Отроки до потопа

Другая неожиданная встреча Сергея сперва покоробила. Выяснилось, что среди трех десятков приехавших на гору дельтапланеристов присутствует Тарас Кареев. Пришлось подойти поздороваться, по плечу похлопать. Все-таки одноклассник — и не самый дурной, пусть и чудила. И мысленно Серега в очередной раз убедился в том, что Тарас не ботаник. То есть многие в классе считали его стопроцентным ботаником, но это не соответствовало истине. Уж Серега-то знал это точно. Обычный пацан с необычными мозгами. Немного псих, немного гений, а таким по жизни всегда непросто. Когда все кругом видят одно, эти придурки с огромными шишковатыми головами — обязательно умудряются высматривать что-то другое. Кто поумней и посметливей — догадывается промолчать, а Тарас болтал вслух — озвучивал и комментировал. Разумеется, эрудиция, которой он, нет-нет, да и пытался блеснуть, раздражала всех поголовно — от сверстников до учителей. Даже не раздражала — бесила, что было совсем не удивительно, поскольку имелся еще и Сэм, который тоже любил повыпендриваться с цветастыми речами. Более того — своими словесными кульбитами Саматов намеренно провоцировал, над кем-то издевался, кому-то компостировал мозги. Но этим, как правило, все и заканчивалось. Обрывать Саматова, смеяться над ним — было себе дороже. Зато уж над Тарасиком народ отрывался по полной.

— Ты-то здесь чего? — все-таки не удержался Сергей.

— А ты чего? — откликнулся Тарасик.

— Да вот — хочу полетать.

— И я тоже…

На этом тема умудренной беседы была исчерпана. Да и некогда было болтать — инструктор Паша, сухой и костлявый приятель Стаса, энергично строил приехавших птенцов, не давал никому ни секунды отдыха.

Сначала прямо на земле все привезенные аппараты тщательно свинтили и собрали. Консоли, латы, тросы и фиксаторы-«крокодилы» — все требовало внимания и своих специфических навыков. К слову сказать, работали в основном неумехи и незнайки, те, кто знал, — смотрели, объясняли и контролировали. Паша в свою очередь обходил группы и давал по мозгам уже проверяющим, зорким своим оком подмечая то, что упускали начинающие. Где-то подтягивал провисший трос, в другом месте обнаруживал незашплинтованный узел или болтающуюся латину. С учениками он особенно не церемонился, парочке нерадивых даже дал по затрещине.

— Гробиться будете, вспомните мои уроки! — грозился он.

В общем, дело оказалось хлопотным. Пока все собрали, сошло семь потов. Но главные радости поджидали их впереди, когда новичков одного за другим стали гонять с аппаратами в гору. Серега никогда не считал себя особенно хлипким, однако подъем к вершине с пудовым агрегатом на плечах ему чрезвычайно не понравился. А уж когда налетал озорник-ветер и крыло рвало из рук, выламывая спину с поясницей, становилось совсем невмоготу. И живо представлялось, каково это приходилось морякам прошлых столетий — где-нибудь на мачтах да с бешено полощущими парусами. Троих чайников с горки буквально смело и сдуло, прокатив с десяток шагов по склону. Серега имел все основания гордиться собой, он по крайней мере взбирался к вершине без потерь. Одежонка, правда, была мокрой от пота, а язык, словно шарфик можно было выкладывать на плечо, но в общем и целом он справлялся.

Тарасик Кареев занимался «подлётами». Именно так именовали бегающих по равнине. Серега тоже три-четыре раза пробежался с дельтапланом и, послушав более опытных товарищей, понял, что всю необходимую науку полетов он в принципе освоил. Перенос тела при поворотах, торможение, пике — все, в общем-то, комфортно ложилось в память, не встречало особого сопротивления у тела. Тот же Паша косвенно подтвердил это, дважды показав мальчугану большой палец. А потому во время одного из перекуров Серега, набравшись наглости, самовольно перешел из группы чайников в группу начинающих летунов. Этих тренировал уже Пашин помощник Володя, которому без зазрения совести Серега объяснил, что положенный месяц «подлётов» он прошел без сучка, без задоринки. Бывший дайвингист и мастер спорта по альпинизму, Володя привык к правде. А может, отвык от лжи, — во всяком случае, обмануть его оказалось нетрудно. А там уже заработал конвейер, которому Серега и не думал противиться.

