Отряд ликвидации

– Сегодня будет солнечный и жаркий день, – говорю я ему, стараясь втянуть в беседу, пока он пьет из фляжки.

– Да они вроде бы все тут такие? – отвечает он. – Родной мир Тау такой же сухой как этот, поэтому они обживают миры, похожие на свой собственный, так что я полагаю да, сегодня будет солнечный и жаркий день.

– Я уже почти год провел в тюрьме и на борту корабля, а теперь этот раскаленный мир, – говорю я ему, – хотелось бы дождя. Почувствовать на себе его капли.

– Мне никогда не нравился дождь, холодно и мокро, к тому же от него люди становятся несчастными, – возражает Квидлон, – я родом с планеты, где дожди идут все время, постоянная, деморализующая капель, которая продолжается и продолжается, а когда заканчивается, все равно облачно. Там никогда не было яркого света, всегда все серое и пасмурное.

– Значит, ты не скучаешь? – спрашиваю я его, пока мы идем в тень купола, возвышающегося между нами и восходом. – Хочешь еще раз увидеть те, затянутые облаками, небеса?

– Совсем нет, – с яростью отвечает он, – я повидал столько всего, чего никогда бы не увидел на родной планете. Столько всего в галактике, о чем я даже не догадывался, и о чем знаю теперь. Я каждый день узнаю что-то новое. Я встречал бойцов и флотских, разговаривал с офицерами и комиссарами, я видел восходы на других мирах, и смотрел на другие звезды в ночном небе, и ничего бы этого не произошло, если бы я не вступил в Имперскую Гвардию.

– А ты осознаешь, что сегодня все это может закончиться? – тихо говорю я, когда мы входим в тенек и присаживаемся. Я оглядываюсь. Мимо проходят несколько крутов, один из них кивает нам, и я машу рукой в ответ. Шум просыпающегося города возрастает, доносится болтовня из палаток, крики торговцев чужаков усиливаются, а вокруг нас просыпается сопровождающий жизнь гомон.

– Я могу умереть, это верно, но на самом деле, я не думал об этом, – отвечает он.

– Тебя это вообще не волнует? – подначиваю я, не веря.

– Да я видел столько, в сотни раз больше, чем многие люди видят за всю свою жизнь, больше чем я мог вообразить себе, пока рос, – искренне отвечает он, – кто знает, что произойдет, когда я умру? Может быть, это будет самым величайшим опытом. Так сказать опытом всей моей жизни.

– Ты не слишком-то стремись насладиться им, – предупреждаю я его, вспоминая свои собственные дерзкие отношения со смертью. Пока я сижу тут, за глазами снова начинает болеть. Опять тупая боль, которая переходит дальше в мозг, которую можно терпеть, но она определенно неприятная. Перед мысленным взором ударяют молнии. Ощущаю вонь обугленной плоти. Пытаюсь игнорировать это и слушаю Квидлона.

– Ха, Последний Шанс, я как-то не тороплюсь быть убитым, чтобы испытать смерть на себе, – смеется он в ответ, не замечая мою рассеянность.

– Как я уже и говорил, еще столько всего можно увидеть в смертных мирах, перед тем как я уйду. Я уже встречал орков, но хотел бы взглянуть на эльдар. Правда ли это, что они ходят, не касаясь земли? Или посетить один из величайших кафедральных соборов, и даже совершить паломничество на саму Святую Терру.

– Ты этим и займешься, когда получишь свое прощение? – спрашиваю я, стараясь насколько возможно, избавиться от странных видений.

– Определенно буду больше путешествовать, – говорит он мне с улыбкой, – хотя не знаю, как это осуществить. Может быть, продолжу работать на инквизитора Ориеля, или запишусь в экипаж космического корабля, в конце концов, я много что знаю о машинах.

