Отряд-3. Контрольное измерение

Оказавшиеся посередине между напирающими сзади и сотнями тех, кто, увидев, выворачивающие с ближайших перекрёстков танки, повернул назад, были раздавлены также.

Тысячеголосый визг и крик слились в один вой отчаяния и боли, который перекрыл и рев танковых дизелей, и грохот винтов и затем, когда вертолёты вынырнули из-за крыш ближайших домов и открыли по толпе огонь из пулемётов, усилился ещё и ёще и забился в ущелье проспекта, словно смертельно раненое живое существо.

— Ах, сволочи… — Шнайдер одним движением сбросил с плеча плазменную винтовку и вопросительно глянул на Дитца.

— По воздушным целям, — негромко, но так, что услышали все, приказал обер-лейтенант, — огонь!

И они, разбив прикладами оконные стёкла, начали стрелять.

Квартира на третьем этаже — не самая лучшая позиция, когда нужно вести бой с воздушным противником. Тому достаточно подняться чуть выше или перелететь на другую сторону, чтобы попасть в мёртвую зону и тут же стать недоступным.

Впрочем, одну машину сбить удалось.

Но только одну.

А потом вертолеты засекли, откуда по ним ведётся огонь, и ответили.

Их спасла интуиция.

Та самая интуиция, которая приходит к солдату только с опытом и, благодаря которой, он заранее часто знает, куда именно попадет снаряд или пуля и делает все, чтобы в этот момент оказаться в другом месте.

— Все назад и вниз!! — рявкнул Велга, когда сразу два вертолёта, завершив боевой разворот, хищно повисли напротив окон.

Они успели выскочить из квартиры и ссыпаться на полтора пролёта вниз по лестнице, когда четыре ракеты, сорвавшись с пилонов, нашли цель.

Подхватывая на ходу упавших, матерясь и отплёвываясь от кирпично-извёсточной пыли, отряд вывалился из подъезда без потерь. Если, конечно, не считать таковыми рассеченный бетонным обломком лоб Соболя и пропоротую чуть ли не насквозь куском железных перил, щёку Карла Хейница.

Впрочем, эти несерьёзные раны, быстро залили специально припасенным ещё на Лоне именно для таких случаев клеем и забыли о них, потому что события понеслись вскачь, и нужно было не отстать, чтобы не оказаться в безнадёжном проигрыше.

Ещё недавно совершенно безлюдный двор теперь уже таковым не являлся. Часть обезумевшей толпы хлынула с проспекта сюда в поисках спасения, и теперь десятки насмерть перепуганных людей разбегались в разные стороны и прятались в подъездах, не обращая внимания на вооруженную, странно одетую и никуда, вроде бы не спешащую группу.

Впрочем, кое-кто внимание на них всё же обратил.

Двое мужчин в одинаковых темно-серых костюмах появились не со стороны проспекта, а, наоборот, из глубины двора. Они сильно торопились, но бежать не могли по той причине, что один из них — более высокий и пожилой (седые волосы и резкие морщины на щеках и на лбу) — был явно ранен: его правая штанина была изодрана и обильно залита кровью. Тот, что выглядел намного моложе и был ниже ростом, поддерживал, как мог, своего товарища, перебросив его руку себе на плечи.

Вот они остановились, торопливо огляделись, ища, куда бы им деться, и тут заметили отряд.

Лишь на краткий миг Велга встретился глазами с пожилым и раненым и тут же понял, что тому хватило этих нескольких мгновений, чтобы догадаться или почти догадаться о том, кто явился косвенным виновником только что свершившийся бойни.

Кажется, молодой тоже это понял, так как быстро отвел взгляд и, развернувшись влево, повлёк своего раненого спутника в сторону ближайшего дома.

— По-моему, эти люди могут знать больше других, — негромко сказала Аня. — Так мне кажется.

— Мне тоже, — согласился Велга.

— Догоняем, берём, прячемся в пустой квартире и допрашиваем, — сказал Дитц.

— Да, — кивнул Велга. — За мной, — и уже на ходу добавил, — Только сначала окажем помощь и попробуем просто расспросить.

Разумеется, догнать, взять под руки и затащить в пустующую квартиру на первом этаже ближайшего дома двух, не оказывающих никакого сопротивления мужчин, один из которых к тому же был ранен и уже, практически, терял сознание, не составило никакого труда.

Раненого усадили прямо на грязный пол спиной к стене (кроме пары стульев и нескольких пустых книжных полок в квартире почему-то не оказалось никакой мебели), и Аня, распоров ножом рваную и заскорузлую от полузасохшей крови штанину, немедленно занялась его ногой.

— Кто вы? — наконец-то подал голос молодой. — Вы… вы не похожи ни на кого из тех, кого мы знаем.

— А кого вы знаете? — немедленно спросил в ответ Велга. — Говорите смело и ничего не бойтесь. Мы не причиним вам зла.

— Разумеется, лишь в том случае, если говорить вы будете правду, — не преминул добавить Дитц и широко растянул губы в холодной ухмылке. — И вот еще что. Уясните сразу. Вопросы здесь пока задаём мы. И нам очень желательно получить на них ответы. Быстрые, чёткие и правдивые. Это понятно?

Молодой обвел присутствующих расширенными глазами и, видимо, что-то для себя решив, молча кивнул.

— Я спрашиваю, понятно? — повторил Дитц.

— Да, — сглотнул молодой. — Все понятно. Спрашивайте.

— Как вас зовут?

— Меня — Саша… Александр, то есть.

— Тёзки, значит, — усмехнулся Велга. — А вашего спутника?

— Геннадий. Геннадий Игоревич. Все-таки я волнуюсь, извините. Он мой учитель и наставник. С ним… с ним все в порядке?

— Я думаю — да, — мельком обернувшись через плечо на пожилого (Аня закончила с ногой и теперь кончиками пальцев массировала раненому виски по какой-то только ей одной известной методике), решил Велга. — Просто он потерял много крови. Ничего, это не смертельно. Наш врач ему поможет, не волнуйтесь. Вы были на площади?

— Да. Как и все.

— Кто там говорил?

— То есть?

— Ну, кто говорил с вами через репродукторы? Чей это был голос?

— Вы же слышали. Это был центральный Разум. Странные вопросы, однако, вы задаете.

— Мы задаём те вопросы, которые считаем необходимым задать, — негромко сказал Дитц. — Давайте-ка без оценок. Просто отвечайте — и всё. Такое здесь, в Москве, часто случается? То, что произошло сегодня?

— Наказание?

— Хм… Я бы предпочёл назвать это убийством. Хотя, конечно, всё относительно. С вашей точки зрения и с точки зрения этого вашего центрального Разума происшедшее, наверное, можно назвать и наказанием. Но я отвлёкся. Итак, часто или нет?

— Первый раз.

— Машины не убивают Рабов? — прищурился Велга.

— Мы не рабы. Мы, скорее, слуги и помощники… Впрочем, неважно. Раньше не убивали. В массовом порядке, во всяком случае.

— А в отдельных случаях?

— Ну, если считать жесткий контроль рождаемости и лишение жизни за очень редкие факты прямого неповиновения убийством, то — да.

— Ясно. То есть не все, но, думаю, разберемся. Постепенно. Расскажите всё с самого начала.

— С какого именно начала? Что вас интересует?