Отряд НАО. Начало
Шрифт:
Виктор поймал такси и встретился с Люси у здания заброшенной пожарной части. Морозный воздух источал запах свежести, похоже, сменился ветер. Стояла почти идеальная тишина, лишь где-то рядом скрипел снег под ногами прохожих. Виктор включил фонарик, и первый влез в оконный проём, Люси последовала за ним. Стоило им пересечь абсолютно пустую комнату, шурша по обрывкам обоев на полу и толкнуть дверь, которую ещё не успели снять с петель по какой-то странной случайности, как морозной свежести пришёл конец, и в нос ударил запах серы.
– Чёрт, – выругалась Люси, отшвыривая ногой кусок обоев
– Ага, –
Они двинулись по длинному узкому коридору, по обеим сторонам которого располагались дверные проёмы. Все комнаты были одинаково пусты, и каждый шаг пробуждал густое ворчливое эхо. На улице раздался короткий девчачий визг, и Виктор рванул было в одну из комнат, чтобы выглянуть в окно, но луч высветил торчащие обломки половиц впереди. В полу чернела дыра, перепрыгнув которую Виктор увидел угол стены, за которым начиналась лестница наверх. Добежав до лестницы, он остановился и шумно выдохнул, с предостережением показывая Люси ладонь, чтобы та не спешила.
– Что? «Поздно?» – спросила она.
– Поздно, – кивнул Виктор.
На ступенях, раскинув руки, рядом с одной из которых валялся гвоздодёр, лежал лицом вниз человек в длинном грязно-коричневом пальто, шапке – ушанке, ватных штанах и больших пыльных ботинках. Вокруг его шеи был намотан полосатый шарф ярких цветов, а через всю спину шла тонкая идеально ровная полоса. Люси подкралась ближе, натягивая резиновые перчатки, раздвинула поврежденную ткань и подкладку пальто, потом еще несколько окровавленных слоёв одежды и оценила положение.
– Рана ерундовая, – сказала она, стирая с перчатки кровь. – Умер от попадания яда.
– Интересно, почему наоморф его оставил?
– Может, потому что он не очень приятно пахнет? – Люси сморщила нос и посмотрела на Виктора кислотно-зелёными глазами, – меня, правда, больше интересует, где сам наоморф сейчас.
Виктор заглянул в дыру и ощупал тёмное пространство лучом.
– А может, его кто-то отвлёк.
Из дыры в полу донеслось поскуливание, и сквозь облако витающей там пыли Виктор разглядел что-то чёрное на сером полу.
– Предлагаю войти с улицы, – сказала Люси, и они выпрыгнули через окно в пустой комнате.
Вход в подвал располагался с торца здания и представлял собой три ступени вниз под козырьком и узкую дверь, обитую куском ржавого наполовину отвалившегося железа, войдя в которую, Виктор машинально закрыл рукавом лицо, прячась от нахлынувшего потоком смрада: смеси гари, серы и пыли. Подвал был пуст, если не считать существо, которое издавало жалобные звуки, скрываясь в пыли. Вдоль стены тянулись трубы, обмотанные стекловатой.
Люси, войдя следом, закашляла.
– Ужас, бедняге нечем здесь дышать, – она пронеслась по коридору туда, где недалеко от дыры лежал, распластавшись на полу чёрный пёс с вытянутым подпалым хвостом и тонкими лапами, похожий на смесь немецкой овчарки с дворнягой.
Пёс беспокойно заскулил, а когда Люси, присев на корточки, осторожно коснулась ладонью его бока, едва заметно пошевелил хвостом.
– Эх, остался ты без хозяина, – сказала она, осматривая собаку, – похоже лапа сломана, схожу за аптечкой.
Люси сделала несколько шагов, когда Виктор окликнул её.
– И оружие захвати.
Она
замерла, прислушиваясь. Виктор кивнул. Стоило ему подойти чуть ближе к тому месту, где из стены выходили трубы, как он услышал ритмичное чавканье, будто кто-то месил ногами грязь. Люси, не говоря ни слова, выскочила за дверь.Виктор бросил взгляд на собаку.
– Не стоило бы тебе здесь лежать, друг, – сказал он, и вздрогнул, когда животное, будто поняв обращённые к нему слова, подобралось, легло на живот, подняв голову и опираясь на передние лапы, – правильно, хороший пёс, – добавил Виктор, – тебе лучше попытаться уйти. Здесь сейчас будет очень нездорово.
Бубня уже скорее себе под нос, нежели псу, он осматривался в подвале, прикидывая, сколько места займёт в нём тварь, и хватит ли пространства для выстрела. Люси вернулась через минуту с его любимой дубинкой, аптечкой и своей «громадиной» на плече.
– Ну что, где наш клиент? – спросила она. Виктору показалось, или чавканье ускорилось.
– Будет с минуты на минуту, – ответил он, медленно отступая от пролома в стене, окружающего трубы, заглядывать в который не решался.
Собака чуть слышно взвизгнула, когда Люси вколола ей обезболивающее.
– Потерпи чуть-чуть, – шептала та, и Виктор краем глаза видел, как она накладывает на покрытую спёкшейся кровью лапу импровизированную шину в виде только что отломанной с ближайшего куста ветки.
– Так, дружок, позволь-ка мне тебя побеспокоить, – кряхтя, произнесла Люси, поднимая пса, – боюсь, тебе здесь не место.
– Давай я, – сказал Виктор, подбегая, чтобы помочь вынести псину на улицу, как вдруг за спиной что-то звякнуло, собака гавкнула, а Виктор, обернувшись увидел, как из пролома валит чёрный дым, и в его клубах мелькает в свете фонарика длинная блестящая щупальца с веером когтей на конце.
Пёс взвыл от боли, приземлившись на три лапы, когда вырвался из рук Люси и, оскалившись, бросился к цели, Виктор ринулся следом, приготовив дубинку, чтобы отбить когтистую щупальцу, однако не прошло и трёх секунд, как зубы животного сомкнулись на ней со звонким клацаньем, а в следующую секунду раздался визг, и Виктор ощутил на лице какие-то капли. Люси вскрикнула. Пёс шмякнулся на пол, как мешок с песком. Через чёрную шерсть на боку и розово-бежевое брюхо пролегла красная полоса. Виктор судорожно вздохнул. Взгляд собаки на какой-то миг соприкоснулся с его взглядом. В карих глазах читалось, что пёс всё понял, а потом этот взгляд застыл, направленный в никуда. Виктор уже видел похожий взгляд.
Скрежет металла о камень вернул Виктора в подвал.
– Не выходит! – крикнул он, отбивая дубинкой вертлявую щупальцу. Люси присела на колено, всматриваясь в пролом, пока Виктор отмахивался от пытающихся схватить его когтей, он пятился, намереваясь выманить наоморфа, но тот лишь лязгал когтями, то и дело выбрасывая щупальца в разные стороны.
– Вижу цель! – крикнула Люси и выстрелила, когда Виктор отскочил и припал к полу. Словно в подвале существовала своё отдельное небо, и в этом небе началась гроза. Раскат грома потревожил трубы, которые, оживившись после многих лет покоя, загудели. Раздался шмяк и звук внезапно осыпавшегося града. Потом наступила тишина.