– На твоем месте я бы избегал Флота, – предупреждаю я его, – ты, кажется, не очень-то поладил с Адептус Механикус, а на борту каждого судна сотни техножрецов. А что касается Ориеля, чем скорее его подстрелят, с его окольными путями, тем лучше. Он интриган, и его планы могут очень пребольно по нам ударить. И именно ты окажешься на линии огня, когда это произойдет, а не он. У него есть привычка сбегать. Поверь мне, я это знаю – однажды я уже пытался взорвать его и ничего не вышло.

– Я не знал, что ты раньше работал на Ориеля. Каково это? Я имею в виду, что ты не особо-то рассказывал о прошлом задании, – намекает он.

– Это потому, что я не могу о нем говорить, – отвечаю я, отворачиваясь, – слишком много воспоминаний, слишком много хороших людей погибло, которым не следовало бы умирать. Я творил такое, что даже представить себе не мог, что способен, а теперь повторю это, даже не задумавшись. Это убило меня, но так же показало, кто я есть на самом деле.

– Ну и кто же? – спрашивает Полковник, заставляя меня вздрогнуть. Я замечаю, что он стоит позади меня и смотрит своим ледяным взором.

– Я – Кейдж, лейтенант 13-ого Штрафного Легиона "Последний шанс", – отвечаю я ему, вскакивая, – я – "Последний шанс", как вы и говорили.

– И что это значит? – продолжает он, кивком головы изгоняя Квидлона прочь. Пехотинец бросает на меня взгляд, а потом уходит.

– Это означает, что я здесь, чтобы сражаться и умереть за Императора, – с горечью объясняю я, отворачиваясь и делая шаг.

– Не смей уходить от меня, Кейдж, – рычит он, и я поворачиваюсь обратно, – ты о чем думаешь, разворачиваясь спиной к офицеру?

– Да уже ни о чем, – холодно смеюсь я, – сейчас все поменялось. Я уже не просто лейтенант, а вы не просто Полковник. Дело не в званиях или старшинстве. Я кое-что осознал. Я понял, почему вы попросили меня выбрать и тренировать группу. Вы просто уже не можете делать это сами, да? Я знаю, сколько теперь мне нужно сдерживать в себе, все эти воспоминания, всю эту боль, всю кровь на своих руках. Я-то могу с этим разобраться. Вы так же, но сколько вы еще можете вытерпеть? Я знаю, что вас это волнует, и даже не пытайтесь сказать мне, что это не так. Вопрос только в наших душах, не в телах, но вас это тоже волнует. И вы так же клали на чертову миссию, но верите в Императора и во все остальное. Вы же не просто машина, а такой же человек, как и я. Один Император знает, может вы когда-то были таким как я, может быть, даже простым пехотинцем – или были рождены для таких деяний? Может быть, вас с младых ногтей воспитывали офицером?

– Ты ничего обо мне не знаешь, Кейдж, – после секундного размышления отвечает он, его глаза буравят меня, – но да, ты прав, мне нужна твоя помощь. Ты продемонстрировал кое-что особенное в Коританоруме. Я знаю, что ты вернулся за мной, а не за каким-то вшивым прощением в моем кармане. Ты понял кое-что из того, что я пытаюсь сделать, но у тебя нет ни малейшего понятия о картине в целом. Ты ничего не знаешь о моем прошлом, и не знаешь, что тебя ждет впереди. Ты мне нужен, ты мне все еще нужен, вот и все. Мне плевать на тебя, и я, кажется, ясно выражался, что у тебя есть только один шанс. Ты его получил и упустил.

– Тогда почему бы просто не убить меня прямо сейчас? – рискую высказаться, поднимая руки, словно заложник.

– Может быть, я так и поступлю, – говорит он, доставая из кобуры автопистолет.

– Давай, – рычу я, – убей меня, ведь для задания я не нужен, я просто нянька для Квидлона и Тани, а они уж как-нибудь позаботятся о себе. Я выполнил свою работу. Ты мог убить меня все это время за последние четыре года, в любой миг. И у тебя были оправдания. Ты мог убить меня, когда поймал с новобранцами на Тифон Приме, но позволил переубедить себя.