Отряд обреченных

– Это что-нибудь значит? – спросила Проуп.

– Скорее всего, нет, – ответила я. – На количество микроорганизмов в любой данной местности могут воздействовать самые простые факторы – сильное течение, к примеру, или недавний дождь.

– Тем не менее… в этом есть что-то зловещее, правда?

Я вообще не стала ей отвечать.

ОБРЫВИСТЫЕ БЕРЕГА

– Давай сосредоточимся на вон тех обрывистых берегах, – я указала на южную часть побережья.

– Почему здесь? – спросил Чи, пока Ярун посылал три оставшихся зонда в низкий полет.

Я сама застучала по клавишам, увеличивая масштаб.

– Сверху нам обеспечен хороший обзор. Если придется там задержаться, в нашем распоряжении будет свежая вода, но в краткосрочном плане не придется иметь дело с живностью, которой, конечно, много на побережье.

– А вдруг что-то очень скверное нападет на вас и сбросит с обрыва? – спросила Проуп.

– Если мы увидим что-то по-настоящему скверное, я сама спрыгну с обрыва, – ответила я. – Костюмы защитят нас от удара, а прыжок далеко вниз – прекрасный способ быстро уклониться от борьбы.

Судя по выражению лица Проуп, было ясно, что она думает о людях, предпочитающих спрыгнуть с утеса, а не встретиться лицом к лицу с чем-то очень скверным; и все же язык капитан придержала.

КАРТИНКИ

– Картинки, – сообщил Ярун.

Карта на экране замерцала, сменившись изображением залитого солнцем луга, усыпанного желтыми цветами. С одной стороны уходило в небо лиственное дерево, похожее на клен. В ветвях порхала птица, но слишком быстро, чтобы как следует разглядеть ее; по крайней мере, у нее было два крыла, маленькая голова и черное или темно-коричневое тело. На расстоянии нескольких десятков метров позади дерева начинался обрыв к искрящемуся голубому озеру.

Изображение медленно смещалось в сторону по мере полета зонда. Мы увидели сероватое обнажение горных пород, новые лиственные деревья, кусты. Что-то или кто-то мелькал в этих зарослях, и разум подсказал мне – «кролик»… однако разведчик должен избегать скороспелых суждений. Человеческий мозг по-прежнему безнадежно цепляется за Старую Землю и всегда интерпретирует любой мимолетный образ как земной, независимо от того, насколько чужеродно на самом деле создание.

– Переместись на десять километров к востоку, – попросила я, и Ярун застучал по клавишам.

Проуп усмехнулась:

– По-твоему, этот луг выглядит слишком опасным?

Я сделала жест в сторону экрана:

– Вы не заметили, что в зарослях бегают животные?

– Ты боишься таких маленьких зверей?

– Я отношусь к таким маленьким зверям настороженно, – ответила я, – потому что боюсь того, от кого они, возможно, убегают.

МЫ ДЕЛАЕМ ВЫБОР

Картинка сменилась изображением, поступившим от другого зонда; теперь мы как бы парили над озером и смотрели на обрывистый берег снизу. Склон утеса зарос травой и низкорослым кустарником. Здесь и там виднелись пятна голой песчаной почвы, скорее всего, оставшиеся после весенних ручьев. Эрозия медленно разъедала верхнюю часть утеса; в одном месте край обрушился, и пласт земли утащил за собой большую полосу зарослей.

Зонд летел в сторону суши, медленно поднимаясь, и это дало нам возможность увидеть, что находится наверху: еще один усыпанный цветами луг, с разбросанными на нем камнями, покрытыми лишайником. Совсем недалеко от края утеса параллельно ему тянулось глубокое ущелье – скорее всего, русло ручья, пробившего себе путь к озеру. На склонах ущелья росли деревья, однако на равнине их не было.

– Вот пример того, о чем мы говорили, – сказала я, указывая на экран. – Если деревья растут на склонах ущелья, значит, они должны расти и на полях – им легче укореняться на ровной поверхности, чем на наклонной. Однако впечатление такое, будто равнина расчищена от них.

Конец ознакомительного фрагмента.