То есть где-то внутри что-то предупреждающе нашептывало, но Серега глушил этот голос, а когда не получалось, попросту задирал голову и смотрел на летунов. Все его сомнения моментально гасли, потому что там, в высоте, «мастерила» парочка ассов — из тех, что давно уже летали с иных гор, а здесь просто развлекались. Распятые паруса парили, ловя «термики», взмывали вверх, нахально кружили над копошащейся чайниковой братией. Это завораживало — Серега просто столбенел. И понимал в такие минуты, что Стас тысячу раз прав, говоря о горах и полетах, как лучшем средстве против скуки, алкоголя и наркоты. Какая там, на фиг, скука, если от одного вида парящих крыльев у Сереги начинала закипать кровь!

И потому, когда на голову ему нахлобучивали пластиковый шлем, а Володя в пятый раз проверил ремни, подвесную систему и общий крепеж, Серега благоразумно хранил безмолвие. Знал наперед, что фитиля ему вставят — еще и какого, но он готов был к любому нагоняю, поскольку чувствовал себя бессильным перед зовом неба. Иначе это и трудно было назвать. Летать хотелось прямо-таки до тошноты! Кроме того, он старался ради Геры. Потому что Гера пил, и Геру надо было лечить. Полеты были одним из вероятных лекарств, но прежде Серега намеревался испробовать силу «лекарства» на себе. В полной мере, по-настоящему — чтобы знать все в точности, чтобы верить в благополучный исход.

— Рельеф видишь? — бормотал рядом Володя. — Запоминай! Все до последнего камушка…

— Это обязательно?

— Дурилка! Думаешь, шучу? Мы когда в горы ходили, даже фотографировали некоторые подъемы. До сантиметра маршрут взвешивали. Скалолаз тем и живет, что умеет правильно оценивать обстановку. А тут… Тут еще сложнее. Потому что все быстро происходит. Секунда промаха, и ты уже сам камень…

Серега сосредоточенно закивал.

— В общем, так: разбегаешься, как на стометровке, — вон у того репейника толкаешься. Раму на себя, но не сильно. Держи скорость. Ложбинку пролетаешь по касательной, далее лесок, а сразу за ним ровный такой пятачок. Видишь?

— Угу…

— Вот туда и направляй аппарат. Там у обрыва косячок слева ударит, тряхнет малость, но это чешуя. Маневрировать — знаешь как, так что дотянешь до травки, раму от себя, копыта вперед — и садишься. Все понял?

Серега в десятый раз кивнул. Что ж тут непонятного? Не детсадовец…

— Тогда ждем ветра… По моей команде газуй.

Серега снова кивнул, что с аппаратом на закукорках было не столь уж и простым занятием.

Ветра ждали минуты полторы, уже и ребятки в нетерпении стали притоптывать да подпрыгивать.

— Замерзнем же, блин!

— Ждем… — Володя щурился и смотрел вдаль. Легкий ветерок шевелил всклокоченные волосы на его голове, но такой ветер инструктора не устраивал. — У тебя какой вес?

— Шестьдесят. Почти…

— Нормально, лишь бы не сорок… Ага! Кажется, набегает девятый вал! Видишь, кустики заплясали…

Серега не видел, но словам Володи можно было верить.

— Потянуло… Вот теперь в самый раз, — пошел!

Серега рванул вниз, заколотил ногами по камням. И чудо чудное случилось. Аппарат еще пару секунд отдавливавший шею, вдруг начал терять вес, а после ощутимо потянул за собой вверх.

— Окороками работай! Окороками! — долетел вопль Володи. — Шустрее, валенок!

Серега ускорился, но толкнуться не успел. Все произошло само собой. Земля оборвалась, ушла вниз, а он… Он уж летел, кол им всем в глотку! Парил, стремительно набирая высоту. Точнее — набирал высоту не он, но именно такое складывалось ощущение, потому что земля продолжала убегать вниз, Серега же с аппаратом летел практически по прямой. Воздух омывал лицо, и верхушка сосны едва не коснулась левой ноги. Ложбинка с лесом пестрой дорожкой струилась под ним, и Серега враз почувствовал себя захмелевшим. Парус нес его, воздух — густой, сладкий и плотный — без усилий выдерживал мальчишескую тяжесть. Хотелось заорать от восторга, но Серега лишь шумно дышал.

«Косяк», о котором предупреждал Володя, в самом деле, налетел сбоку, качнул крыло, слегка накренил. Парнишку стало заносить к скалам. Серега очнулся. Словно невидимые шестеренки скрежетнули в голове, сделали необходимый поворот, вызволяя из ступора. Чтобы сманеврировать, следовало перенести центр тяжести. Куда поворачиваешь, туда и переносишь — все предельно просто!

Он качнулся на раме, скалы полетели навстречу еще стремительнее! Вот же, елки зеленые! Наоборот надо, — наоборот!.. <