше серебра, золота и платины за целое десятилетие.

— Сегодня вечером, — объявил Фарон, — вся компания пьет за мой счет!

Хозяин таверны, приземистый орк с дергающимся слюнявым ртом и грязной головой, пару мгновений таращил глаза, потом сгреб все монеты и начал черпать какое-то вонючее пойло из давно не мытой бадьи. Толкаясь, осыпая друг друга проклятиями и угрозами, низшие существа ринулись к стойке в надежде получить свою порцию. Маг заметил, что при этом ни один из них не поблагодарил его.

Оглянувшись вокруг, Фарон обнаружил, что в пивной, ссутулясь в углу, сидит еще один темный эльф, очевидно, из тех, кто пал так низко, что гоблиноиды принимали их за своих.

— Подойди сюда, дружок, — поманил его пальцем маг.

Изгнанник вздрогнул:

— Я?

— Да. Как твое имя?

Парень поколебался, потом ответил:

— Брухерд, из бывшего Дома Даскрин.

— Ты был им, пока твоя благородная родня не выгнала тебя. У нас много общего, Брухерд, поскольку я и сам в опале. А теперь пойдем обсудим один жизненно важный вопрос.

— Я… э… всегда к вашим услугам… в меру своих сил.

— Я знаю, мы найдем общий язык, — сказал Фарон, проявляя голубые пляшущие искорки на кончиках своих пальцев.

Даскрин вздохнул и захромал к Фарону. Этот мрачный, костлявый мужчина, лицо и шею которого украшало с полдюжины фурункулов, был, очевидно, хронически болен. Он когда-то расстался с пивафви, но все еще носил одежду мага, теперь уже грязную и рваную, а в карманах бродяги явно не осталось никаких магических средств.

— Они могут убить меня за это, — сообщил Брухерд, еле заметно кивая на гоблинов. — Они терпят меня только потому, что верят в мою отчужденность от собственной расы.

— Я помолюсь за твое благополучие, — пообещал Фарон. — Между тем я хотел бы знать, не является ли подвал нашего хозяина самой отвратительной из всех пивнушек, хотя и хорошо снабженной?

— Отвратительной? — скривил губы Брухерд. — Вы скоро к этому привыкнете.

— Надеюсь, что нет.

Фарон передал дроу золотую монету некоего свирфского анклава в форме молотка.

— Скажите кабатчику, что вы хотите той дряни, которая пенится, — посоветовал Брухерд.

— «Той дряни, которая пенится». Очаровательно. Сразу видно, что я оказался среди знатоков.

— Я спрошу, — вмешался Рилд, продолжавший исподтишка изучать толпу. — Это же самое главное — отметить наш триумф!