Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами

По поводу климатических изменений существует такой же корпус устных свидетельств, включающий примечательный рассказ непреклонного республиканского политика Джима Брайденстайна, занявшего при Трампе пост главного администратора NASA: через несколько недель на новой должности Брайденстайн полностью изменил мнение о глобальном потеплении. В 2013 году, выступая в Конгрессе, он безосновательно заявил, что «среднемировая температура не растет уже десять лет». Сегодня же он говорит: «Я убежден, я знаю, что климат меняется. Я знаю, что в значительной мере это вина человечества. Диоксид углерода – это парниковый газ. Мы выбрасываем его в атмосферу в невиданных прежде объемах, и это нагревает планету. Это безусловно происходит, и ответственность лежит на нас». Что заставило Брайденстайна изменить взгляды? Сам он говорит, что «многое прочитал». Но ведь произошло это при погружении в новую среду – в сообщество специалистов NASA, где Брайденстайн «встречался со множеством экспертов» и вскоре пришел к выводу, что «нет причин сомневаться в научных воззрениях» на проблему климата.

Уважение, доверие, дружелюбие, заинтересованность. Эти пункты мы встречаем во всех подобных рассказах бывших отрицателей. Шмидт и Бетш предлагают нам важные, эмпирически обоснованные советы по работе с наукоотрицателями. Но на кого направлены предлагаемые ими стратегии и в каком социальном контексте они работают? Работа Шмидта и Бетш – значительное событие, но она не дает ответа на самый, пожалуй, интригующий вопрос во всем дискурсе о наукоотрицании: можно ли переубедить самых закоренелых антинаучников, и если да, то как?

Я не один год изучаю феномен наукоотрицания, пытаясь понять, как ему можно противостоять. Я применял и фактическую, и техническую аргументации задолго до того, как о них написали Шмидт и Бетш. Проблема, однако, в том, что в реальности, лицом к лицу, часто приходится разговаривать не с жертвой антинаучной дезинформации, а с самым ярым ее распространителем. Так что речь уже не идет о «прививке» и предотвращении. Представления этих людей сформированы ложной идеологией, они годами в ней мариновались, а на кону зачастую стоит их самоидентификация. Можно ли повлиять на таких людей?

В недавней книге «Научный подход: защита науки от отрицания, мошенничества и псевдонауки» («The Scientific Attitude: Defending Science from Denial, Fraud, and Pseudoscience», вышла в MIT Press в 2019 году) я вывожу теорию того, что составляет специфическую суть научного познания, и намечаю стратегию защиты науки от критиков. На мой взгляд, главные отличительные черты науки – не логика и не методология, а ценности и практика: именно они особенно актуальны в ее социальном контексте. Иными словами, ученые заставляют друг друга быть честными, постоянно проверяя выводы друг друга на соответствие фактам и меняя воззрения с появлением новых фактов. Но понимают ли это другие люди? А если даже понимают, то какую пользу мы можем из этого понимания извлечь?

Во время промотура с книгой «Постправда» («Post-Truth») – и перед выходом «Научного подхода» (он тогда был в корректуре) – я постоянно получал от слушателей вопросы о том, как спорить с антинаучниками. Что нужно говорить, чтобы переубедить отрицателей истины? Я советовал личный контакт: один на один беседовать с человеком о научном подходе и важности логики. И не позволять собеседнику отмахиваться от фактов только из-за того, что он получил абсолютно неверные представления о механизме научного познания.

И тут пришла мысль: а почему же я не делаю этого сам?

Стоило попробовать. Даже если мне не удастся переубедить никого из ярых антинаучников, может, есть шанс повлиять хотя бы на их паству. И если пустить в ход навыки рассуждения и убеждения, которым меня научила специальность философа, то, глядишь, сумею пошатнуть утверждения отрицателей, что на самом деле они – скептики, а не отрицатели. И даже если этих людей не убедят факты, я смогу показать, где их аргументация не выдерживает проверки. Так я и замыслил книгу, которую вы сейчас держите в руках.

Вот так-то в ноябре 2018 года я и оказался в банкетном зале денверского отеля «Краун плаза» среди шести сотен вопящих и бьющих в ладоши энтузиастов на международной конференции «Плоская Земля». Непривычно сознавать, что лишь ты один в толпе полагаешь, будто Аристарх Самосский и Коперник давно закрыли вопрос о форме нашего небесного тела. Но зато после стольких лет изучения антинауки в тиши кабинета я наконец оказался здесь, в самом логове зверя, среди, вероятно, самых оголтелых наукоотрицателей планеты (простите… мира). Почему я начал с «Плоской Земли»? Потому что хотел взять худшее из худшего. Посмотреть на антинаучников того сорта, над которым потешаются даже другие антинаучники.

Я думал, что если смогу изучить самый элементарный случай наукоотрицания, то, вероятно, пойму, как разговаривать и с другими антинаучниками – например, климатическими, – взгляды которых могут показаться менее категоричными и не столь примитивными. К тому же где-то в глубине души я надеялся, что методики переубеждения антинаучников будут одни для всех, а та аргументация, которую я выстрою против плоскоземельцев, сработает и для климатических диссидентов.

Я не представлял, что меня ждет…

Глава 1. Что я узнал на конференции плоскоземельцев

Невероятно, но факт: теория плоской Земли возвращается. При том что простое научное доказательство кривизны земной поверхности известно уже больше двух тысяч лет – и доступно любому старшекласснику, – сегодня мы видим собрания плоскоземельцев во многих городах, слышим, что их взгляды распространяют знаменитости – вроде рэппера B.o.B. или баскетболистов Кайри Ирвинга и Уилсона Чендлера, – и даже можем побывать на какой-нибудь конференции «Плоская Земля» – вроде той, что посетил я.

Начнем с фундаментального вопроса: они серьезно в это верят? Да, абсолютно. Плоская Земля – не тот предмет, к которому можно отнестись легкомысленно, ведь, как правило, плоскоземельцы за свою веру подвергаются гонениям. Многие лишаются работы, кого-то отлучают от церкви, иных третируют собственные семьи. Удивительно ли, что они зачастую предпочитают не афишировать свои воззрения? А раз так, то вряд ли мы сможем узнать, сколько на самом деле людей придерживается этой теории. Наверное, это и способствовало праздничной атмосфере, которую я почувствовал на конференции, где незнакомые люди приветствовали друг друга как старые друзья.

В одном из первых выступлений в день открытия докладчик выразительно повторял мантру «мне не стыдно», за что был вознагражден бурными аплодисментами. Некоторые слушатели повторяли эти слова со слезами на глазах, очевидно тоже ничуть не стыдясь. Подвергаться осмеянию, оскорблениям и дискриминации за свои взгляды – не самый приятный опыт. Я думаю об этом всякий раз, когда кто-нибудь в очередной раз обзывает плоскоземельцев троллями и зубоскалами, для которых все это просто забава. Кто станет терпеть такое ради забавы? Может быть, я слишком доверчив, но за все время на FEIC-2018 мне не встретился ни один человек, который не был бы истово привержен своей вере. Думаю, этим тоже объяснялась особая значимость конференции для участников. Если не брать в расчет меня и нескольких газетчиков, приехавших делать репортажи, собрание походило на встречу изгоев, наконец-то нашедших свой круг.