Отряд Неудачников
Шрифт:
— Отпечатки? — деловито поинтересовалась Сирена.
— Обижаешь, — угонщик поднял руки с растопыренными пальцами, демонстрируя надетые на них прозрачные одноразовые перчатки.
— Отлично! Значит так. Электрика и художника на замену мы нашли. Я пойду собеседоваться на кафедру музыки. Мистик, посмотри, что там у них с вакансиями по столовой, ну а Химик у нас внезапно захотел заняться кик-боксингом, правда?
— Н-нет, не хотел. И почему сразу я?!
— Физик слишком старый для студента и не спортивный для рукопашника, Уборщик котиков рисовать умеет, ну а Мистик — девушка. К тому
— Может, лучше я в столовую, а? Разнюхаю, что к чему, и таланты мои там пригодятся.
— Значит, в столовую пойдешь вместе со всеми. Это приказ, и он не обсуждается. Мистик, вытащи-ка нам предсказание на эту миссию…
Гадалка зашуршала своей колодой:
— Солнце. Успех, счастье, достижение цели, исполнение заветных желаний. Считается самой лучшей и позитивной картой Таро в любых раскладах.
— Ну вот, видите! Так что выше носы, Неудачники. Химик, а ты пока сообрази-ка нам всем следующие документы…
Глава 6. Операция "Внедрение"
Итак, Отряд Неудачников отправился на «охоту».
Физик пошел искать и спаивать своего «коллегу», чтобы завтра выйти вместо него на работу. Сирена — демонстрировать свои вокальные данные, чтобы устроиться на кафедру музыки. Ну а Мистик попытается пробиться в местную столовую, уж не знаю, в каком качестве. Почему-то у меня никак не получалось представить ее ни в качестве повара, ни на раздаче еды, ни уж тем более — посудомойкой.
Химику было проще всего, потому как он играл роль переведенного из другого педагогического ВУЗ-а студента, так что ему хватит и пакета бумаг.
Ну а, я по велению эрудиции и чувства юмора Сирены, на ближайшее время превратился в Бонифация Петровича Водкина, перспективного выпускника Новосибирской художественной академии. Уверен, что такие ФИО она выбрала специально, чтобы я старался побыстрее закончить это дело и снова стать самым обычным и нормальным, э-э-эм, Уборщиком.
— Гхм-гхм… Кхе-кхе, кхе!
В третий раз мое «непринужденное» покашливание уже выглядело как приступ астмы. Но заведующая кафедрой изобразительного искусства по-прежнему не обращала на меня никакого внимания, продолжая болтать по телефону:
— …представляешь? Ноги, говорят, переломало, голову сплющило и все — аж два месяца больничного! И это как раз накануне весенней сессии, а?! Ну это как же нужно не любить свою работу, чтобы такую вот нам подлянку устроить? И я тоже не представляю!
— Роза Марковна!
Наконец, не выдержал я такого демонстративного равнодушия к своей персоне.
— Вы еще здесь? Я же сказала, что заказ оплатила онлайн, так что оставляйте и уходите… — наконец-то снизошла до меня завкафедрой.
Которой оказалась неприятная на вид сморщенная тетенька лет шестидесяти, невысокая, сухонькая, с крупной головой, которую еще вдобавок утяжеляла массивная высокая прическа.
На самом деле этой дамочке «всего» 53 года, а фамилию она носила французскую: Буше. Да-да, Роза Марковна Буше. На самом деле-то, конечно, она самая что ни на есть Мясникова по мужу, но после его смерти (от рака легких) сменила фамилию на ее французский вариант.
— Боюсь, что оставить
в этих стенах я могу лишь свой опыт и любовь к искусству. Меня к вам прислали из Академии, на замену. Вместо, как я понимаю, пострадавшей в аварии коллеги.И я громыхнул по столу целой пачкой документов, подготовленных на фотопринтере: диплом, аттестаты, рекомендации, грамоты и так далее. Целая куча бесполезной бумажной макулатуры.
Которую, разумеется, Роза Марковна изучать не стала.
— А почему мне про вас никто ничего не сказал?
Она сдвинула свои крохотные круглые очочки на самый кончик носа. К слову, стекла в которых оказались без диоптрий — ни малейшего искажения контура!
— Как же? Вот, можете сами позвонить…
И я протянул ей стильную черную визитку, украшенную золотыми буквами и вензелями. На ней даже QR-код был! Внешний вид карточки определенно произвел на дамочку впечатление, и она внимательно рассмотрела ее с обеих сторон.
— Эм… Кажется, здесь какая-то ошибка? — заговорила она, — Может быть Харитон Борисович?
Я бросил быстрый взгляд на визитку. Вздохнул.
— Нет, все верно. Именно Баритон Борисович, наш декан. Хотите, я сам наберу?
— Не надо…
И она ловко защелкала нарощенными «когтями», вбивая номер в смартфон. Короткие гудки и…
— Да-а-а?
Похоже, Роза Марковна специально включила громкую связь, так что я тоже прекрасно услышал сочный мужской баритон, который словно катал на языке эти две простейшие буквы русского алфавита, придавая им особенно глубокое и завораживающее звучание.
— Простите, тут ко мне какой-то юноша пришел. Говорит, что по вашему направлению.
Тишина.
— Алло? Хари… Баритон Борисович, вы тут?
— Да-а-а-а… Простите, прелестное создание с ангельским голосом. Я так заслушался вашим божественным сопрано, что… Не могли бы вы еще раз повторить?
Сука! У него там что — язык медом с красной икрой в три слоя намазан? Даже меня пробрало!
— П-повторить что? — пустила от волнения «петуха» Мясникова-Буше, покоренная этим сочным бархатистым голосом.
— Все-е-е… Я бы вас слушал и слу-ушал, право слово…
— Ой… — щеки этой старой кошелки залились румянцем, — Тут ваш, эм, ученик, пришел к нам на работу устраиваться.
— Боня? Да-а-а. Боня — настоящий талант. Гений! Вам с ним очень повезло, ангел мой. Простите, эм, не расслышал, как вас…
— Роза. Можно просто Роза…
— Божественно! Р-р-роза. Ро-о-оза… А Роза упала на лапу Азор-р-а. Не имя — а музыка!
Я готов был поспорить, что у мадам Буше уже трусы мокрые. Или панталоны? Чего им там полагается носить-то, пожилым псевдо-француженкам?
— Простите, Роза Марковна, так что по поводу работы? — вмешался я в разгорающийся обмен потоками патоки, пока завкафедрой окончательно не забыла, куда и зачем звонит, — Если хотите проверить мою профпригодность, то я могу вам котика нарисовать…
— Вы приняты. Кладите документы сюда, и завтра можете приступать. Расписание висит на кафедре — вы будете заменять Изольду Генриховну. Правда, насчет жилья вопрос придется решать уже через ректорат…
— На этот счет не беспокойтесь, — замахал я руками, — У меня есть, где остановиться.